Майя повернулась к двери.
- Я не голодна. Но неважно себя чувствую. Может быть, я заболеваю.
Габриэль остановил ее, когда женщина открыла дверь.
- Заболела? Майя, я же говорил тебе, вампиры не болеют.
Она намеренно лгала так откровенно, только чтобы избавиться от него?
- Ладно, не знаю, как другие вампиры, но я чувствую себя паршиво, так что думаю, мне нужно прилечь, - не посмотрев на него, Майя вышла из кухни.
Он сделал два шага вслед за ней в прихожую, где увидел, как она поднимается по лестнице. Черт, Габриэль серьезно напортачил с ней.
Ему следовало объясниться с ней, сказать, что все, чего бы Майя не надумала о нем, вероятно, ошибочно. Конечно, он не имел понятия о направлении ее мыслей.
Но мог догадываться. Когда ее возбуждение ушло, после того как Иветт прервала их, она, скорее всего, стала испытывать к нему отвращение.
- Габриэль, - голос Томаса донесся из кабинета.
Он повернулся и ответил:
- Да? Что-то в телефонной книге?
- К сожалению, у AT&T[6] проблемы с серверами… они отключили их для экстренного техобслуживания. Я не могу выйти на них прямо сейчас. Компания рассчитывает, что это займет до двенадцати часов.
- Черт, - выругался Габриэль.
- Но мы изучили медицинские файлы.
Габриэль вошел в кабинет, в дверном проеме которого стоял Томас.
Он закрыл за собой дверь.
- Что ты нашел?
Томас покачал головой, на его лице было написано разочарование.
- Ничего. Посмотри сам. Они оба чисты. Никаких генетических эффектов. Майя не могла унаследовать что-то от своих родителей.
Томас шагнул в сторону, позволяя Габриэлю посмотреть на монитор. Он пролистал файлы, проверяя страницу за страницей.
У отца Майи было несколько сломанных костей и операция по удалению аппендицита, но больше ничего. Файл ее матери оказался немного больше, но ничего не показалось ему странным. Аллергия на кое-что, иногда инфекции, записи от акушера-гинеколога, сломанная лодыжка.
Габриэль в отчаяние ударил кулаком по столу.
- Как такое может быть?
Томас пожал плечами.
- Не знаю. Док не может объяснить это. Он был уверен, что это наследственное. Может быть врожденный эффект?
Габриэль снова просмотрел файлы ее матери.
- Давай посмотрим, что пишет гинеколог, - Габриэль бегло просматривал записи, пока не наткнулся на нужное. Этого не может быть, но запись была прямо у него перед глазами. - У ее матери была операция по удалению матки.
- Рак?
- Да. Перед рождением Майи.
- Химия могла сделать что-то с Майей, - размышлял Томас.
Габриэль посмотрел на дату в записях и вдруг уставился на коллегу.
- Ей удалили матку перед рождением Майи. Майя не ее дочь.
Томас резко выдохнул от удивления.
- Удочерение?
Габриэль считал так же. Тридцать лет назад суррогатное материнство еще не было так распространено, как сегодня. Значит, ее папа, вероятно, так же не был ее биологическим отцом.
- Скорее всего, - когда он сказал это, то вспомнил фотографии в гостиной Майи. - Нужно было догадаться раньше. Я видел фотографии ее родителей. Она совсем на них не похожа. Кожа Майи намного темнее... ее родители оба светлые и более худощавой комплекции. Она никак не может быть их биологической дочерью.
Он посмотрел прямо на Томаса.
- Мы должны найти ее настоящих родителей. Только так получится выяснить, что не так с ней.
- Думаю, мы могли бы спросить ее, знает ли она об удочерении.
Габриэль покачал головой.
- Давай повременим с этим. Сперва проверь нужные документы. Начни с социальных служб и посмотри, сможешь ли раскопать что-то. Я пока не хочу говорить ей о генетических аномалиях... у нее достаточно забот. Пообещай мне, что ничего не скажешь.
- Твой выбор, Габриэль, но тебе придется рассказать ей, в конце концов. И между нами, чем раньше, тем лучше. Женщинам не нравится думать, что их обманывали.
- Что вдруг сделало из тебя эксперта по женщинам?
Томас пожал плечами.
- Здравый смысл, - и после короткой паузы добавил. - И возможно, ты захочешь сказать, что чувствуешь к ней, а не хандрить по этому поводу.
Габриэль фыркнул. Его чувства настолько очевидны? И если заметил Томас, значит, Майя тоже обратила внимание? Не потому ли она избегала его? Она не хочет его внимания?
- Не припоминаю, чтобы просил тебя совета о моей личной жизни.
Его коллега улыбнулся.
- Привилегия гея.
- И, кроме того, между мной и ней ничего нет.
Кого он обманывает?
- Угу, - ответил Томас.
Габриэль не хотел спать. Была середина утра, и большинство вампиров лежали в постелях. Вместо этого, он сидел в кресле в гостиной, уставившись на тихо потрескивающий в камине огонь.
Майя не позвала его, чтобы покормиться. Габриэль ждал, полагая, что к этому моменту она проголодается, но Майя ни о чем его не попросила. Он догадывался, что она злилась на него. Габриэль должен был что-то сделать, но не знал что.
Он воспользовался уязвимостью девушки, не позаботившись о ее благополучии. Как будто ей не хватает того, что она стала вампиром.
Майя не должна бороться с возбужденным вампиром, который не хотел ничего кроме, как залезть к ней под юбку.
Почему Габриэль вдруг стал таким агрессивным в сексуальной жизни? Все эти годы ему не составляло труда удерживать себя в узде.
Он никогда не преследовал женщину раньше. В этом не было необходимости. Да, Габриэль всегда хотел спутницу, хотел держать женщину в объятиях, заниматься с ней сексом, но не возражал против того, что удавалось получить, и платил за все остальное.
Конечно, одиночество начало овладевать им, поэтому он связался с Дрейком. Желание избавиться от безобразного уродства было всегда, но прежде оно не казалось таким уж безотлагательным.
Теперь Габриэль не мог дождаться, когда избавиться от проклятой штуки по одной-единственной причине: пойти к Майе, как настоящий мужчина, и добиться ее. Конечно, оставался еще уродливый шрам на его лице.
Такая женщина как Майя была достойна мужчины лучше, чем он. После того, как она приспособится к своей новой жизни, то получит различные предложения от достойных вампиров города.
Если Габриэль не начнет ухаживать за ней сейчас, то потом у него останется еще меньше шансов, когда все соперники вступят в игру.
Он должен попытаться сейчас. То, как страстно она ответила в кабинете, вызвало маленький проблеск надежды. Габриэль надеялся, что это произошло не только из-за кормления.
Может быть, Майя ощутила хотя бы слабое влечение к нему. Зачем тогда ей отвечать на его поцелуй? Он не мог прекратить бороться за нее, пока теплится эта крошечная надежда.
