— Ах, эта бедная девочка! Вот как. — Старик пожевал губами, сразу посерьезнев. — И для кого же зелья?
— У нас есть ученик, которому нужна помощь. К сожалению, полноценных специалистов по лечению разума нет, что могу — я делаю, но…
— Да, вы правы, зелье будет кстати, — оборвал Язод. Аккуратно сложил газету, поднялся и посеменил к неприметной дверке в углу. — Пойдемте, юноша. Кое-что я могу сделать прямо сейчас, кое-что потребует времени, пришлю через пару дней. Хозяин этого дома — мой старый друг и тоже раньше занимался алхимией. Уступил свое хозяйство. Меня, знаете ли, успокаивают эти склянки.
За дверью обнаружилась лаборатория. Отлично оснащенная, просторная, с положенными защитными заклинаниями на стенах.
Среди беженцев из полыхающего в гражданской войне мира имелись и алхимики — и змеи, и люди. Конечно, возможности прихватить нужное оборудование сразу не было, его доставали уже позже, целенаправленно. А поскольку Аспис был одним из тех, кто этим занимался, в вопросе он понимал гораздо больше среднего обывателя и мог оценить по достоинству «хозяйство» старика.
— Садитесь, — предложил алхимик, и Аспис послушно опустился на стул со спинкой в углу.
— Так, говорите, Норика… — задумчиво протянул Язод, устроившись за рабочим столом боком к гостю. — Как ей на новом месте?
— Насколько могу судить, неплохо, — пожал плечами змей. — Вы хорошо с ней знакомы?
— Взаимно наслышаны, — рассеянно улыбнулся старик. — И во многом похожи.
— Вы из змееловов? — сообразил наконец Аспис.
— А она вам не рассказала? — кажется, искренне удивился Самос. — Скажем так, был, но вынужденно, и с облегчением встретил перемены… И сейчас вы встанете и уйдете, да? — насмешливо предположил он.
— Переживу, — ровно ответил змей, хотя, что скрывать, сделать это действительно захотелось: необходимость связываться с еще одним бывшим змееловом, мягко говоря, не радовала.
Но чего он ожидал? Кого еще могла лично знать и порекомендовать эта женщина?
С минуту алхимик молча занимался своим делом, а гость — рассеянно наблюдал за выверенными, точными движениями, на твердости которых совершенно не сказался возраст.
— Почему вы назвали Норику «бедной девочкой»? — не выдержал Аспис наконец.
— Я наблюдал за ее судьбой едва ли не с самого начала, — пожал плечами старик. — За ее, еще за некоторыми примечательными детьми, а на нее старый коршун возлагал особенные надежды. К счастью, ничего у него не вышло.
— А что должно было? — озадачился змей.
Норика была сильным и умелым магом, а после предала магистра ордена. Однако появилась необоснованная уверенность, что говорил алхимик не об этом.
— Ну, барон Ворик жаждал могущества. Мы, алхимики, тоже им обладаем, но немного в другом ключе и, как вы знаете, в отличие от остальных магов никакими тренировками не способны значительно увеличить мощь своих чар, а он желал всего и сразу. — Болтовня совершенно не отвлекала старика от дела, руки его продолжали уверенно порхать над столом. — Ну и среди прочего искал возможность отобрать чужой дар. К счастью для всех нас, эти его изыскания зашли в тупик.
— И она знала об этом? — Аспис почувствовал, что брови пытаются приподняться на лоб.
— Догадалась, наверное, в конце концов. Она неглупая девочка, — пожал плечами Самос. — Наверное, не сразу, а то уже давно попыталась бы его убить, еще после той истории двадцатилетней давности, с ребенком. Но он дивно умел заморочить голову, вообще ловко управлялся с умами. Нет, хорошо, что эта затея у него провалилась…
— С каким ребенком? — потерянно уточнил змей.
— Да вы, наверное, в курсе этого суеверия, что рождение ребенка от сильного мага увеличивает женщине магический потенциал? Чушь, конечно, несусветная, но барон совсем повернулся тогда на этой своей идее могущества, во всякое верил. Небось и родить ей разрешил только поэтому. Не знаю уж, от кого. Я для нее тогда кое-какие целебные зелья делал, можно сказать, наблюдал за процессом. Да только она небось и не помнит. Давно было, а девочка тогда совсем молоденькая была и какая-то дурная. Не знаю уж, что с ней тогда сделали… Видать, не только я для нее снадобья готовил, были и другие.
