поступил прежде всего, как феран, а уже потом, как любящий мужчина.
А митар поступил, как вздорный глупый мальчишка. Он и Милене не помог, он и с Хэлой поругался, сцепился с Тёрком, в очередной раз разочаровал Рэтара.
А тану хватило сил спросить у белой, что случилось, выслушать её, успокоить и объяснить, что происходит и как можно постараться этого избежать в будущем. В этом был весь Рэтар. И Роар, как ни старался, не мог этому научится. Его сначала разрывало на части, а потом он понимал, что натворил непоправимых дел.
Кажется Рэтар никогда не сможет доверять ему, кажется он постоянно только и делает, что на пустом месте находит проблему, а потом кидает всё на полпути к её решению.
— На вот, малец, — вздохнул за его спиной Тёрк и протянул кружку с тёплой разбавленной цнелей.
— Не надо, — буркнул Роар.
— Обиделся на меня? — усмехнулся старший тан.
— Нет, Тёрк, не обиделся, — ответил митар.
— Знаешь, — вздохнул Тёрк, — я порой так тебе завидую…
— Мне? — Роар повернул к нему голову и мужчина снова протянул ему кружку.
— Тебе, — кивнул он, когда митар взял-таки напиток.
— Ты меня прости, Тёрк, — нахмурился Роар, — но не очень понимаю, чему тут можно завидовать.
Тот усмехнулся. Без своей обычной бороды он выглядел намного моложе, из-за отсутствия волос был виден шрам идущий от затылка к шее — когда-то очень давно драт пытался снять с него скальп.
Роар с детства смотрел на Тёрка и не понимал его — Рэтара получалось чувствовать, а Тёрка нет. Он всегда подначивал, всегда колол побольнее, всегда был жёстким, но при этом улыбался и из-за этого раздражал сильнее всего. Но он никогда не бросал.
Тогда, когда у Роара случилось горе, Тёрк не оставил, он сделал всё за него, помог, потому что у Роара не было сил. Тогда он был беспомощен и чувствовал себя мёртвым.
И сколько бы не рычал на Тёрка за то, что тот его нещадно тыкает побольнее, но вот то, что действительно болело, старший тан никогда не вскрывал. Словно не было всего того кошмара — что бы не произошло, как бы Тёрк не злился на Роара, но вот то никогда не вспоминалось.
— Завидую молодости твоей, — сказал тан. — Тому, что можешь себе позволить творить, что в голову взбредёт, и боги на твоей стороне. И завидую тому, что нет у тебя необходимости взрослеть.
— Я по-твоему ребёнок что ли? — взвился Роар.
— А разве нет? — спросил Тёрк, ухмыляясь. — Ты может и большой мальчик, но поступаешь, как маленький.
Митар фыркнул, повёл головой.
— Пустоголовый иногда, сил нет.
И Тёрк был прав, как бы не злил этими своими словами, но был прав.
— Не получается по-другому, — безвольно отозвался митар.
— Так учись! — отозвался старший тан. — У тебя такой пример на глазах.
И старший мужчина мотнул головой.
— Вот ведь смотрю и не понимаю. Так ты на папашу своего похож, аж руки чешуться тебе врезать, чтобы выбить это из тебя. Что ж такое? А? Мы тебя воспитывали, учили, а ты всё равно, как он. Сил моих нет.
— И чем плох мой отец? — спросил Роар, хотя знал, что услышит.
— Слабый он был, — ответил Тёрк.
— Мой отец был не слабак, — взвился митар.
— Ты одно с другим не путай, — покачал головой старший тан. — Слабый он был, потому что сердцем всё делал. Никогда у него голова в дело не шла вовремя. И ты такой же. И это ничего, если ты вон деревца сажаешь, в земле ковыряешься, или тоор с телыгами разводишь, а когда ты митар, когда ты будущий феран… Нет, Роар. Такого себе позволять нельзя.
— Я знаю, но у меня не выходит, — обижено ответил он.
— В бою выходит, а как в бытовуху окунаешься то всё? — возмутился Тёрк. — Одним местом думать начинаешь?
— Да хватит! — рыкнул Роар.
— Что? — фыркнул тан и стал жёстким, суровым и злым. — Ты думаешь, Рэтару хотелось с твоей девицей в слезах вечных возиться? Думаешь ему не хотелось за Хэлой пойти, ты её приложил, думаешь у Рэтара не болело? Или думаешь он тебе врезать не хотел по-отечески или по-братски, а может и от всей души, что рвёшь не жалея? Только он феран прежде всего, а потом всё остальное.
— Знаю, — прошептал митар. — Я должен был Милену успокаивать, а не рычать на Хэлу. Знаю. Но только — кто бы меня успокоил…
Во двор зашёл Шерга и глядя на них ухмыльнулся.
— Сидите, как бабоньки, сплетничаете? — съязвил он.
Роар почувствовал, как Тёрка рвануло вперёд, как всё внутри поднялось, разрослось, он скрипнул зубами, сжал кружку до белых костяшек, но остался сидеть, тоже ухмыльнулся.
— А ты расстроен, что мы тебя не позвали? — спросил он своим привычным шутливым тоном.
— Рыдаю, — фыркнул Шерга.
— Ох, а вот от этого избавь, — ответил ему старший брат. — Стар я для сырости.
— Неужели я нашёл что-то, чем тебя можно пробрать?
— Твои рыдания кого хочешь тут проберут, — ответил Тёрк и на это Шерга только молча ухмыльнулся, а потом зашёл в дом.
— Что-то он тихий стал, — сказал Роар, пытаясь унять свой собственный гнев.
— Слишком, — отозвался тан, соглашаясь. — Иди спать, парень.
— А ты? — спросил митар, видя, что Тёрк никуда не собирается, но зная, что службы сегодня у него нет.
— А я… бабоньку пойду найду себе, — ответил тот.
Роар усмехнулся:
— Сходи в харн.
— Поделишься своими?
— А чего нет? — ответил митар.
— Они там без тебя скучают? — приподнял бровь Тёрк, а Роар усмехнулся. — Одной хватает?
— Хватает, — кивнул он.
— И тут на папку похож, — Тёрк встал и покачал головой. — Ну харн, так харн. Пойду красавиц твоих развлеку. А заодно Элгора поунижаю. Он ведь там небось?
— Там, — кивнул митар, подтверждая слова старшего тана, и оба мужчины глянули на окна харна.
Тёрк потянулся и отправился в дом. А Роар уже представил какое завтра отвратительное настроение будет у младшего брата.
Ещё до того, как взошёл Изар, он уже сидел перед людской и ждал, когда Милена выйдет, чтобы отвести её в ин-хан, как предложил Рэтар.
Спал Роар плохо. Если точнее не спал вообще. Навалилось всё вместе, и мысли, что мучили вечером, и слова, сказанные ему Хэлой.
Когда вышла Милена, улыбнулась, сердце рвануло и боль от правоты слов Хэлы скрутила в узел.
“И она не счастлива. И не будет. Ни сейчас и ни завтра”, — слова тяжёлые, горестные, бились в его голове, как умирающая птица.
Он смотрел, как горят радостью глаза Милены и понимал, что он не сможет дать ей то, чего
