— Идти. Спасай, Дороти, — он тяжело дышал. — Сейчас же!
— Да пошел ты, Кроу. Я не виноват, что ты перевоплотился. Вставай и помоги мне спасти ее.
— Я не хотел перевоплощаться. Невозможно контролировать свое тело, когда ты падаешь с дерева, — кричал он.
«Это ко мне не относится,» — подумал он, потому что знал, как себя контролировать. Воспоминание о Дороти, сводившей его с ума ночами, неожиданно нахлынули на него. Она даже не пыталась соблазнить его или понравиться ему, но его тело восставало рядом с ней.
— У нас нет времени на болтовню.
— Я уже говорил, как сильно тебя ненавижу? — спросил Кроу, поднимаясь с земли.
Тин закатил глаза.
— Ты и остальное население Оза.
— Я не одобряю твои отношения с Дороти, — Кроу сузил глаза. — Она заслуживает…
— Кто-то лучше? Добрее? Более стабильного? — Тин горько рассмеялся. Он прижал руку к груди, чтобы почувствовать биение своего сердца, убеждая себя, что это реально. — Разве ты думаешь, что я это не знаю? Дороти заслуживает счастья, но по какой-то причине прямо сейчас она хочет меня.
— То, что она вернула твое сердце, не значит, что она хочет быть с тобой.
Его слова метко ударили Тина прямо в сердце. Кроу ошибался; Дороти хотела его так же сильно, как и он ее.
— Она не доживет до возможности выбрать, если ты не отложишь отцовскую лекцию на потом.
— Не могу поверить, что ты отправил ее к Глинде одну, — проворчал Кроу.
Тин зашагал по дороге из желтого кирпича, сдерживаясь, чтобы не вернуться к Кроу. Он все еще был слишком слаб, чтобы выдержать удар, который отчаянно хотел ему нанести Тин.
— Это было лучше, чем позволить ей оказаться в тех туннелях с нами, где бы ее голову Лион лично доставил Ленгвидер, — крикнул он через плечо. — А теперь пошевели своей задницей.
Глава 24. Дороти
Когда адская боль, пронизывающая тело Дороти, прекратилась, первое, что она попыталась сделать, — это открыть дверь. Она ударила по дереву, затем уперлась в него плечом. Ничего.
Она паниковала, ладони стали влажными. Эта ситуация вернула ее в то время, как когда-то также была совсем одна в тюрьме. Та самая Злая Ведьма — ее мать — заточила ее. Только на этот раз все было намного хуже, потому что она была не в пустой комнате, а в окружении отрубленных ухоженных голов с глазами, которые, казалось, следили за ней, куда бы она ни направилась. Если она выберется из этой ситуации, то поклялась себе, что сожжет их всех.
Дороти села посреди комнаты, подтянув ноги к груди, как будто снова была ребенком. На этот раз у нее не было даже ведра с водой или волшебных серебряных туфель.
Она держалась спиной к голове человека, с которым ее подменили. Потому что, если бы Дороти не родилась, настоящая Дороти Гейл все еще была бы жива и в безопасности дома в Канзасе.
— Это не моя вина, — прошептала она. — Это все Локаста и Ленгвидер.
Дверь щелкнула, и Дороти вздернула голову. Она поспешно вскочила на ноги, приготовившись броситься вперед на любого, кто откроет дверь, но волна боли снова прокатилась по ее телу. Сдавленный крик вырвался из горла, когда дверь открылась, за которой показалась Ленгвидер в шелковом платье цвета слоновой кости, экстравагантная серебряная корона все еще аккуратно покоилась на золотых кудрях Глинды.
— Даже не пытайся, — улыбнулась Ленгвидер, — иначе снова сделаю тебе больно.
Дороти не могла смотреть на эту улыбку, на эти жемчужно-белые зубы, которые принадлежали Глинде.
— Я думала, Лион придет отсечь мне голову, — выплюнула Дороти.
— Он уже в пути, — Ленгвидер зевнула. — Я теряю терпение. А теперь я хочу, чтобы ты последовала за мной в гостиную. Но если ты попробуешь выкинуть что-нибудь, ты снова окажешься на полу, и тебе будет больнее, чем когда-либо.
— Хорошо.
Схватив юбку своего платья, Ленгвидер шла, качая бедрами, пока ткань волочилась по полу. Дороти хотелось наступить на нее, чтобы та упала.
Думая, не обман ли это, Дороти последовала за ней по коридору. Все открытые ранее двери, теперь были закрыты. Она будет послушна до тех пор, пока не подвернется подходящая возможность, чтобы ударить Ленгвидер и избежать боли.
