Волчонок таращился на них так, будто застал за чем-то непотребным. С месяц назад Арес, возможно, и почувствовал бы укол вины. Возможно. Сейчас? Да чёрта с два.
Волчонок… с ним ещё предстоял разговор. Мальчишка, конечно, из лучших побуждений прикрывал ворожею, но утаил слишком важную информацию, чтобы так просто ему это спустить.
* * *
Когда они вернулись, в городе уже царила суматоха. Тахтарцы сбегались на площадь перед домом головы. Так было и в день их приезда.
У крыльца спешивались запылённые всадники. Там же остановилась роскошная, украшенная позолотой дорожная повозка с эмблемой, не признать которую было невозможно. Скрутившаяся восьмёркой синяя змея на золотом щите. Знак дома Ирнаров.
Дверца повозки отворилась, и во двор в походном кожаном доспехе вышагнул Анхель Ирнар, генерал Анхель Ирнар. Командующий основного корпуса армии, чтоб его.
Какого чёрта он тут забыл?
Арес пошагал к дому головы, и толпа почтительно перед ним расступалась. Все вокруг вертели головами, гомонили и расспрашивали друг друга о происходящем. Но вряд ли сейчас хоть кто-то, кроме самого Ирнара, знал ответы на эти вопросы.
Генерал заметил его издали, и это было несложно — Арес почти на голову возвышался над толпой.
— Генерал Эревин, — он кивнул и, сжав руку в кулак, приложил её к левому плечу. — Рад вас приветствовать.
Арес остановился в двух шагах от нежданного гостя и повторил жест военного приветствия.
— Генерал Ирнар. Неожиданная встреча. Какими судьбами?
Ирнар позволил себе скупую улыбку и тряхнул бледно-золотистой шевелюрой, в которой уже пробивалась седина.
— Узнаю северян. Сразу к делу, — он осмотрел площадь и глазеющих на него горожан. Его блуждающий взгляд наткнулся на что-то у Ареса за правым плечом.
— Какая прелесть, — пробормотал он и шагнул навстречу объекту своего внимания. — Могу я узнать ваше имя?
Арес обернулся — рядом с озадаченным видом застыла ворожея, которая, видимо, не отставала от него ни на шаг с тех пор, как они вернулись в Тахтар. Он-то полагал, она воспользуется случаем, чтобы сбежать от него и поскорее раствориться в толпе.
— Велена, — ответила она, с насторожённостью следя за разглядывавшим её с откровенной плотоядностью генералом.
Ирнар отвесил ей церемонный поклон, который был, возможно, уместен в стенах столичного дворца, но не в лесной глуши Свободных земель, представился и выразил горячее желание продолжить знакомство, как только он здесь обустроится.
Как-то так вышло, что тело среагировало вперёд его мыслей — Арес загородил собой растерявшуюся девчонку и проигнорировал полный недовольства взгляд Ирнара.
— Так что вас привело сюда, генерал?
— А вы, однако, знатно огрубели за то время, пока мы с вами не виделись, — бледно-голубые глаза будто затянула ледяная корка. — Вы ведь не единственный, кто занят полезными для Империи делами, друг мой Эревин.
Его взгляд льдинкой соскользнул с лица Ареса и упал на застывшего у входа в дом Солопа. Тот не решался подойти ближе и смиренно наблюдал за их диалогом издалека, будто опасался прерывать разговор имперских военачальников.
— Всему своё время. Мы обязательно всё с вами обсудим.
И он пошагал к крыльцу, чтобы поприветствовать голову и его ближников.
Арес стиснул зубы, развернулся и едва не налетел на девчонку, по-прежнему торчавшую у него за спиной.
— Ступайте-ка домой, — скомандовал он.
Ворожея тут же нахмурилась и открыла рот, чтобы возразить, но не успела.
— Велена, сейчас не время для пререканий. Не советую вам со мной спорить, если вы, конечно, не жаждите, чтобы я при всех закинул вас себе на плечо и лично доставил на холм.
Хитрость сработала — девчонка вспыхнула, задрала подбородок и пошагала через толпу в сторону своего домишки.
Одной головной болью меньше.
Арес выбрался из толпы, осмотрелся, отыскал глазами маячившего на краю площади Волчонка, подозвал к себе.
