— Почему? — удивилась я.
— Она была слишком эксцентрична. Вы не можете появиться в… таком.
Я приложила к себе штаны и с удовольствием отметила, что они идеально подходили мне в талии. Грейс закатила глаза, выражая свое неодобрение, но помогла снять сюрко и платье.
— Не надо так смотреть, — улыбнулась я. — Сама знаешь, других вариантов нет.
— Возможно, стоит просто предпочесть обычную прогулку конной, — пропыхтела она.
— Затем, чтобы ваш отец не выгнал вас из дворца.
— Он не верит в проклятье.
— Но все верят в вину вашей матери перед двором.
Я недоуменно посмотрела на служанку. Она стояла рядом с кроватью, аккуратно складывая одежду. Грейс поджала губы, заметив, что я за ней наблюдаю, но больше ничего не сказала.
— Ну же, — потребовала я. — Что это значит?
Глава 49
— Поговаривали, покойная королева хотела свергнуть короля, — сказала Грейс.
Она торопливо отвернулась, делая вид, что очень занята уборкой. Я не мешала, хотя прекрасно понимала, что ей просто не хочется говорить мне все.
— Слухи, — сказала я. — Как и о моем проклятье.
— Вас часто сравнивают с Беатрис.
— О, уверена, не в мою пользу.
— Да, — нервно ответила Грейс. — Потому что Беатрис дочь короля, а вы — дочь королевы.
Забавное описание нашей семейки. Вот только за ним крылся намек на мою незаконнорожденность. Я захлопнула сундук, слегка перестаравшись. От громкого звука Грейс подскочила и испуганно посмотрела на меня.
— Столько лет прошло, а они все равно полощут ее имя, — пояснила я. — Она была просто человеком, таким же, как и я. Просто у нее нет возможности оправдаться, а я все еще могу что-то сделать. Я должна что-то сделать. Иначе имя моей матери так и останется в летописях синонимом слова “предательница”.
Служанка молча протянула мне плащ. Что тут скажешь? Можно до бесконечности обсуждать, кто из покойных королев был лучше, и каждый останется при своем мнении. Нам с Грейс еще не было даже шести лет, когда разгорелся первый скандал. Мы не могли знать, что произошло на самом деле, а строить догадки на пустом месте — сомнительное занятие.
Я переоделась для прогулки, забрав волосы в высокий пучок, и отправилась к конюшням. Грейс тактично шла чуть позади меня, не навязывая свое общество, но честно исполняя обязанности компаньонки.
На конюшне нам выдали лошадей и двух мальчиков-конюхов. Тот немой, что в первый раз принес мне еду в замке, довольно поцокал языком, когда я сама оседлала кобылку. А уж когда мне удалось с первого раза залезть на нее без помощи конюхов и даже не рухнуть вниз, он меня зауважал. Немой старик кинул мне небольшой рожок и кивнул в сторону леса.
Я улыбнулась Грейс и тронула пятками лошадь.
— Леди! — возмущенно воскликнула компаньонка. — Гулять надо по парку, чтобы лошадь вели под уздцы…
— Потом! — крикнула я ей. — Скоро вернусь!
Кобылка, почувствовав долгожданную свободу, понеслась вперед. Мы пролетели мимо низенькой каменной оградки, перемахнули через ров и влетели в лесные заросли. Я прижалась к шее лошади, уклоняясь от веток, но останавливаться не стала.
Меня охватило ребячливое желание сбежать на пару часов из-под присмотра, поноситься по лесу и почувствовать себя свободной. Деревья не обратят внимания на мою грусть и злость, а зайцы не расскажут Беатрис, что у меня на уме.
Лесную тишину прогонял топот лошади и треск сучьев. Мне за шиворот летели комья влажной земли, но я не обращала на это внимания. Кобылка перемахнула через один куст, другой, окончательно свернув с тропы, и наконец сбавила шаг.
— Устала? — сказала я, потрепав ее по шее и придержав поводья. — Давай-ка назад, иначе моя компаньонка будет в ярости.
Лошадь встала в свечку, наотрез отказываясь возвращаться. От неожиданности я чуть не съехала по ее крупу вниз. Кобылка снова повторил свой фокус, бунтуя против всадницы, и мне пришлось ее успокаивать. Лошадка гарцевала по поляне, изредка вскидываясь, почти полчаса, пока ей не надоело.
— Егоза, — устало выдохнула я. — Что это за парад вредности?
Я потянула за поводья, вынуждая лошадь развернуться в нужную сторону, но она снова взбрыкнула.
— Да что ж тебе неймется? — в сердцах воскликнула я. — В конюшню пора! Через несколько часов уже темнеть начнет, а мы еще даже к тропе не вышли.
Кобыла тоненько заржала, выражая свое недовольство прогулкой, и упрямо попятилась назад.
— Мрак, — ругнулась я.
Спешиваться не хотелось, но другого выбора не было. Хотя, конечно, если лошадь решит бунтовать по-настоящему, мне ее не удержать. Придется плестись к конюху с повинной и просить о помощи с отловом животины.
Я перекинула ногу, собираясь спуститься на землю, и внезапно почувствовала чьи-то руки у себя на пятой точке.
