— Она написала записку, где сказала, что не хочет жить без меня. Потом перерезала себе вены в ванне.
— Господи. — Фрэнки обняла его за шею и, изучая выражение его лица, сказала: — Это не твоя вина, Трик. Ты ведь знаешь это, верно? Было трагично, что она пыталась покончить с собой, но это её выбор. Ты ни в чём не виноват.
— Знаю. — Но он всё ещё испытывал сильные сожаление, стыд и вину. — Знаешь, она была милым ребёнком. Весёлая, яркая и оптимистичная. Однако у неё были тяжёлые периоды депрессии. Она могла мгновенно переходить от радости к грусти и гневу. Находиться рядом с ней было всё равно, что идти по минному полю. Но в ней была искра, которая заставляла её нравиться людям, заставляла казаться сильной. Позже я понял, что эта искра была просто искрой. А не признаком силы.
— И тебе показалось, что ты погасил эту искру, — поняла Фрэнки.
— Поначалу, да. Не словами о влюблённости, а тем, что вышел из себя и причинил ей боль.
— Честно говоря, Трик, не думаю, что есть деликатный способ сказать молодой девушке, что парень, в которого она так сильно влюблена, на самом деле не её пара. Тем более, если она действительно в это верила. Не прояви ты твёрдость, она могла бы истолковать это как нерешительность с твоей стороны — просто потому, что это именно то, чего она хотела.
— Возможно. — Глаза Трика почти закрылись, когда пальцы Фрэнки успокаивающе выводили узоры на его спине. — В любом случае, её семья, по понятным причинам, была расстроена. Её родители согласились, что это была просто влюблённость, которую она приняла за нечто большее. Они не винили меня, но её старший брат винил. Он потянулся к моему горлу. — Ублюдок. Волчица зарычала.
— Сколько ему было лет?
— Семнадцать. Он был зол и искал, на ком бы выместить злость. Драка была жестокой. Я был моложе, но доминирующим, и крупным для своего возраста. Я выиграл дуэль, и он подчинился, а значит, мне не нужно было его убивать. Но он вонзил когти достаточно глубоко, чтобы оставить шрам. Какое-то время шрам казался напоминанием о том, каким бесчувственным ублюдком я был по отношению к Яне. Но умом я понимал, что не несу ответственности за её выбор. В конце концов, я стал верить в это.
— Хорошо, потому что ты не сделал ничего плохого. Мне кажется, она была эмоционально нестабильна. Где сейчас её семья?
— Без понятия. Они покинули стаю вскоре после этого. — Он прижался своим лбом к её лбу. — Никто, кроме товарищей по стае моего детства, не знает этой истории.
— Твои секреты со мной в безопасности.
— Знаю.
Он положил руку ей на шею, притянул к себе и поцеловал, медленно, влажно и глубоко. Он потерялся в ней. И теперь его член был твёрдым и болел. Трик зарычал.
— Мне нравится твой рот.
— Да?
— Да. Я много думаю о нём. Сначала о том, как пробую его на вкус. Потом о том, как трахну его. А после представляю, как трахаю тебя. Потом я думаю о том, как ты трахаешь меня. Видишь закономерность.
— Ты слишком много думаешь. — Её рот скривился. — Это может показаться глупым вопросом…
— Возможно. Спрашивай.
Она одарила его насмешливым взглядом.
— Ты когда-нибудь думал, что возможно твоя пара — парень?
Трик прищурился, задумываясь, был ли вопрос на самом деле: «Надеялся ли ты, что твоя пара — парень?»
— Я всегда думал, что моей парой будет женщина.
Она наклонила голову.
— Почему?
— Просто ощущение. Однако теперь я думаю, что, возможно, я уже знал тебя, и понимал, что моя пара — женщина. Фрэнки, когда я был с кем-то, мне неважно была у него вагина или член. Я не отдавал предпочтение одному перед другим. — Он схватил её за шею. — Верь, когда я говорю, что мне не нужен член, мне не нужна вагина, мне нужна ты. Только ты.
Фрэнки прикусила внутреннюю сторону щеки. Может, это и не поэтические слова, но подействовали на неё.
— Я не такая, как ты.
Он выгнул бровь.
— В каком смысле, детка?
