Ознакомительная версия.
Филдинг засеменил к Спарроу, взял у того визитную карточку и с поклоном передал Колдеру, затем вежливо попросил разрешения удалиться. Колдер отпустил его и принялся разглядывать визитку.
– Итак, что заставило вас, мистер Спарроу, явиться в Глоум-Хилл? – спросил он наконец.
Спарроу замялся. Затем вытащил из внутреннего кармана обширный черный конверт и произнес с достоинством:
– Только дело чрезвычайной важности – известие для миледи от ее благородного отца.
И Мифэнви побледнела, вспомнив: именно этот человек познакомил ее с Полом. Это показалось ей нехорошим совпадением, и она слишком поспешно вырвала из его пальцев конверт. И, поймав обеспокоенный взгляд Колдера, дрожащими руками разорвала бумагу. Письмо гласило: «Если у меня все еще есть дочь, она должна немедленно явиться к одру своего умирающего родителя. Дориан Пятый».
– Вы видели его?.. – едва слышно спросила она у Спарроу.
Тот кивнул.
– Вашему батюшке и впрямь совсем худо.
– За что мне? За что мне все это? – она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Колдер подошел, обнял за плечи, развернул к себе:
– Не плачьте… Возможно, все не так плохо…
И словно опровергая его слова, замок сотряс раскат грома. Полыхнула молния.
Мифэнви вздрогнула и прижалась к нему еще сильнее. Он мог бы перенести ее в Лланруст немедленно, но членам ордена строжайше запрещалось демонстрировать свои способности на глазах у непосвященных… Да и к тому же молнии создавали сильнейшие помехи в пространственных коридорах, а значит, их могло выбросить за много миль от нужной точки.
Поэтому сейчас Колдеру оставалось лишь стискивать зубы от бессилия и надежнее обнимать ту, которую хотелось укрыть и спрятать от всех бед и невзгод, что сыпались на ее хрупкие плечи.
– Выезжаем завтра с утра, какая бы погода ни была. При хорошем раскладе мы прибудем в Лланруст уже вечером…
– Хорошо, – вздохнула она. – Вы поедете со мной?
Она подняла личико. Он зажмурился не в силах видеть ее слезы.
– Да, разумеется.
– Хм… а ты не находишь, Мейв, что это будет выглядеть чересчур пикантным: ты одна с неженатым мужчиной… Что станут говорить? – вставила Латоя. Все это время она стояла рядом с Аароном и о чем-то с ним шушукалась.
Мифэнви не умела ненавидеть, но сейчас была в шаге от того, чтобы научиться. Вцепившись побелевшими пальцами в одежды Колдера и пару раз глубоко вздохнув, она ответила так спокойно, как только смогла:
– Если мой батюшка умрет, мне будет все равно, что обо мне станут говорить… – затем, слегка поклонившись, сказала: – Колдер, простите, что оставляю гостей на вас и уклоняюсь от обязанностей хозяйки, но я бы хотела пойти к себе и начать собираться.
– Конечно же, идите. Вы в порядке? – его обеспокоенный взгляд пробежался по ее побледневшему лицу. – Вас проводить?
– Нет, благодарю, – тихо отозвалась она и побрела к лестнице.
Проводив глазами ее хрупкую фигурку, Колдер перевел взгляд на парочку.
– В некоторых варварских странах до сих пор существует славный обычай: рубить головы за дурные вести, – вкрадчиво проговорил он, – и сейчас я сильно сожалею, что Великобритания поспешила встать на цивилизованный путь. А лжецов и вовсе следовало бы сажать на кол. Это письмо? Так каковы ваши истинные намерения, скажите мне, Спарроу?
Аарон выглядел не на шутку испуганным.
– Я и впрямь приехал за леди Мифэнви. Ее батюшка – мы коротко знакомы с ним – попросил привезти дочь во что бы то ни стало. А письмо… – он замялся.
Но тут взвилась Латоя:
– Это я сказала забрать ему послание у почтальона…
Ты же мог нас выгнать, не выслушав!
– Интересно, а что помешает мне это сделать, выслушав? – ухмыльнулся Колдер.
Латоя растерялась… Помявшись мгновение под тяжелым взглядом кузена, она все же осмелилась предположить:
– Ну хотя бы буря…
– Да неужели?
– Вы же не станете выгонять под дождь приятеля отца вашей невестки… – робко вставил свою версию Аарон.
– Довод не более убедительный, чем первый, но всяко лучше. Так уж и быть, оставайтесь на ночь. Но ночевать будете в помещениях для слуг. Гостевых комнат у меня нет.
Спарроу согласился и изъявил горячее желание тотчас же их осмотреть. Колдер вновь вызвал Филдинга и распорядился проводить гостя. Латоя увязалась следом, сказав, что желает знать, как устроят ее жениха…
Вернувшись к себе, Латоя села на постель и тряхнула головой. Сегодня случилось столько всего, что можно было спятить. Но главное, что разрешилось все в итоге довольно-таки хорошо. Разумеется, ей совсем не нравился Аарон: он стар и толст. И не дворянин к тому же. Однако, к сожалению, это было все, что ей оставалось. Возвращение в свет не будет столь триумфальным, как мечталось, но все-таки оно состоится.
С такими мыслями она направилась в ванную. Латое очень нравилось здешнее нагревательное устройство – она слышала, что Колдер сконструировал его самолично, – благодаря которому вода из крана текла уже горячей. Это позволяло быстро и без проблем набирать ванну. Что Латоя и сделала, с наслаждением погружаясь в ее теплые объятия.
Она вошла в комнату, вытирая волосы махровым полотенцем. На ней была лишь легкая батистовая сорочка. Надетая на мокрое тело, она ничего не скрывала, а, наоборот, соблазнительно обтекала стройные округлые формы Латои. Девушка что-то напевала, почти счастливая сознанием того, что жизнь ее пошла на лад… И тут она заметила темную фигуру на своей кровати.
– Колдер, что ты тут делаешь? – возмутилась она. – Ты же у нас поборник добродетели.
– Заткнись, – сказал он, оборачиваясь.
И Латоя обомлела. Если раньше, несмотря на то что он ей не нравился как мужчина, она все же признавала, что внешность у него весьма эффектная, то сейчас… Он был пугающе, демонически красив. И Латоя не отводила от него глаз, потеряв дар речи.
Он встал и медленно пошел к ней. В его движениях было что-то гипнотическое, лишающее воли. Латое стало страшно, но она не могла даже пошевелиться.
Он остановился рядом. Ее охватило жаром, что исходил от него. То было темное пламя. Оно клубилось и пылало в его глазах: Латоя была вынуждена встретиться с ним взглядом, так как изящные аристократические пальцы кузена обхватили ее подбородок и приподняли лицо.
Колдер усмехнулся, и усмешка эта сводила с ума. Когда же он заговорил, голос его шипел, подобно змеиному, и обволакивал:
– У тебя отвратительный Сок, но Нектар я сейчас пить не могу. А я очень, очень голоден.
С этими словами он выпустил клыки и, приподняв Латою над полом, словно куклу, впился в ее нежную шейку. Она обмякла, даже не вскрикнув.
Сделав несколько глубоких глотков, Колдер отстранился, пробормотав: – Как же все-таки отвратительно – и осторожно перенес Латою на кровать. Затем, проведя рукой, заклинанием стер следы укуса: – Завтра ты и не вспомнишь, Повилика.
Ознакомительная версия.
