ты поправишься. А сейчас поспи. Проснешься, легче станет, вот увидишь.
Я послушно закрываю глаза. В голове проносятся мысли, не давая сразу провалиться в забытье. «Я дома. Я жива. Как я здесь оказалась?»
Когда просыпаюсь в следующий раз, меня окружает полумрак. За окном ночь и только тусклый свет от горящей на столе лампы позволяет мне не остаться в темноте. Я лежу, прислушиваясь к своему дыханию. Пробую поднять руку, коснуться своего лица и с облегчением вздыхаю, когда мне удается это сделать.
«Неужели я дома? Как?» — Я беспокойно заворочалась. Воспоминания нахлынули на меня, обостряя эмоции и чувства.
«Что с Брендоном? Я должна знать. Немедленно!» — Сжала руки в кулаки, стиснула зубы. Надо встать, разбудить Сантину. Я должна все знать! Я не выдержу до утра, неизвестность гложет меня не давая провалиться в спасительный сон.
Приподнимаюсь в постели. Пытаюсь встать на ноги, чувствуя, как от слабости кружится голова. Я должна!
Встаю, делаю шаг, чувствую, как темнеет в глазах и силы стремительно покидают мое тело. Падаю. Сжимаюсь, ожидая боли. Чувствую, как меня подхватывают сильные руки, не дают упасть. Миг, и я прижимаюсь головой к крепкому плечу. Поднимаю глаза, вглядываясь в родное лицо.
— Ты мне не снишься? — Произношу одними губами, не решаюсь отвести взгляд. Боюсь, что наваждение рассеется.
— Я с тобой, родная, никуда больше не денусь. — Брендон счастливо улыбается мальчишеской улыбкой. Меня подхватывают, осторожно укладывая в постель.
— Ты не уйдешь? — Я цепляюсь в руку Брендона, не хочу отпускать.
— Я с тобой, видишь, ложусь рядом. Всегда с тобой был, спал рядом, в кресле.
— Почему? — Удивляюсь.
— Боялся потревожить, ты была такая слабая. Сантина разрешила тебя только за руку держать.
— Мне лучше. Правда. Никуда не уходи.
Прижимаюсь к плечу, цепляюсь руками, уткнув нос в подмышку. Такой родной запах, уютное тепло объятий, не отпущу.
Мгновенно засыпаю.
Утром Сантина снова заставляет выпить настой. Приподнимаюсь, присаживаясь поудобней в подушках. Оглядываю комнату, которая мне кажется невероятно огромной и пустой. Как-будто чего-то не хватает. Неужели приснилось? Чувствую, как начинаю задыхаться, меня охватывает паника.
— Брендон! — Кричу, что есть сил.
— Ты что? — Сантина испуганно хлопочет, обтирает мне лицо мокрым полотенцем.
— Где Брендон? — Впиваюсь в нее взглядом.
— Здесь, здесь он. Сейчас придет, — Сантина улыбается, заметно успокаиваясь. Я откидываюсь на подушки, вмиг обессилив. Позволяю залить в себя несколько ложек настойки. Сантина уходит, пообещав чуть позже принести бульон. Я послушно обещаю все съесть, до последней ложки. Мне нужны силы. Я хочу быстрее встать на ноги.
Возвращается Брендон. В его ладонях несколько спелых ягод первой клубники.
— Это тебе Франко прислал. Желает скорейшего выздоровления. Все волнуются за тебя.
Ягоды восхитительно тают на моем языке. Брендон легким касанием губ стирает капельку сока в уголке моего рта. Я жмурюсь от удовольствия. Даже не знаю, что мне нравится больше.
Вечер. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил. Прошу Брендона рассказать мне все. У меня столько накопилось вопросов.
Брендон кратко рассказывает о войне, нападении на мага. По его скупым воспоминаниям понимаю, насколько нелегко ему пришлось. Тяжелое ранение, запретная магия, опутавшая его сущность, не давая вырваться человеку. Колдун, прежде чем погибнуть в схватке, все свои чары обрушил на волка. Только мой запах, исходивший из пряди волос не давал окончательно сойти с ума. Только шнурок со временем оборвался, волосы развеяло по ветру.
— Забыл, что я человек. Был слишком слаб, вообще не понимаю, как выжил. Зверь проявил себя, затаился в лесах, зализывая раны, выискивая целебные травы, не давал мне обратно обернуться. Иначе я бы просто не выжил. Я словно заснул внутри него, так бы и спал, если бы ты не разбудила.
Брендон хмурит брови, погружаясь в воспоминания. Я ерошу его волосы, разглаживаю пальцем морщинку между бровей. Он ловит губами мое запястье, проводит языком по тыльной стороне руки.
— Расскажи, что было дальше? — прошу, поудобнее устраиваясь на его плече.
— Дальше? Ммм, ты меня разбудила. Но пробуждение обернулось кошмаром. Я чувствовал, как тебе плохо, понимал, что умираешь. Зверь отступил, тебя мог спасти только человек. Я очнулся, долго не мог прийти в себя, осознать происходящее. Увидел тебя, лежащую рядом, белую, как снег, боялся, что опоздал. Взял на руки и понес к реке. На берегу встретил Брайна. Он искал тебя. С охотниками весь лес прочесал, немного до моего логова не добрался. Переправил нас по реке на другую сторону, в селение, в дом старосты. Позвали старуху знахарку, она стала тебя лечить. Как мне кажется, без особого успеха. В сознание ты не приходила, только бредила. Я решил поскорей переправить тебя домой. Верил, что Сантина поможет. Иначе… нет жизни без тебя, смысла нет. Безумно люблю тебя.
— Я тоже не могу без тебя, сильно люблю — шепчу в ответ.
Брендон крепче прижимает меня к себе. Чувствую его дыхание на своей макушке, слышу, как учащенно бьется сердце. Сама тянусь к нему, ловлю его губы, нежно обвожу языком проникая внутрь.
— Я так скучал, — выдыхает Брендон.
— Докажи… — я игриво смеюсь, ускользая, позволяя Брендону перехватить инициативу. Нежусь в его объятьях, выгибаюсь навстречу его губам, стону под лаской нежных пальцев.
Говорят, от оборотней трудно родить ребенка. В таких семьях редко бывает много детей. Это возможно только от истинных и по большой взаимной любви. Если все это верно, то в ту ночь мы наверняка зачали дитя. Чувствую это. Нежно улыбаюсь, глядя в окно на Брендона, неосознанно поглаживаю свой еще плоский живот. Брендон в саду, помогает по хозяйству Колину. Видит меня. Машет, улыбаясь, испачканной в земле рукой. Безумно его люблю. Он только мой. Мой одинокий волк.
Вместо эпилога.
Охотник и волчица.
Она ворвалась в мою жизнь промозглым осенним поздним вечером. Я уютно устроился в мягком кресле возле ярко горящего камина отпивая из бокала золотистое Лотаринское вино. Звон дверного колокольчика нарушил мои раздумья и уединение. Я никого не ждал в такой поздний час, да и по правде говоря никого не хотел видеть. Вилкс, мой мажордом, древний, как и сам дом в котором я родился и живу всю свою жизнь, давно посапывал в отведенной ему комнатушке. Я недовольно вздохнул, выбираясь из уютных объятий кресла и проклиная все на свете поплелся открывать входную дверь под непрекращающуюся трель колокольного звона.
— Брайн Моренди? — спросила она и подняла на меня большие зеленые глаза.
Я впал в ступор разглядывая незнакомку, стоявшую по другую сторону порога моего дома. Темный плащ, тяжелый от впитавшейся дождевой влаги, пряди влажных волос, падавших на бледное лицо с