— Мне сложно говорить приятные вещи. Я откровенно говорю то, что думаю или чувствую, но мне становится неловко, когда речь заходит о личных чувствах. И я злюсь на себя за это. Ты ничего не скрываешь, но заслуживаешь услышать, что я чувствую.
У Трика сжалось в груди. Он подхватил её на руки и притянул ближе, чтобы она оседлала его.
— Я знаю, что ты чувствуешь. Это написано у тебя на лице.
Она ощетинилась
— Что я чувствую?
— Ты так безумно, глубоко, необратимо влюблена в меня, что время от времени заливаешься счастливыми слезами, благодаря судьбу за то, что она послала тебе меня и позволила запутаться в моей сексуальной паутине.
Фрэнки подавила улыбку и невозмутимо сказала:
— Да, это именно то, что я чувствую.
— Видишь, мы думаем одинаково.
— Ага.
Он сжал пальцами её подбородок.
— Мне не нужны от тебя красивые слова, Фрэнки. Это мило, что ты пытаешься. Но я вижу, что это беспокоит тебя, так что давай спрошу по-другому. Ты хочешь, чтобы я был здесь?
— Если бы не хотела, уже бы вышвырнула тебя вон.
Она бы попыталась, подумал Трик, но не получилось бы.
— Достаточно ли тебе меня такого, какой я есть?
Она сглотнула.
— Да.
— Ты смогла бы меня полюбить?
— Я вроде как на полпути к этому, — прошептала она.
Удовлетворённый, Трик улыбнулся.
— Это всё, что мне нужно знать.
Глава 10
На следующее утро Фрэнки ругалась в свой сотовый телефон, когда почувствовала, что Трик вошёл на кухню.
— Брэд по-прежнему не отвечает на мои звонки, — сказала она, не поднимая глаз. Очевидно, её дядя взял пример с Марсии и демонстративно игнорирует Фрэнки. — Что ж, я больше не буду звонить. Он знает, что я хочу с ним поговорить, но не доставлю ему удовольствия. — Когда Трик ничего не сказал, она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Взвешенно-изучающее выражение его лица заставило напрячься. — Что случилось?
Он подошёл к её стулу и взял за руки.
— Детка, прошлой ночью Айрис умерла во сне.
Эти слова вонзились Фрэнки прямо в живот. Она сделала огромный глоток воздуха.
— Оу.
— Иди сюда. — Трик привлёк её к себе, крепко обняв, а затем поцеловал в волосы. — Мне жаль, детка.
От нежности в его голосе грудь сдавило.
— Я совсем её не знала.
Трик обхватил её лицо ладонями.
— Она была твоей бабушкой и любила тебя. Она была хорошей женщиной, и мне жаль, что ты не провела с ней больше времени. И я сожалею обо всех годах, которые ты пропустила. По крайней мере, ты можешь оплакивать то, что пропустила.
Фрэнки уткнулась ему в грудь. Она не ожидала, что почувствует такую глубокую скорбь по поводу новости. Айрис, конечно, была её бабушкой, но в то же время была практически незнакомкой. И всё же Фрэнки помнила фотографии, где Айрис крепко обнимала её, целовала в щеку, держала за руку или носила на руках. Айрис любила её, и ребёнок, которым Фрэнки когда-то была, тоже любил её.
Поняв, что цепляется за Трика, Фрэнки ослабила хватку.
— А похороны будут?
— Через несколько дней на территории стаи Бьорна.
Она нахмурилась.
— Стаи Бьорна?
— Айрис хотела быть похороненной рядом со своей парой и сыном. — А значит, если Фрэнки поедет, увидит могилу Кристофера. Трик не был уверен, что она готова к этому. — Тебе не обязательно идти, Фрэнки. Айрис хотела бы, чтобы ты была, но прекрасно поняла бы, откажись ты.
— Я пойду. — Она хотела засвидетельствовать своё почтение. Он неуверенно взглянул на неё, поэтому она заверила: — Я справлюсь.
— Хорошо. Кладбище находится недалеко от границы территории стаи Бьорна, так что нам не нужно будет заезжать на саму территорию. — Это облегчение. Фрэнки ещё не была готова вернуться. Не была уверена, что ей когда-нибудь захочется. — Не знаю, из тех ли ты людей, которые любят побыть в одиночестве, когда им грустно или скорбят, но я скажу, что этого не будет. Я останусь рядом. Нам не обязательно говорить об этом, если не хочешь, но я тебя не оставлю.
