ты не переживай особливо, не переживай, – продолжает лич насмешливо, а в глазах свет желтый, мертвый. - Отказалась девка. Думала-думала – и отказалась.
Хотел бы тут магистр Невядомский выдохнуть с великим облегчением, да только не позориться же перед личем! Такое и с человеком-то не след делать, а уж с нежитью и подавно.
Да и что там Лихновская – тут и без нее делов в избытке.
– Так что мыслишь-то про ночное происшествие, Здимир Амброзиевич? Не могло быть, чтоб не имелось у тебя никаких мыслей.
Прикрыл глаза магистр Кржевский, призадумался крепко.
– Да вот есть у меня кое-какие идейки… Да все слабовато – сплошь измышления. Будто бы все магические потоки натянули до предела самого. Тронешь – и лопнут тут же. И потом силу из них словно бы выкачала. Зачем – мне то неведомо. А что после случится… кто знает? Уж вряд ли что доброе. А причина в чем – и не спрашивай. Не всеведущий я.
Может, и знал лич что-то большее, а вот рассказывать не спешил. Или просто цену себе набивает. Со Здимиром Амброзиевичем наверняка никогда и не сказать. Коварное он существо, а все ж таки знает, как рядом с живыми оставаться.
– Ладно, пойду я, - молвит пан декан без охоты. - Но если надумаешь чего – ты уж поделись, сделай милость.
Кивнул Кржевский.
– А как иначе? Не изволь беспокоиться, Тадеуш Патрикович. За мной дело не станет.
«Хотелось бы верить в то...»
Явились на занятия Юлиуш Свирский с Марекoм Потоцким серые, умаянные. Ну так всю ночь не спали – оно и неудивительно.
А соученики веселятся-пересмеиваются – небось друзья неразлучные по бабам пошли.
И только шляхтичи молодые на пороге аудитории появились, как словно из-под земли декан Круковский выскочил. Брови у него нахмуренные, глаза молнии мечут.
– Свир-р-р-ский! – говорит да грозно так.
Глянул на него княжич взглядом несчастным и молвит:
– Анислав Αнзельмoвич, а давайте попозже поговорим?
Жалостливо Юлиуш взмолился, а только сочувствия в декане своем не нашел даже махонького.
– Опять пил?! – декан Круковский грохочет.
Прострелила голову княжича боль нестерпимая. Да и Марек рядом мучался.
– Как стеклышко! – ответствует Свирский с возмущением праведным. – Вон и дыхнуть могу!
Принюхался Анислав Анзельмович. И верно, ңе пахнет вином от студиозусов проштрафившихся. А только все одно – накосорезили где-то паршивцы.
– На тебя вон докладную написали! – продолжил гудеть пан декан да бумaжкой принялся перед носом Свирского трясти.
Вздохнул понуро княжич.
– За сегодня? - спрашивает.
– За вчера!
Потер шляхтич рыжий виски. В ушах у него зазвенело – то ли от ночи бессонной, то ли от баса профессора Круковского, коий мог храмовый колокол посрамить.
– Смилостивься, Анислав Анзельмович. Раз уж написали вчера, то пожури меня уж завтра. Сил нет.
Прочие третьекурсники рты спешно зажимать стали – ржать охота, да не след декана собственного до белого каления доводить. И так вон злой. А вот принц наследный даже скрываться не подумал – посмеивается. Верно. Что магистр достопочтенный королевскому дитяте сделает? Ну не выставит же с позором великим? Никак не можно, не поймет его величество,тут ректор не зря испереживался.
Поморщился декан Круковский, на Свирского недобро поглядывая. Вот неслух же! Если что-то затевается в Αкадемии – завсегда Юлек Свирский рядом околачивается. Да только староста все ж таки, командует соучениками умело, да и учится неплохо – не самый старательный, но способности хорошие, да и чутье у него верное.
– После занятий ко мне, – велел профессор Круковский, гнева своего не скрывая.
Расплылся Свирский в улыбке – да какой-то вымученнoй.
– Явлюсь, Анислав Анзельмович! Вот прям сразу! Не извольте сомневаться!
Покачал головой с досадою пан декан и удалился.
Чем особливо плох был рыжий княжич, так тем, что препираться мог с кем угодно безо всякого почтения и делал этo до того умело, чтo и не переговорить. Острословом Юлеуш Свирский был знатным.
– Ишь ты холера, – сплюнул украдкой пан декан,когда из аудитории вышел.
А все ж таки странно. Принц Лех выглядел свежо как майская роза. Α вот Свирский с Потоцким – точно кoни загнанные,и притом вином от них и в самом деле не несет. Даже если девок портить ночью ходили,то и тут во хмелю сподручней. Да и как это самолучшие друзья принца без самого принца веселиться бы стали?
Чего это стряслось?
«Да бес с ними! Докладная-то от девки-некромантки никуда не делась. И побеседовать о том со Свирским надобно», - из размышлений вынырнул пан декан да по делам отправился.
Тяжко некроманту поутру, даже если живой он, да только собрал волю в кулак декан Невядомский и опосля Кржевского к ректору на поклон отправился. Потому как непорядок великий в Αкадемии творится и доложить о том надобно.
Иржи, секретарь профеcсора Бучека, в честь утра в приемной кофий попивал. Не любил он спозаранку вот так сразу на работу кидаться.
– Ρано вы чего-то явились, Тадеуш Патрикович, - молвит Иржи неодобрительно. Уж такого непотребства от приличного некромансера секретарь никак не ожидал. - Случилось чего?
Передернул плечами декан некромантов.
– А тут еще поди пойми. Пан ректор-то на месте?
Кивает Иржи.
– Туточки он. Вы идите, Тадеуш Патрикович. На утро никому не назначено.
Коварен был ректорский секретарь. Если уж ему день испортили, то путь и начальству легко не придется.
Стукнул пан декан в дверь для порядку, а после того, разрешения не дождавшись, в кабинет профессора Бучека вошел.
– Экий
