— Кэтти, вы действительно талантливы! Вы учитесь с захватывающей быстротой!
— Кэтти, почему бы вам не улыбнуться? Улыбка — первое украшение леди.
Бедная Кэтти…
Возвращается фрейлина, которую я отправляла узнать, что говорят целители про моего рыцаря.
— Ваше высочество, лекари категорически не рекомендуют рыцарю вставать. Они настаивают, что для поездок ему необходим экипаж, в котором он сможет находиться лёжа или полусидя.
О, это же прекрасная новость! Понятно, ничего хорошего в том, что он прикован к постели, но хорошо, что я всё-таки могу взять его с собой и поручить заботам императорского целителя, один из которых неизбежно будет меня сопровождать.
— Ах, неужели это правда? Те слухи, что ваше высочество отправляется… в Старый храм?
Прежняя я не была бы стольк благодушна.
— Поскольку император наказывает меня за шалость, обернувшуюся весьма громким происшествием, я смогу взять с собой лишь некоторых из вас.
Да начнётся грызня? Фрейлины должны быть едины в своей преданности принцессе, но лучше не давать им спеваться в шипящий хор, ибо чревато.
Фрейлины делают стойку.
С одной стороны, присоединившись ко мне в поездке, они получают шанс сблизиться со мной, показать свою полезность, короче, выслужиться. С другой стороны, распорядок в храме суров, я капризна, а во дворце оставшихся фрейлин ждёт целый месяц свободы, а приглашения в светские салоны означают возможность подыскать жениха.
— Ваше высочество, вас я готова сопровождать хоть на край света!
— Как и я, принцесса!
— И я!
Всего лишь прелюдия. Что ты за фрейлина, если не хочешь быть со своей принцессой? Начинается основной акт.
— Раз её высочество может взять с собой лишь некоторых, а хотят все, разве не проще бросить жребий? — спрашивает Кэтти.
Вот же… миротворица! Я рада, что Кэтти осмелела достаточно, чтобы высказаться, но как невовремя! Бьянка, “прочитавшая” ситуацию, смотрит на Кэтти с лёгкой жалостью, а я с жалостью смотрю на Бьянку, которой предстоит с этим простодушием настоящая схватка. До Бьянки доходит, она бросает испуганный взгляд на меня. Я, подтверждая её догадку, прикрываю веки и улыбаюсь.
— Какая чудесная идея!
— Да-да, чудесно. Давайте разыграем! — подхватывают другие фрейлины.
— Император ограничил мою свиту пятью сопровождающими. Леди Бьянка, как старшая фрейлина, приглашена, минуя жребий. Также мы не можем разлучить леди Бьянку с её новой ученицей. Леди Кэтти также едет. Остаётся…, — я взмахиваю пальцами, показывая, что мне уже не интересно, что там остаётся.
Главную героиню я за собой не потащу — не буд отбирать у Олиса игрушку.
Рыцаря возьму шестым вне списка. Не думаю, что папа станет возражать против защитника. Временно обезноженного, но какой уж есть.
Что касается Кейты, то… Если фрейлины не сообразят, включить её в список, то она месяц отдохнёт, а они месяц поработают.
Покончив с завтраком, я отправляюсь к папе сказать до свидания. Кроме него надо осчастливить коротким визитом Тери и Лёка, хотя не исключено, что Лёк как раз придёт меня проводить, это у Тери моими стараниями работы невпроворот.
Сборы не затягиваются, ровно в десять мой кортеж выползает с территории дворца через восточные ворота. Никакого роскошного выезда наказанным принцессам не полагается, кареты самые скромные, если так можно сказать о дворцовых каретах, украшенных гербовыми изображениями. Но посторонний, глядя на кортеж, сможет понять лишь то, что едет кто-то весьма значительный, а варианты самые разные — от самого императора до получившего особую милость провинциального аристократа, возвращающегося в провинцию.
Но столица живёт слухами.
Проспект буквально запружен горожанами, смельчаки забрались на редкие фонарные столбы и крыши ближайших зданий. Кортеж резко теряет скорость. Выглянув из окна, я вижу, что даже боковые улицы захвачены.
Нет, то, что происходит из ряда вон даже по столичным меркам. Подобные толпы собирают парадные императорские выезды. И близко ничего подобного не было, когда я выезжала в карете с императорской символикой, а тут…
— Да здравствует принцесса Крессида!
