— Лорд Брэдфорд…
— Аааах!
Спотыкаясь о ступеньки, он попятился к перилам.
— Простите! Простите! — взмолилась Азалия. — Я же не напугала вас?
— Нет, нет, ничего… страшного, — он сполз с перил и принялся собирать разбросанные книги. — Разумеется…
— Разумеется… — с облегчением повторила Азалия. Она подняла с земли шляпу и помогла ему с книгами. — Простите. Я просто хотела извиниться. За сегодняшний ужин. Честное слово, мы не пинаем и не кусаем, и не бросаемся картофелем во всех наших гостей.
Губы лорда Брэдфорда изогнулись в улыбке.
— Вашей семье присущ боевой дух, — произнес он, когда Азалия отдала ему шляпу. — Мне понравился вечер.
— Ну наверно, да, вы же только что вернулись с войны, — догадалась Азалия.
Лорд Брэдфорд рассмеялся. Приятный смех. Умиротворенный, первобытный, искренний. Он очаровал Азалию.
— Очень сожалею, что мы так долго вам их не отдавали. — она достала из кармана юбки часы, завернутые в платок Матушки. Развернув платок, Азалия в сложенных колыбелькой ладонях протянула часы лорду Брэдфорду. — Прежде всего, нам не следовало их забирать.
Брови лорда Брэдфорда полезли на лоб, он открыл рот, и закрыл рот. Он посмотрел на книги, затем снова на Азалию; уголки его губ приподнялись.
— Когда мы впервые повстречались, — медленно начал он. — Давным давно. Вы угостили меня карамельной палочкой. Тогда, вы точно так же сложили руки, как сейчас. Вы помните?
Азалия приподняла бровь.
— Когда только умер мой отец, — тихо продолжил он. — Вы пришли на кладбище, кушая карамельную палочку. Увидели меня. Вложили конфету в мои руки, загнули мои пальцы поверх конфеты и поцеловали их.
— Наверно, они потом липли, — предположила Азалия.
Лорд Брэдфорд засмеялся. Теплой зыбкой рябью на Азалию накатило воспоминание: базарный день, она отстает от Матушки. Пахнет сидром. Вдруг, через железные створки кладбищенских ворот она замечает одинокого мальчика. Он сидит на каменной скамье. Воспоминание, такое далекое, словно выцветший сон.
— Знаете, — добавил лорд Брэдфорд, — все эти годы я принимал вас за вашу сестру.
Азалия понимающе пожала плечами.
— Многие ошибаются. Из-за небольшой разницы в возрасте — меньше чем год. И действительно, из всех нас Кловия, как нам кажется, выглядит самой старшей.
— Ваш платок все еще у меня, со Святок.
— Да ну? Правда?
Он вытащил примятый чистый платок и передал его Азалии. Она вновь протянула лорду Брэдфорду часы, но он лишь покачал головой.
— Это же залог, верно? Заберу их, когда запущу куранты.
Азалия улыбнулась, щеки залило жарким румянцем.
— Что ж, с ними чрезвычайно удобно. Спасибо вам, лорд Брэдфорд.
Книги не помешали ему с легкостью сесть верхом, и он улыбнулся половинкой рта.
— Мистер Брэдфорд, — робко поправил он.
— Мистер Брэдфорд, — согласилась Азалия. Теперь ее щеки пылали. Приятное смущение.
— Благодарю вас, — произнес он, приподнимая шляпу, — за чудесный вечер. Доброй ночи, принцесса Брэмбл.
— Что? — удивилась Азалия.
Но он уже направил лошадь легким галопом, разбрызгивая позади гравий. Азалия изумленно смотрела на удаляющийся силуэт, затем уставилась на платок. Кровь отлила от лица — в уголке красовались небрежно вышитые инициалы Б.Е.В.
— Брэмбл! — воскликнула она. Еще со Святок он уверен, что она Брэмбл!
Подняв глаза, она увидела, как возле ворот он сбавляет ход. Поймав ее взгляд, он, не останавливаясь, улыбнулся, отсалютовал и исчез в ночи.
Азалия обхватила себя руками, размышляя над тем, что ей придется всё исправить при следующей встрече. Если, конечно, таковая состоится.
— Доброй ночи, — пожелала она вслед.
Всю неделю Азалия обучала сестер сплетению — замысловатому танцу вроде вальса с элементами соперничества, в котором партнеры крепко держали края длинного пояса-кушака. Мужчина пытался как бы поймать женщину, обмотать кушак вокруг ее запястий и притянуть к себе, обходя ее со всех сторон и набрасывая путы снизу, тогда как дама вальсировала, выскальзывая из его объятий, не давая шарфу обвиться вокруг нее.
Два года назад Матушка пригласила для Азалии опытного танцмейстера, чтобы поупражняться в сплетении. Он двигался быстро и умело, но Азалия проворно увиливала от него, и через три минуты оба обессилели. Улыбаясь, танцмейстер с восхищением и уважением поклонился девушке. С тех самых пор, танцуя сплетение, Азалии каждый раз казалось, что в груди у нее звучат захватывающие напевы маленькой флейты, а ноги вот-вот оторвутся от земли.
Брэмбл повязала на рукаве платок и изображала джентльмена, хриплым голосом бросая замечания и подражая мужским манерам — да так, что девочки покатывались со смеху.
— Судааааарыняааа. — Брэмбл отвесила Азалии глубокий поклон. Девочки громко захихикали, а Азалия вздохнула. Показывать парные танцы оказалось весьма непросто.
— Сударыня, — послышался другой голос, и повернувшись, девочки увидели у входа мистера Хранителя. Не отводя от них темных глаз, он усмехнулся, и скулы на его лице заострились.
Азалия попятилась. Внутри нее флейта уже неистово исполняла глиссандо. Девушка сглотнула, стараясь незаметно вытереть о платье ладони. Его глаза будто заглядывали ей в душу.
— Прошу меня простить, — обратился он, беззвучно подойдя ближе. — Не смог удержаться. Может ли так случиться, что мне позволят пригласить вас на этот танец?
Девочки как по команде затихли. Азалия представила себя в объятьях мистера Хранителя, и трель в ее груди перешла на писк, который различили бы лишь самые маленькие птички. Если он танцует так же как и двигается — плавно, волнообразно — значит он непременно искусный танцор.
— Насколько я помню, вы говорили, что не умеете, — заметила Ева.
— Сударыня, я говорил, что не танцую. Сие вовсе не означает, что я не умею.
— А вы хоть знаете сплетение? — с сомнением спросила Флора.
Мистер Хранитель зашагал к Азалии, впиваясь в нее своими темными глазами. Позади него буйно раздувался плащ.
— Сударыня, — отвечал мистер Хранитель, но взгляд его оставался прикован к Азалии. — Этот танец придумал я.
Отточенным движением Хранитель протянул руку Азалии поверх своей и повел девушку в центр танцевальной площадки. Мягко и нежно. Не успела Азалия моргнуть, как Хранитель развернул ее в открытую танцевальную позицию. Она сглотнула. Будет нелегко.
— У нас есть только это, — сказала Азалия, доставая платок Матушки. — Хотя боюсь, что он коротковат.
В бледном свете сверкнуло серебро. Хранитель содрогнулся.