— И что случилось с ребенком? — напряженно спросил Аспис.
— Умер нри родах, — вздохнул старик. — Может, старый коршун помог, но я думаю — сам. Повезло мальчишке, прибрал к себе Создатель. Уж барон не упустил бы случая им воспользоваться.
— И зачем вы мне все это рассказали? — пробормотал змей.
— Интересно, — неопределенно отмахнулся алхимик.
— Что и кому?
— Тебе — выслушать, мне — посплетничать, — перескочил он на более неформальное обращение. — Когда еще старику выдастся шанс прошлое припомнить! Не с кумушками же болтать, по миру разносить ерунду. Ну и за тобой понаблюдать, что уж там, любопытно. Дело старое, а тебя вон как корежит, аж серый весь стал. Я уж думаю, не ты ли, часом, блудный папаша? А иначе и непонятно, с чего так затрясся.
Этого Аспис уже почти не слышал. Оперся локтями в расставленные колени, запустил пальцы в волосы, слепо таращась в пол перед собой. В голове воцарилась звенящая пустота, в которой более-менее отчетливой была единственная мысль: у Норики действительно имелись причины так сильно измениться и более чем достаточно поводов для личной ненависти к Великому Змеелову. Пожалуй, для куда большей, чем к нему самому, что бы там ни наговорила про него старая тварь двадцать лет назад.
Когда под носом вдруг возникла бутылка с резким спиртовым запахом, Аспис дернулся от неожиданности и, резко выпрямившись, недовольно уставился на алхимика.
— Хм. Надо же, показалось, — пробормотал тот. — Не обморок.
— Какой еще обморок? — нахмурился змей.
— Да Создатель знает! — неопределенно пожал плечами Самос. — Глубокий, наверное. Зря я тебе это все рассказал, да? Дернула же Змея за язык…
— Не зря, — резко мотнул головой Аспис, беря себя наконец в руки. — Напротив, вы очень удачно решили сейчас поболтать.
— Удача — это попытка обезличить дела богов, — едва заметно улыбнулся старик. — Они просто решили, что пока довольно смертей, и теперь щедро осыпают милостями тех, кто приглянулся.
— Вы так убежденно об этом рассуждаете, как будто они сами вам об этом сообщили, — усмехнулся в ответ змей, но через мгновение веселья в нем поубавилось. — Только не говорите, что вы, ко всему прочему, Перст!
— О нет, где уж мне, — засмеялся алхимик.
Аспис не поверил, однако тему развивать не стал, потому что… в таких вещах достоверность хуже полного неведения.
Перстами или иногда Руками богов называли людей, которых те направляли лично, которым являлись и которые вершили судьбы. Иногда — мира, иногда — только определенного круга лиц. Кто-то верил в их существование, кто-то — нет, но последние и в богов-то не верили.
По внутреннему убеждению Асписа, Рукой богов был его величество Орлен, потому что ничто иное не могло объяснить той удачи, которая сопутствовала ему в делах. А еще очень похоже, что Перстом был и Великий Змеелов, потому как ему в свое время везло еще больше.
Но в последнее верить не хотелось — от этого делалось жутко. Выходило, что именно боги спровоцировали кровавую войну, захлестнувшую мир. Те боги, которых было принято считать справедливыми и любящими свою паству. Или сцепились между собой, что-то не поделив, и это было, пожалуй, не лучше.
Существовала еще и третья версия: вмешательство чужого бога, который как-то сумел влезть в дела этого мира. Но она тоже вызывала множество вопросов, сомнений и неприятных мыслей. Где в таком случае пропадали Создатель и Долгая Змея, если допустили подобное вредительство? Неужели они просто не способны защитить своих детей от происков врага?
После всего услышанного продолжать разговор не хотелось, да и гнетущая пустота из головы и души змея никуда не делась. Требовалось время, чтобы все обдумать, по возможности — выяснить кое-какие детали. Хотелось увидеть картину целиком, понять, как все получилось именно так. Где он ошибся? Где — она?