— Да здравствует принцесса-защитница!
Ха?
Феликс, твоя работа?! За щедрую плату зазывалы и не такю толпу соберут… Феликс, хвост накручу! И… расцелую.
Решение приходит молниеносно.
Я распахиваю дверцу кареты, благо её даже улитка обгонит, спрыгиваю на мостовую. Ко мне подъезжает ближайший гвардеец:
— Принцесса, что-то случилось? — напряжённо спрашивает он. — Пожалуйста, ради вашей безопасности вернитесь в карету.
— Лорд смеет разговаривать со мной не спешившись? Я всего лишь интересуюсь, почему произошла задержка. Чтобы вернуться в карету, мне нужна помощь. Эта подножка слишком высокая.
К счастью, горожане пока не поняли, что я появилась, да и гвардеец прикрывает меня от зрителей крупом коня.
Не заподозрив подвоха, гвардеец спрыгивает на мостовую.
На самом деле он сто раз прав — стихийно собравшаяся толпа может скрывать угрозу, в толпе легко растворить отряд убийц, а среди зевак, рассыпавшихся по крышам, мог затесаться лучник. Это я думаю, что приветствие организовал Феликс. А как оно в действительности? Вдруг герцог Майрай расстарался?
В прошлом я бы оставалась в карете, а то и вовсе попыталась бы тайно выбраться из кортежа.
Но сегодня у меня есть легендарная броня. Демонстрировать уникальный козырь рано, но на него можно полагаться. Гвардеец с поклоном подаёт мне руку. Я подбираю юбку. Под ней у меня самые обычные штаны, пошитые из той же ткани — вариант дорожного костюма, рассчитанного на верховую прогулку. Я ставлю ногу в стремя, и, пока гвардеец осознаёт грандиозный обман, не только взлетаю в седло, но и заставляю коня сделать несколько шагов вперёд.
Я приветственно машу.
Заминка с каретой и так привлекла внимание.
— Принцесса!
— Это принцесса! Смотрите! Принцесса-защитница!
Оттеснить меня и спрятать гвардейцы уже не смогут, а любые попытки закрыть меня, взяв в “коробочку”, только раззадорят толпу. Им не остаётся ничего, кроме как разделиться на две группы — авангард и арьергард.
Я же машу, ловлю цветы, которые мне бросают. И понимаю, что людскому морю конца и края нет, я, как обычно, влипла, и рука у меня отвалится раньше, чем мы выберемся из города… Но люди ждут, и я не могу подвести их ожидания, я машу и улыбаюсь, улыбаюсь и машу.
Интересно, что хуже, сидеть на троне в полном парадном облачении или вот это вот? И не продлит ли папа моё наказание? Впрочем, пусть продляет, сколько угодно. Я возвращаюсь даже чуть меньше, чем через месяц, чтобы успеть в саму. гущу бури. Как раз после месячного затишья разразится…
Я машу и улыбаюсь, улыбаюсь и машу. Может быть, у меня не рука отвалится, а щёки треснут? Ох, в народной нелюбви есть своя прелесть
— Да здравствует принцесса-защитница!
— Принцесса-защитница, это вам!
Из толпы ко мне бросается ребёнок, мальчик лет семи. В руке у него зажата лилия, перевязанная синей лентой.
Гвардейцы пытаются вмешаться, но я опережаю, разворачиваю своего коня боком. В глазах толпы я защищаю ребёнка от злых гвардейцев.
Наклонившись, я подхватываю мальчика, затягиваю наверх и сажаю впереди себя.
— Это мне? Какой замечательный подарок! Спасибо, мне очень нравится. А это тебе от меня, — я радуюсь, что догадалась прихватить кошелёк и вручаю ребёнку золотую монету.
Надеюсь, не отберут…
Я ссаживаю ребёнка с коня — далеко увозить я его не собиралась, провожаю взглядом. Женщина подхватывает его в объятия и что-то говорит. А я под восторженные крики закрепляю лилию на шляпку, стараюсь не думать о том, что от цветка я ядом на лепестках легендарный доспех вряд ли защитит.
Я машу и улыбаюсь…
Из столицы я вырываюсь далеко за полдень.
Глава 13
Убаюканная тряской кареты, я не сразу понимаю, что в дверцу стучат, причём стучат с непонятной настойчивостью. Зевнув, я отдёргиваю шторку и приоткрываю оконную створку. Рядом с каретой гвардеец.
