— Что ты сказала? — тихо прошипел он.
— Твоя, Эмм предала тебя. Она не ждет тебя и весьма быстро позабыла своего Джо.
— Да как ты смеешь осквернять своими грязными словами, мою жену. Она любит меня.
— Я многое могу узреть и я видела ее. Если ты помнишь, то я имею дар, колдовской дар. Твоя жена изменила тебе с тем, кого ты опасался больше всего.
У Джо перед глазами мгновенно всплыл образ Энтони. Его лицо скривилось в злобном оскале, глаза сверкнули огнем ненависти.
— Эмм уже три года как королева Мидгарда. И я слышала, что о ней ходят слухи, вроде бы она и принц Макронезии, любовники. Причем слышала это от солдат землян. Однако я также знаю, то, что еще не знает ни один землянин. Эмм беременна, от принца.
Слова ведьмы прозвучали как приговор для него. У Джо перед глазами всплыл образ жены в объятиях Энтони. Он видел, как они целуются, как он ласкает его жену. На глаза Джо навернулась пелена гнева. Его сердце пронзила адская боль, боль потери. Как она могла? Он ясно увидел перед собой ее, такую, красивую, нежную, она смеялась ему, называла своим любимым. Джо тяжело перевел свое дыхание, к его горлу подкатил ком, сдавивший дыхание. Он яростно замотал головой, прогоняя от себя как наваждение ужасные мысли. Почему он верит этой ведьме? Она заодно с Утаной и всеми правдами и не правдами, желает удержать его здесь. Нет, он не желает верить ей.
— Я не верю тебе.
— Это твое право.
Джо хотел развернуться и уйти, как его ноги удержали руки Утаны. Она вновь вцепилась в него мертвой хваткой.
— Нет, ты не уйдешь. Я не позволю тебе этого. Ты мой.
— Отпусти меня сумасшедшая. Я все равно от тебя уйду.
Джо пытался оттолкнуть ее, но она крепко его держала.
В глазах Утаны появился недобрый огонь, лицо исказилось в зловещем оскале как у зверя. Ее глаза будто затянула пелена. Джо с опасением посмотрел на девушку. Теперь она напоминала ему дарков, тех монстров, жестоких убийц, кровь которых текла в ней.
Джо стоял, нависая над ней, его лицо застыло как каменная маска. Он смотрел прямо на нее, но его взгляд стал чужим и холодным. В них не было прежней теплоты и понимания, зеркала его души были наполненными пустотой, вселенским холодом.
— Эвенор, не уходи. Я тебя люблю.
— Не называй меня так. И не смей стоять у меня на пути. Твое лицо мне ненавистно. Проклятое отродъе моих врагов.
Утану как острием стрелы, пронзили ядовитые слова любимого. Свет померк перед глазами, в душе тепло света любви, заволокли черные тучи пустоты и ненависти. Она впервые в жизни, поняла, что такое ненависть и всепоглощающая злость. Ее глаза заволокла пелена ярости. Гнев закипал в крови, громкий гул поднимался в ее голове. Казалось, она слышит каждый удар своего сердца, что раздавался, словно бой барабана.
Утана сама не понимая, что творит, потянулась рукой к острому ножу, который висел у нее на поясе. Нащупав рукой холодную сталь, она сжала острие ножа в своей руке, кровь потекла горячей струей, обжигая ее острой болью. Но ей было не важно, она как мраморная статуя замерла, безмолвно глядя в его холодные глаза, что пылали огнем презрения к ней.
Утана издав громкий крик ярости, кинулась на Эвенора. Он заметил блеск лезвия в руке Утаны. Все произошло слишком быстро. Утана резанула его по боку живота, но не успела нанести роковой удар, Эвенор сжал ее руку с такой ярой силой, что послышался звук хрустнувшей кости. Утана крикнув, другой рукой вцепилась в его лицо, раздирая кожу своими острыми когтями. Боль и ярость, смешались у Эвенора. Он схватил ее за горло и с силой швырнул тело женщины об стену с широким окном. Утана ударившись, рухнула на стоявший у окна маленький стол. Послышался громкий треск и звуки бьющегося стекла с посудой. Раскинув руки, ее тело замерло с закрытыми глазами. По руке, что свисала со стола, скапывала на пол горячая кровь. На лице девушки застыла гримаса боли.
Эвенор скривился от досаждающей ему боли от раны в боку. Он схватил со стола скатерть и потянул ее на себя. Посуда и хрусталь посыпались на пол, разлетаясь мелкими осколками по сторонам. Рванув ткань, он с треском разорвал ее на полоски. Поморщившись от боли, Эвенор перебинтовал себе рану и вытер кровь с расцарапанного лица. У стены, где стоял второй стол, послышался треск и шорох. Якоме молча, обрабатывала рану хозяйки. Ведьма искоса поглядывала на Эвенора, бросая на него полные упрека взгляды.
— Ты не смеешь меня винить. Она получила по заслугам. Кровь дарков пробудилась в ней. И никакая доброта и любовь, никогда не вытеснят из черной души дарка, жажды крови и ненависти, — хрипло пробормотал Эвенор, бросая тряпку с кровью на пол.
— Я пыталась воспитать ее доброй. Я оградила Утану от жестокости ее народа. Растила девочку с любовью к миру и живым существам, но видимо зов крови сильнее нее.
— Сегодня ты сама увидела в ее глазах черную жестокость, желание убить. Она не сможет остановиться, это ее наследие. И благодари Бога или своих духов, что я оставил вам жизнь и простил, то преступление, которое вы содеяли по отношению ко мне. Я никогда вам этого не прощу. Прощай.
Эвенор бросил последний озлобленный взгляд, на лежащую без чувств Утану. В нем не возникло ни малейшего чувства сожаления, теплые благодарные воспоминания и дружба сменились возмущением и ненавистью. Они украли его мир, украли его жизнь. Развернувшись, он пошел по осколкам битого стекла, исчезая за дверью, чтобы больше никогда не вернуться назад.
Эвенор взял космолет Утаны и улетел с этой планеты, которая разделила его с любимой. Он летел с надеждой, на встречу с ней. Однако семена сомнений, посеянные ведьмой, дали свои ростки и теперь он сомневался, правильно ли он поступает, возвращаясь к жене? А, что если это правда и она действительно предала его, изменила? Помнит ли она о нем или позабыла? Его Ирена была всем миром для него, единственным смыслом ради чего он жил и стремился вернуться домой. И если она позабыла об их любви, то стоит ли ему жить?
Утана медленно открыла свои глаза. Остекленевший тусклый взгляд уставился на Якоме. Она все помнила. Пустота завладела ее душой, глубокая скорбь и слепая ярость тлели в юном сердце. Любовь сменилась ненавистью. И теперь она желала одного, прекратить нить своего существования. Ее рука медленно поползла к лежавшему на полу острому осколку стекла. Якоме перехватила хрупкую руку Утаны и прижала к своим губам. По щекам старой женщины бежали горячие слезы.
— Не оставляй меня одну. У меня кроме тебя никого нет, дитя мое.
Утана устало прикрыла свои веки. У нее перед глазами мелькали образы прошлых лет: ее детство, семья, Якоме, образ Эвенора.
