ним, он все еще на борту. «Паллада» пришвартована на самой восточной пристани у складов.
Ваш смиреннейший и покорнейший слуга, сэр,
Джон Дойл, капитан
— Весьма необычно, — проговорил Грей, переворачивая бумагу, как будто надеялся отыскать на оборотной стороне дополнительные сведения.
— О, ничего необычного, сэр, — заверила Мойра, вытирая рукой вспотевший лоб. — Это всего лишь самка.
— Что?
— Самка, говорю, — повторила она, указывая на обезглавленную рыбу. — Их яйца называются икрой.
— Хм…
Грей увидел, что кухарка не только отрезала голову, хвост и плавники, вскрыла большое плоское тело и выскоблила внутренности, но и отложила на тарелку внушительную массу какой-то темной маслянистой субстанции — предположительно рыбьей икры. На покрытой чешуей столешнице, где сама рыба превращалась в обед, места не хватило, посему тарелка дожидалась своей очереди на полке.
— Понятно, — сказал он. — Как думаете, может, подать ее с яйцами?
— Вы читаете мои мысли, милорд, — заверила она. — Свежие гренки с яйцами пашот, икрой и капелькой растопленного масла сверху. «Хорсдевр» [322], как называет их его светлость.
— Чудесно, — улыбнулся Грей. — Вернусь к ужину вовремя!
Если бы не внезапное упоминание особи женского пола, он, возможно, никуда не пошел бы. Однако разговор о самках напомнил ему о присущей Томасу слабости к молодым женщинам, от которой тот (насколько знал Грей) строго воздерживался во время двух своих браков. В последнем письме Том — писавший нечасто, но хорошо — сообщил о недавней смерти второй жены. Поскольку его старшему сыну уже исполнилось восемнадцать, Том решил на какое-то время оставить дела на юного Барни и съездить в Германию, где не бывал со времен их давнего знакомства с графом фон Намценом. Он умолял лорда Джона передать сердечный привет графу, если лорд Джон с ним свяжется.
Не исключено, что Том в поисках новых впечатлений покинул Европу. И что при этом, все еще убитый горем, он вполне мог увлечься молодой женщиной, находящейся в бедственном положении. Том был галантным человеком и очень добрым.
С другой стороны, от письма отчетливо попахивало, и явно не палтусом. Грей задумчиво сложил его и сунул в карман жилета.
— Какого черта, — произнес он вслух, напугав Мойру. — О, прошу прощения, миссис О’Мира. Я только хотел сказать, что сегодня приятный день для прогулки.
* * *
День и в самом деле выдался приятный. Ветерок разгонял тяжелый летний воздух, и Грей наслаждался прогулкой. На Бэй-стрит он спустился по ступенькам и немного прошелся босиком по песчаному пляжу, а затем снова неспешно побрел в сторону пакгаузов.
Продуктовая флотилия — рыбаки и фермеры, привозившие фрукты и овощи с верховья реки, — состояла в основном из небольших лодок, поэтому пристани возле Бэй-стрит, как правило, были узкими и располагались впритык. Однако складские причалы представляли собой крепкие широкие сооружения, по которым можно было перевозить тележки, перекатывать бочки и таскать ящики, не рискуя свалиться в воду. Большие корабли, вернувшиеся из дальнего плавания, стояли на якоре у складских причалов либо на реке — в периоды интенсивного судоходства.
Сейчас был именно такой период, и Грей замер, любуясь тем, как покачиваются высокие мачты, а солнце блестит на крыльях морских птиц, кружащих над кораблями. Красивое зрелище. Ему вообще нравились корабли, хотя они всегда напоминали некоего Джеймса Фрэзера, который терпеть их не мог и буквально умирал от морской болезни каждый раз, когда поднимался на борт. Грей улыбнулся при воспоминании об их насыщенном событиями пересечении Ла-Манша много лет назад — теперь, по прошествии времени, оно казалось забавным.
Не будучи дураком, лорд Джон решил приглядеться к самому восточному доку издалека. У одной из небольших пристаней он купил несколько яблок и, пользуясь случаем, осмотрел корабли.
— Что там за ост-индское судно бросило якорь на канале? — спросил он у торговки яблоками, махнув на большой корабль, явно способный пересечь Атлантику. Однако на нем не было опознавательного флага.
— Ах, это… — Она равнодушно оглянулась через плечо. — «Дворец», кажется. Нет, вру, «Палата». Точно.
Что ж, по крайней мере, судно по имени «Паллада» действительно существовало и плавало через Атлантику. Находился ли Том Берд сейчас или когда-либо на его борту — другой вопрос, но…
— Сэр? Сэр! — Повторный оклик вырвал его из размышлений, и Грей увидел перед собой низкорослого матроса с рыжей бородой. — У вас что-то на шляпе, сэр, — сказал он, указывая вверх.
Мгновенно вспомнив о чайках, Грей хлопнул себя по голове и снял шляпу для осмотра. Внезапно перед глазами у него потемнело, что-то невесомое защекотало лицо. Потом в голове что-то взорвалось, и окружающий мир померк.
* * *
Грей очнулся от острой боли в затылке и сильных позывов на рвоту. Он попробовал перевернуться и обнаружил, что руки привязаны к бокам, а на голову натянут холщовый мешок. Последнее удержало его от рвоты, хотя головокружительная качка туда-сюда делала позыв еще более настойчивым.
Проклятье. Лодка.
Теперь Джон различил плеск весел о воду и сопение того, кто ими управлял, а еще — плодородный запах далеких топей. Лодка была небольшая; его согнули пополам и затолкали в маленькое пространство между сиденьями. Колени намокли.
Не успел он поздравить себя с оправданными подозрениями или пожурить за глупость (в конце концов, он не проявил достаточной осмотрительности), шум весел стих, и в следующее мгновение лодка остановилась с глухим стуком, который болью отозвался в пульсирующей голове. Снова качка, затем его схватили и подняли сильные руки. Их обладатель крикнул — сверху упала веревка, ударив Джона по плечу. Похититель (только один?) обернул веревку вокруг его талии, завязал узлом и скомандовал: «Давай!» Рывком Джона подняли в воздух и потащили наверх, как говяжью тушу.
Чьи-то руки втянули его на борт и снова подняли, однако он не смог удержать равновесие со связанными запястьями и упал на колени. Мешок сдернули. Яркий солнечный свет ударил в глаза, и Грея вырвало на туфли стоявшего перед ним человека, затем он мягко повалился на бок и сомкнул веки в надежде обрести равновесие.
Над ним раздались проклятия и обмен репликами, но в настоящий момент ему было