Следуя за ней. Дороти спросила:
— Твоя голова в одном из этих шкафов?
— Только Лион знает, — Ленгвидер даже не потрудилась повернуться или взглянуть на нее.
Дороти не должна была удивляться, но она не могла понять, как можно расстаться с частью себя.
Они вошли в гостиную в передней части дворца. Ленгвидер потянулась, словно кошка, а затем хлопнула ладонями. В ответ из коридора за третьей лестницей послышался громкий скрип колёс.
Женщина на колесах без одного глаза и гладко выбритым черепом, медленно приближалась, пока не остановилась рядом с Ленгвидер.
— Где Зо? — спросила Ленгвидер, сузив глаза, смотря на женщину.
Она покачала головой, нервно дернув ногой с колесом, покрытым металлическими шипами.
Дороти вспомнила Зо: вспомнила, как топор Тина скользнул по горлу безумной женщины.
— Кто такая Зо?
Ленгвидер медленно села на диван, выпятив грудь вперед и неторопливо скрестив ноги.
— Мой главный колесник.
Нет главного колесника. Но Дороти держала рот на замке, мысленно улыбаясь.
— Сядь, — потребовала Ленгвидер.
Дороти опустилась на мягкий стул, а Ленгвидер легла, как будто ее не волновало, что она носила чужую голову.
— Зачем тебе столько голов? — спросила Дороти, осматривая сводчатый потолок и золотые поручни лестницы.
— Это как менять одежду, — начала Ленгвидер, коснувшись лица Глинды. — Я люблю свои белые платья так же сильно, как и свои головы, — она быстро села и наклонилась вперед, изучала Дороти. — И мне нравится твое лицо. Оно не такое красивое, как у твоей матери, но достаточно похоже. Если бы только я могла взять голову Ривы до того, как она стала чудовищем, но она была сильной и могущественной фейри.
— Ты знала, что она моя мать? — спросила Дороти, стараясь ее разговорить.
— Конечно, я знала. Локаста и я работали сообща долгое время, но нашей дружбе пришел конец. После того, как я обрету твою голову, Запад уже никогда не отнять у меня, и у меня будет все, чтобы завоевать ее территории и, конечно, Изумрудный город.
После последних слов Лиона о Локасте, Дороти должна была понять, что Ленгвидер все знает. Она крепко сцепила пальцы вместе, чтобы не прикрыть шею руками, отчаянно придумывая, как сбежать.
— Тора, принеси мне клинок, — крикнула Ленгвидер, и Дороти застыла.
Тот же колесник, что был ранее, ворвался в комнату с мачете Дороти, лежащим на изогнутой спине. Элегантная рука Ленгвидер сжала рукоять лезвия. Она крутила его в руке, проводя ухоженными пальцами по металлу. И продолжала беззвучно вращать клинок, хищно наблюдая за Дороти.
Атаковать Ленгвидер было нечем. Ее мозг пытался найти решение — что угодно. Сердце Дороти забилось от слишком большого количества эмоций, дыхание стало неровным. Возможно, ей удастся поднять стул и бросить его в нее — нет, слишком тяжелый.
— О чем ты думаешь? — спросила Ленгвидер.
— Ни о чем.
— Тебе лучше не лгать мне.
Тонкие струйки острой боли, словно колючки, ударили по ее телу. Не в силах сдержать крик, Дороти закричала. Это повторялось снова и снова, пока Ленгвидер, встав с дивана с лезвием в руке, пробовала замахнуться. Слезы навернулись на глаза Дороти, и она не могла даже поднять руки, чтобы смахнуть их.
Ленгвидер медленно подошла ближе — она собиралась использовать мачете. Дороти знала, что та с нетерпением ждет возвращения Лиона, и теперь ей нужна была голова.
Дороти сжала кулаки, так что костяшки пальцев побелели. Знакомая волна серебра промелькнула перед ее глазами, и она едва не задохнулась. Прилив пришел к ней, как тогда с Лионом, и с Ривой — ей нужно было ухватиться за это пятнышко света. Но оно ускользало от нее. Воспоминание, спрятанное где-то глубоко внутри нее, выскользнуло наружу. Дороти была младенцем, и женщина с лицом, скрытым за влажными каштановыми прядями волос, держала ее, шепча что-то ей на ухо. Телия. Затем дверь распахнулась, и в комнату вошла другая женщина с волосами цвета обсидиана.
