Ун-По скользнул взглядом по императору, подбоченился и начал:
— Ляо-Ван-Го-Мин, приветствуем тебя в нашей семье. Нас много, мы все разные и возрасту, и по положению, и по богатству. Но это все там, за пределами. Здесь, внутри семьи, мы все одинаковые и имеем равные права, те права, что дает нам Лайлин. И все мы довольны тем, что имеем, и счастливы, потому что все любимы. Если ты будешь помнить об этом, у тебя не возникнет проблем. Я понятно излагаю?
— Вполне, — хранитель библиотеки менее всего был настроен иметь проблемы.
— Вот и отлично, а что касается наших внутренних отношений и субординации, то тебе все популярно расскажут остальные.
И тут наперебой начались рассказы о лыжах, о шестах, о вреде курения опиума, о потасовках и прочая, и прочая. Вэй понимал, что это все говорится и для него, а возможно, именно для него. Но к этому было тяжело привыкнуть. Привыкнуть к тому, что он один из них. Вдруг мужчина почувствовал, как его тянут за рукав и обернулся. Ханг приложил палец к губам, призывая к тишине, и поманил его в коридор. Уже там он сказал шепотом:
— Ваше Императорское Величество, пока они тут галдят, сходите к Лайлин. А завтра мы подумаем, что сказать народу страны Ши-Зинг.
Вэй сглотнул, понимая, что ему страшно, но пошел. Ханг остановился перед входом, повернулся к императору, поклонился и заговорил:
— Государь, поговорите с ней, а после я войду, приготовить ее для нашего новобранца.
Императору, а еще больше мужчине Вэю, было неприятно слышать о том, что кто-то сегодня будет по праву в спальне женщины, которую он желал сам. Но его поразило отношение к этому Ханга.
— Скажи мне, старший муж, у нее что, нет служанок, что ты сам делаешь это? И как ты вообще терпишь…
— Терплю? Служанок? Государь, я никому другому не доверю уход за телом моей золотой девочки. В этом мое счастье…
Вэй поразился тому обожанию, что светилось в глазах мужчины, а Ханг продолжал:
— Вас, наверное, удивляет, как мы можем уживаться без ревности? Не удивляйтесь, просто каждому из нас безраздельно принадлежит какая-то часть ее жизни, и, поверьте, этого достаточно для счастья.
Император помрачнел, спросив:
— А мне? Мне что-нибудь принадлежит?
Ханг вздохнул и ответил:
— Вам принадлежит ее сердце. С самого первого дня.
Мужчина Вэй почувствовал себя взволнованным и растроганным, а старший муж выбрал именно этот момент, чтобы открыть двери, пропуская его в спальню своей Госпожи, и оставил их вдвоем.
Лайлин не спала. Увидев в дверях императора, она тотчас поднялась и низко склонилась.
— Приветствую Вас Ваше Императорское Величество.
Он молчал, жадно вглядываясь в ее холодное отстраненное лицо. А Лайлин все говорила и говорила слова благодарности пустым мертвым голосом. Наконец он спросил:
— Ты сердишься на меня?
— Что… Нет, конечно, Ваше Императорское Величество. Такого просто не может быть.
— Ты сердишься на меня.
— Нет, — она была непроницаема.
— Ты сердишься на меня.
Лайлин не ответила. Тогда он спросил:
— Скажи… Почему ты вернула кольцо императора? Почему сбежала?
— Потому что он хотел уничтожить мою семью.
— Тогда скажи, почему ты хранила кольцо Вэя?
Она отвернулась.
— Ответь, прошу.
Просит…
— Потому что…
— Почему?!
— Потому что любила его.
— А императора… его ты не любишь?
— К нему я испытываю почтение.
— Лайлин… а это почтение может перерасти во что-то большее?
Она снова молчала, не глядя на него.
— Ты сможешь меня простить?
Тут женщина взглянула императору прямо в глаза и сказала:
— Ты не любил меня, ты воспользовался мной и потом сразу бросил. Ты издевался надо мной. Ты хотел убить моих близких.
— Я не хотел их убивать, хотел только напугать.
— Ты заставил меня в это поверить. Ты знаешь, что я пережила тогда?
— Ты боялась за них?
— Да! Я боялась! Но знаешь… Нет, черт бы тебя побрал! Я боялась, что ты… что ты… ты…
И тут она зарыдала, выкрикивая слова:
— Я больше всего боялась, что мой Вэй превратился в чудовище!
Он вдруг оказался рядом, обнимая ее:
— Ну прости меня, прости, прости… Я так ревновал! Я сошел с ума, когда узнал, что ты сбежала. Я был ужасно оскорблен тем, что ты вернула кольцо. Ты хоть вообще знаешь, что это за кольцо?
— Нет. Когда ты ушел в то утро, оставив записку… мне… В общем, я положила его в ту шкатулку и никогда не смотрела…
— Так вот, если бы ты посмотрела, то увидела бы, что это венчальное кольцо моего рода. Я еще тогда признал тебя своей женой. А когда узнал, что у тебя мужей стало в два раза больше, я взбесился. Думал, что ты меня забыла. Как я тогда разозлился!
— Но почему? Ты ведь сам женился по любви на прекраснейшей женщине, и она тоже любит тебя, я знаю. К тому же у тебя три тысячи наложниц, как и положено императору.
— Это не одно и то же. Не одно и то же, Лайлин.
— Тебе не нужно было ревновать. Я ждала тебя все эти годы.
Император почувствовал, что может не сдержать слезы, а потому решил отвлечься.
— А как же твои мужья?
— Они моя семья, я люблю их.
— А как же я?
— А ты — Вэй, — она улыбнулась сквозь слезы, и император вдруг почувствовал себя совершенно счастливым.
Он отодвинулся, почтительно поцеловал ее руку, охватив ее каким-то странным взглядом, и сказал:
— Завтра.
А потом вышел и отправился прямо в покои Мейди.
* * *
Очаровательная золотоволосая императрица ждала его и с порога спросила:
— Ну, что?
— Все хорошо, Мейди.
— Хвала небесам! Но Вэй, ты что-то чересчур серьезен. Что-то не так?
— Все хорошо, Мейди. Просто мне понадобится завтра твоя поддержка.
— Разумеется, муж мой. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — императрица улыбалась, — Что ты задумал?
— Я сделаю то, что должен был сделать с самого начала.
Мейди смотрела на своего мужа и господина и проникалась гордостью за него. А тот, сбросив с себя задумчивость, улегся на огромную постель своей маленькой жены и, похлопав по матрацу, шутливо приказал:
— А теперь иди сюда, моя милая, и покажи мне, как ты скучала. Ты ведь скучала?
— Иди к черту! И совсем я не скучала! — но она уже лежала рядом, поглаживая его пальчиком по груди и отвечая на поцелуи.
* * *
Этот день первая императрица Мейди запомнила на всю жизнь.
Вэй был напряжен и собран с утра. Таким она не видела его еще никогда. Она ведь вышла за него замуж, когда он еще находился в изгнании. Северная принцесса, веселая, блестящая, привыкшая к обществу галантных кавалеров. И тут появился он, непонятный, загадочный, со своим странным Законом и правами на престол великой страны. Красивый, страстный, властный до безобразия. Могла ли она остаться равнодушной?