— Проследи, чтобы добралась без происшествий.
Солдат избегал встречаться с ним глазами, кусал губы и смотрел куда-то в сторону. Арес сжал его плечо, легонько встряхнул.
— Послушай, по-человечески я зла на тебя не держу. Я, быть может, и уважал бы тебя меньше, сдай ты её родню, при этом не зная, что за приказ я отдам в сложившихся обстоятельствах. Но это если по-человечески. А вот как солдат ты меня подвёл.
Южанин сглотнул и понурился.
— Я виноват. Всё так. Но я не мог сотворить такое с Веленой. Не мог. Боялся. За неё боялся. И за это приму любое наказание.
Арес вздохнул и легонько хлопнул его по плечу.
— Не будет никакого наказания. Не время сейчас для этого. Обстоятельства, как видишь, изменились. А верность твою я ценю. Пусть не мне на этот раз её выказал, но ценю.
Волчонок так и впился в него глазами, на худом скуластом лице проскользнуло что-то, будто рвалось наружу какое-то признание, но Арес его поторопил. Не время сейчас для откровений. Это подождёт.
— Всё потом. Торопись. С её-то характером только диву даёшься, как у неё ещё руки-ноги целы.
Волчонок поневоле хмыкнул, кивнул и растворился в толпе.
Оставалось самое трудное — вывести на откровенный разговор мастера подобных разговоров избегать.
* * *
Поговорить им с Ирнаром довелось лишь к вечеру, когда решились все насущные вопросы с расселением генерала и его людей. Селиться в доме с северянами приверженец комфорта отказался, что ничуть не удивляло. Ирнар был из тех, для кого отказаться от личного удобства было смерти подобно, поэтому затребовал покои, соответствующие своему положению.
Забавно, что в Тахтаре таковых не водилось, поэтому Ирнару пришлось удовлетвориться верхним этажом дома одного их самых зажиточных горожан — торговца мехом. При себе он оставил оруженосца, цирюльника и писца. Остальных сослал в гостиный дом к «Медведям».
Ареса проводили в покои на втором этаже, и теперь он не без раздражения наблюдал, как генерал с нарочитой медлительностью перекладывает на столе какие-то бумаги. И эту чертовски долго тянувшуюся прелюдию — он знал по опыту — не имело смысла прерывать. Столичный генерал страсть как не любил, когда его личным ритуалам выказывали неуважение.
Холёные руки с длинными, почти по-женски изящными пальцами бережно рассортировывали исписанные листы по стопкам.
— Представьте себе, решил развлечь себя в пути дорожными заметками.
Арес пустым междометием обозначил свой вежливый интерес.
— К концу дня, где бы мы ни останавливались, пытался записать хотя бы пару строк своих впечатлений. Прелюбопытная картина складывается, мой друг Эревин, прелюбопытная.
Знал бы Ирнар, сколь прелюбопытная картина в свете кое-каких внезапных маленьких открытий складывалась у «друга Эревина», он вряд ли сумел бы сохранить свой благостный настрой.
— Даже жаль, что я до такого не додумался.
Если блондин и расслышал в его голосе издёвку — виду не подал. Он продолжил копаться в бумагах и отвлёкся лишь на то, чтобы приказать своему оруженосцу принести им выпить «чего-нибудь приличного». Кубки и «приличное» Ирнар прихватил из Столицы с собой — и спустя четверть часа Арес потягивал из инкрустированного перламутром кубка мелисенское багровое. В сезон винных аукционов отдельные придворные ценители натурально дрались за каждую бутылку.
Надумай Штефан во время войны назначить Ирнара главным интендантом, глядишь, и не пришлось бы к её исходу отдельным войсковым частям перебиваться подножным кормом.
— Признайтесь, Эревин, что не соскучиться по нему нельзя, — генерал приложился к кубку и даже прикрыл глаза от удовольствия.
— Вино великолепно, спору нет. Но не для того же вы прибыли в Тахтар, чтобы утолить мою тоску по изысканным напиткам?
Ирнар поморщился:
— Вы, право слово, за эти годы сильно огрубели.
Да, при дворе вряд ли с тех пор что-нибудь изменилось — до сути разговора можно было добираться часами. Возможно, это было не последней причиной, почему Арес с таким трудом переваривал редкие необходимые выходы в свет.
