выглядел очень угрожающе.
– Заметит, – обреченно прошептала Ким.
Хасс покачал головой:
– Нет. Если вы будете его отвлекать.
– Отвлекать? – у нее аж сердце в пятки провалилось. Но кхассер смотрел так строго и внимательно, что возразить не посмела.
В конце концов эту сделку предложила именно она, и уничтожить все миар-таны было тоже ее идеей.
– Не бойся. Если что – я рядом.
– Я не боюсь, – Ким решительно кивнула и поманила за собой Лиссу.
Вирта покорно следовала за ней, а Хасс скрылся в ближайших кустах.
Одним богам было известно, чего ей стоило беспечно шагать к деревне, останавливаясь, чтобы то посмотреть на небо, то сорвать цветы мать-и-мачехи, и при этом напевать песню дребезжащим голосом.
Конечно, мужчина с топором ее заметил, и теперь она чувствовала на себе его пристальный изучающий взгляд.
– Здравствуйте, – Ким улыбнулась и, взяв Лиссу под уздцы, подошла ближе.
На нем были простые коричневые штанах и распахнутая, несмотря на весеннюю прохладу, рубаха. В одной руке – здоровенный колун, в другой – осиновое поленце.
– Здравствуй, – посмотрел с интересом, – кто такая, откуда к нам пожаловала?
Краем глаза Ким заметила, как Хасс плавной тенью взлетел на крыльцо обители и пытался снять тяжелый замок.
– Я из монастыря Россы.
– Далеко же ты забралась, девочка.
– Далеко, – покладисто кивнула и облизала пересохшие от волнения губы.
– Поди жажда мучает? – он протянул ей серую жестяную флягу.
– Есть немного, – Ким не стала отказываться. Взяла ее, сделала несколько больших глотков и блаженно зажмурилась. Вода была свежей и прохладной. Самое то, чтобы утихомирить пожар бушующий внутри.
– И что же тебя привело к нам?
– Путешествую, – ляпнула, тут же прикусив язык.
Какие путешествия?! Жители долины такими глупостями не занимались. Они работали не покладая рук, чтобы обеспечить себе пропитание, кров над головой и редко когда выдавалась свободная минута чтобы просто перевести дух.
Но мужчина почему-то не удивился, наоборот одобрительно кивнул:
– Правильно. Надо иногда отвлекаться. В этих монастырях скука смертная. Не улыбнуться лишний раз, ни отдохнуть. Правда у нас в деревне смотреть нечего. Люди здесь простые.
– У вас прекрасная деревня…
Хасс справился с замком, приоткрыл дверь и скрылся внутри обители, а Ким продолжала развлекать мужчину. Спросила, как прошла зима, есть ли зерно на посев, привезли ли из Милрадии золотых курочек. Тех самых, у которых яйца пятнистые словно у куропаток.
Мужчина оказался словоохотливым и с готовностью делился информацией с юной путницей, не подозревая, что всего в десятке метрах от них, в подвале, обратившийся кхассер сбивает когтями обманчиво прекрасные белые цветы. Из обители не доносилось ни звука.
Покончив с миар-танами, Хасс снова стал человеком, поднялся наверх и, приникнув взглядом к узкой щели, убедился, что Ким все еще полностью владеет вниманием доверчивого богатыря. Не теряя времени, он выскользнул на крыльцо, повесил обратно замок, чтобы никто не догадался о вторжении, и юркнул за угол.
– Спасибо за воду, – Ким вернула флягу и искренне поблагодарила хозяина, – пора возвращаться, пока меня не хватились.
Она ушла из деревни и, прежде чем Хасс присоединился к ней, успела миновать небольшую рощу и спустится в лощину.
Он появился бесшумно. Словно тень возник из ниоткуда, перепугав до смерти и ее и Лиссу:
– Хасс! – возмущённо просипела девушка, пытаясь справиться с бешенным сердцебиением.
– Все хорошо. Идем дальше. Времени нет.
К полудню им удалось обезвредить еще одну обитель сна.
– Слишком долго, – сокрушалась Ким, – мы так и за неделю не управимся.
Хасс сам кипел. То, что он видел в обителях – просто убивало. Огромные, сытые миар-таны, напоенные чужой магией под завязку. Они лениво пульсировали, а их корни уходящие глубоко в землю, продолжали сцеживать ворованное. Вонь эта неимоверная, сладкая до тошноты. От нее кружилась голова и все труднее становилось удерживать себя в человечьем обличии.
Зверь лютовал, рвался на волю, чтобы покончить с этим быстрее. Ему было плевать на безопасность, и на то, что по эту сторону границы он один и ждать помощи не откуда.
– Пока есть возможность, будем скрываться, – повторил сквозь зубы кхассер, обращаясь больше к себе самому, чем к Ким, – это наше преимущество.
Хасс злился. А еще испытывал дикое, почти непреодолимое желание прикоснуться к ней. Прямо здесь и сейчас, снова почувствовать мягкие губы и податливое тело. Эти мысли становились все более навязчивыми, и он, уже почти не отрываясь наблюдал за тем, как она шагает впереди, мягко покачивая округлыми бедрами.
***
К вечеру третьего дня им удалось незаметно обезвредить еще пять обителей сна, и пройти больше половины долины. Удача пока была на их стороне, но скрываться становилось все сложнее. Если в начале пути им попадались маленькие деревушки, в которых жители были предоставлены сами себе, а цветов в их обителях было раз-два и обчелся, то чем дальше они продвигались на север, тем больше становились поселения. Уже не пара улиц и поля, а крупные деревни с часовнями и торговыми площадями. В таких местах уже можно было встретить не только приговоренных к изгнанию одаренных, но и стражей из Милрадии.
Они старались не попадаться на глаза людям. И если в пути это было еще возможно, потому что шли нехожеными тропами, да и звериное чутье помогало избегать ненужных встреч, то в деревнях становилось все сложнее.
В каждом новом месте, Ким приходилось отвлекать жителей от обители и сочинять новую сказку о том, кто она и откуда. Было сложно, но Хасс настаивал на этом, чтобы запутать следы. Если ими все-таки заинтересуются и начнут спрашивать, то не сразу выяснят, что лекарка из монастыря Россы – то же лицо, что и травница из Ольховой деревушки. Это даст время, если вдруг их надумают искать за пределами Милрадии
Пока было тихо. Сигнал тревоги не разносился над долиной, стражники не рыскали, прочесывая все поселения и тропы. Ким даже начало казаться, что им удастся все провернуть тихо и, не привлекая к себе внимания.
Хасс, наоборот, с каждым часом становился все более мрачным и настороженным. Он прекрасно понимал, что рано или поздно удача отвернется. Возможно, стражники уже узнали, что часть обителей разорены и бросились на защиту остальных.
Время работало против них, но видя измученную Ким, он не мог не остановиться на ночлег. Прошлой ночью они спали всего пару часов, этой – и того меньше. Он и сам с трудом дышал, чувствуя, как с каждой новой разоренной обителью хмелеет все больше.
Делать привал возле дорог и на открытой местности было опасно, поэтому они остановились в глухой чаще, заваленной буреломом. Хасс
