Больно.
Ты не думала, что мне так больно.
Ты не задумалась о том, что небо, по которому скучаю я, не имеет отношения к вашему лицемерному офису - который, если честно, просто карикатура в глазах такого, как я.
Но мы не скажем этого вслух. Правда, ангел?
— Забыли, — ответил я. — Идём работать, хорошо?
Наверное, тон мой был слишком холоден, потому что отпускать меня она не пожелала.
— Шаакси, прости меня! Я…
— Успокойся, — я осторожно накрыл её ладонь своей, неспособный смотреть в эти полные искреннего раскаяния глаза. — Всё хорошо. Я не злюсь.
Ничто не хорошо. Я злюсь.
Но тебе я прощу и не такое — просто потому что ты жива.
Мне страшно это признавать, даже просто перед собой, но тебе я прощу всё — потому ещё вчера я думал, что тебя больше нет.
Такие вещи способствуют всепрощению лучше, чем все сказочки о добре и свете, вместе взятые.
Отступление 5
*
Следует отметить, что Шаакси не особенно много знал о пространстве, в котором работал.
Так устроены такого рода ловушки: когда твои дороги каждый день ведут в одну и ту же точку, ты можешь провести хоть тысячу лет, скитаясь по замкнутому кругу — и не видеть на самом деле ничего.
И, что даже хуже в данном случае, не хотеть смотреть.
Тот, кто вот уже несколько тысячелетий именовал себя Легионом, был большим мастером таких вот ловушек. Иные говорили, что это наследственное свойство — и, может, были правы. То есть Легион, конечно, убивал тех, кто смел ему такое сказать — или почти всех, потому что бывают такие специальные существа, которых прибить хочется по пять раз на дню, но жалко.
В человеческом языке этих ужасных созданий принято именовать “близкими людьми”.
Как ни странно, у Легиона таковые тоже были… ну, не люди, разумеется, но всё же.
Их наличие вроде как не приличествовало ужасному и коварному существу вроде него… Но, поразмыслив на эту тему, Легион пришёл к выводу, что хорошие посиделки, вкусные пироги, компания для безумных авантюр и место, куда можно всегда возвращаться после зловещих деяний и блужданий по мирам, чтобы развалиться в кресле, над кем-нибудь постебаться и получить достойный ответ — всё вышеперечисленное слишком ценно, чтобы терять из-за якобы приличествующего или не приличествующего Великому Злу вроде него.
Легион недавно понял: только для того и имеет смысл становиться Великим Злом, чтобы делать не всякие якобы злобные деяния, а просто то, что на самом деле хочется. А иначе какой, простите, резон? Папочку позлить? Многовато чести!
“И двух тысяч лет не прошло, как наконец дошло,” — так сказала Иша, когда он поделился с ней этими ценными размышлениями.
А потом принесла вкуснейшего чаю из полевых трав.
А тот, кого пару вечностей назад называли Неназываемым Пророком, похлопал по плечу и предложил во время следующего отпуска воплотиться в мире сорока храмов и пару столетий по местному времени поиграть в великое сражение добра и зла.
Это была перспектива, которую нельзя переоценить.
Тем не менее да, Легион действительно предпочитал убивать тех посторонних, кто говорил с ним о наследственности: это был, как принято выражаться в нынешние просвещённые времена, его триггер. Что не мешало ему в глубине души предполагать, что говорившие в чём-то были правы.
Но только — в чём-то.
В отличие от папочки, Легион предпочитал более индивидуальный подход.
Так или иначе, Земли техногенные были одним из нелюбимых проектов Легиона. Эти миры и их отражения он навещал крайне редко и только по очень большой необходимости: тюрьма для Древних остаётся тюрьмой, даже если и исполняет параллельно множество других, более приятных и интересных функций.
Но в этот раз совпало целых три вещи: его обожаемый друг захотел посмотреть на местные отражения, старая игра пришла к своему апогею и личность из прошлого попросила о встрече.
Именно потому Легион как раз вальяжно восседал в самом эксклюзивном из ресторанов, покачивая ногой, и созерцал пейзаж шестого отражения, прикидывая, чего ждать от предстоящего разговора, и заодно продумывая, что покажет другу в первую очередь.
