из сортов предпочитаешь?
— Стейк с кровью размером с мою ладонь! — скомандовала я.
Элина громко рассмеялась и потянулась потрепать меня по голове, но я увернулась от ее ладони. Она вздохнула и протяжным тоном спросила меня:
— Скажи, радость моя, ты всегда отличалась буйным нравом или успела озвереть за ночь в этой помойке? Кстати, платье там же откопала?
— Полагаю ответ вам известен, госпожа Куратор, — огрызнулась я, — печать зла не дает мне покоя и принуждает буянить! А платье мне одолжили!
И снова на ее лице появилась та чертова «тридцатиградусная улыбка», но в ней было сквозило нечто новое.
Оскал с угрозой.
— Крошка, — сказала она ласково, но с очень-очень стальными нотками, — у меня выдались весьма непростые сутки. Знаешь, почему? Я оправдывала тебя перед госпожой Макраей за отказ от медицинского осмотра, а еще всеми правдами и неправдами добивалась передачи попечительства над тобой, что очень непросто, учитывая нежелание твоих родителей слушать доводы разума и их святую убежденность, что мы хотим сгноить тебя в темнице. Знаешь, чего я жду? Хотя бы небольшой благодарности за то, что тебя не бросила!
— Вообще-то бросила.
Элина замерла с раскрытым ртом, словно ее ударили по голове. Я смерила ее злобным взглядом и процедила:
— Ты отшатнулась от меня, когда узнала, что я ведунья, позволила надеть на меня кандалы и слова не сказала, когда какой-то блондинчик поливал меня грязью. Так что не заливай про свои старания. Ты просто пытаешься состроить из себя героиню и откупиться своими вонючими конфетами. Трусиха!
— Не смей называть меня трусихой! — прошипела она. — Ты ничего не знаешь обо мне!
— Насквозь тебя вижу! — рявкнула я. — Нашпиговала панель прослушкой, а потом побежишь к своей Макрае меня сдавать! Нужно же зарабатывать баллы в копилку хорошей девочки?
Элла вытащила из сумочки коробку в золотой подарочной упаковке и буквально швырнула ей в меня со словами:
— Отлично! Открывай! Если, конечно, не побрезгуешь принимать подарки от трусихи! Ты же у нас величайший в мире душевед! Все обо мне знаешь!
Я открыла коробку и задрожала при виде первой в своей жизни панели. Это была точь-в-точь копия моего телефона, даже любимые наклейки с кошками Тейлор Свифт украшали футляр. А когда я включила устройство, то поняла, что все мои фотографии и плейлисты на месте.
— Твои родители с огромным трудом его отдали, — небрежно объяснила Элина, пытаясь выпить воды из стеклянной бутылочки, стоявшей рядом с ее сидением. — Потом я всю ночь умоляла инженеров из Тинтагеля перенести твои данные на панель-копию. Если Алан узнает об этом, он сдаст меня отцу, и сидеть мне под домашним арестом до конца жизни. Можешь его даже разобрать и убедиться, что нет там никакой прослушки. Но это же ничего не меняет, да? Я теперь в твоих глазах злодейка?
Ее губы задрожали, она начала быстро моргать и вытирать глаза рукавом. В груди появилось чувство, как будто от меня отгрызают по кусочку за каждую ее слезу.
— Элла…
— Больше не «Госпожа Куратор»? — ухмыльнулась та.
Я протянула ей мизинец. Она удивленно посмотрела на меня.
— Ты должна пожать его своим в знак примирения, — робко объяснила я, — если ты хочешь со мной мириться…
Элина прикусила губу, сделала глубокий вдох, но тут же оборвала его, горячо воскликнув:
— Дурочка, ну конечно хочу!
Она порывисто обняла меня. Я прижалась носом к ее шее и вдохнула нежный теплый и казавшийся смутно знакомым запах.
Так пахло у меня дома.
* * *
— Писать тебе у них на уроках придется много, — новая подруга придирчиво проверяла ручки, стоявшие вперемешку с карандашами, ластиками и прочей канцелярией, — мы все уже давно перешли на стилусное письмо, но эти… В общем, госпожа Кларисса твердит, что не надо облегчать путь ведуньи новомодными гаджетами.
— Я видела у нее стилус. И моя соседка по комнате тоже таким пользуется.
— Все, что надо знать о том, как слова ведуньи соотносятся с делом, — сморщила нос Элла.
Канцелярский магазин находился практически на выселках. Стояла невероятная духота, мы постоянно чихали из-за пыли, разглядывая товары, которым было по меньшей мере лет десять. Я могла поклясться, что многие ручки видели то самое сотворение Мира. Чудо, что они могли хоть как-то писать.
Элла еще в машине пообещала отвезти меня пообедать в центр города, и я с трепетом ожидала момента, когда же увижу дивный новый мир, в котором так резко и внезапно очутилась. Но помимо радостного предвкушения, меня грызло еще кое-что.
— Элла? Можно тебя спросить? — робко поинтересовалась я, когда мы вместе склонились над коробкой с кучей ластиков в виде фруктов.
— Что угодно, Крошка, — шутливо потрепала меня по макушке она.
— Почему вы так не любите ведуний?
Мой вопрос как будто рассек свежую рану подруги. Элина прикусила губу и ответила очень вежливо, словно внутренне сдерживая себя:
— Видит Благодетель мои помыслы и знает, что я могла бы их полюбить. Вот они не стараются! Им нет прощения. Только не после Арилии.
— Да что вы все твердите про эту Арилию! — воскликнула я. — Можно подумать, что по одной паршивой овце можно судить все стадо!
Элина побелела точно свежевыпавший снег. Она закрыла глаза рукой и прошептала:
— Умоляю, не кричи об этом на всю округу! Ты правда настолько любишь наживать себе проблемы?
— А что мне будет? — я никак не могла утихомириться. — Мне нельзя выражать свое мнение?
— Вам нельзя покрывать ошибки природы, поправшие нашу святыню, юная сестра, — хозяйка магазина, милейшего вида пожилая леди, появилась словно из ниоткуда, — уходите-ка отсюда.
— Госпожа, давайте решим вопрос мирно, — подруга достала из своей бездонной сумочки маленькую позолоченную карту, — я расплачусь за товары, а моя… Подопечная подождет снаружи.
— Не буду я ждать никого ни на какой наруже! — мои нервы были взвинчены до предела. — Вы тоже думаете, что я отмечена печатью зла? Так где она на мне? Хотите даже носки сниму? Мы тут все женщины, стесняться некого!
Леди бросила полный ненависти взгляд на мои наручники и прошипела, словно рассерженная гадюка:
— Выметайтесь отсюда обе! А если еще увижу тебя и твою Зверину, то вызову гвардию!
Я уже хотела спросить, не имела ли она в виду под словом «Зверина» свое отражение в зеркале, как голос снова пропал из моего горла, а Элла тащила меня за руку к выходу.
* * *
— Как она могла так с нами говорить? — возмущалась я. — А особенно с тобой! Ты же принцесса!
— Она не знала, кто я. На мне был морок.
— Когорок?
— Туман, который скрывает истинный облик.
— А я тебя прекрасно вижу…
— Значит,