За исключением Легиона, в элегантном зале никого не было. Что в целом ожидаемо: список тех, кто мог попасть на эти ярусы Города, был весьма ограничен.
Ещё более ограничен был список тех, кто хотел бы сюда попадать.
*
Особа, вошедшая в зал, выглядела, как фигуристая демоница с витыми рогами и длинными белоснежными волосами, стекающими почти до самого пола, как вода.
— Сариэль, — оскалился Легион, — отлично выглядишь нынче. Решила всё же сменить отдел?
— Нет, о Светоносный, — улыбнулась она мягко и чуть насмешливо одновременно — высокий класс, — не в этот раз. Всего лишь привыкла примерять подходящий костюм, собравшись наносить светский визит.
— А это именно светский визит? Интересно… И знаешь, мне казалось, что ты в курсе: это имя мне давно не соответствует.
— Мы оба знаем, что это не совсем правда… В любом случае, я пришла говорить с тобой не про имена.
Легион хмыкнул и лёгким взмахом руки материализовал на столе ещё один бокал.
Сариэль, в прошлом — хозяйка горных рек, в настоящем была одним из самых приятных на вкус Легиона (и лояльных к чужим особенностям) представителей ангельской братии. Ему было действительно интересно, о чём таком интересном она пришла поболтать.
— Если уж мы, кажется, всё же будем всерьёз обсуждать дела, то нам стоит выпить. Могу предложить тебе на выбор отлично настоянные тщетные надежды, ударную порцию сладких грёз, коктейль из любви, саморазрушения и ненависти (моё любимое) и настойку чистой силы. Что будешь?
— Последнее, пожалуй. Хотя предпоследнее звучит соблазнительно, но мне не положено.
Губы Легиона почти помимо воли расплылись в самой притягательной из улыбок.
— Да брось, Сари, пару глотков! Здесь можно, правда. Со мной — это ведь почти как со священником, только наоборот. Тайна искушения и всё такое... Никто не узнает.
— Так оно обычно и начинается, о Светоносный. Именно с этих слов. Тебе ли не знать?
Легион рассмеялся.
Сари всегда была хороша. Действительно хороша. Легион всегда считал, что самое место ей среди демонов. Если бы не эти её политические убеждения в виде уверенности, что папочка прав, а если не прав, то смотреть пункт первый…
— Мне ли не знать, — насмешливо подтвердил он. — Хотя не кажется ли тебе, что поздновато вспоминать об этом, придя сюда, да ещё в таком вот обличье?
— Обличье не значит ровным счётом ничего для нас, Светоносный. Но энергия, которая плещется в наших бокалах — это уже немножко другая история. Энергия, которую поглощаем мы, определяет нас. Так это случается с нам подобными… со всеми, если откровенно.
— О, Сари, избавь меня от проповедей! — рассмеялся Легион. — Энергия не пахнет, смирись. По крайней мере, для существ нашего уровня.
— Так считаешь ты.
— И я прав.
— Как знать… Но ты прав в одном: не время спорить о политике. Хотя мой интерес лежит в смежной сфере: я хочу обсудить твои новые поползновения в роли Мирового Зла.
— О. Это какие, интересно?
— Кольцо.
— О. Кольцо… — улыбка Легиона стала широкой и очень зубастой. — Конечно, Кольцо. Только ты не по адресу пришла, Сари: Кольцо никогда не было моим творением. Как там? Человеческое, очень человеческое. Сама идея такой вот игрушки могла прийти в голову только людям.
Сариэль медленно потянулась и пригубила из бокала.
— Хочешь сказать, не ты надоумил?
— Будешь смеяться, но не я.
К его удивлению, Сари медленно кивнула.
— Склонна думать, что ты говоришь правду. Хотя не скажу, что этому рада.
— А да, эти слухи о том, что за созданием Кольца стоит кто-то из ваших…
— Я не могу это комментировать.
— Я и не жду от тебя официальных заявлений по этому поводу, дорогая. У нас тут всё же не пресс-конференция, право. Мы оба догадываемся, что слухи не врут.
