Я собиралась еще подумать, но горячие пальцы сжали ладони и сбивчивое дыхание согрело щеки. Я даже в перчатках, без касаний к оголенной коже собеседника, без аурного проникновения в потаенные эмоции, видела, что Фент сейчас искренен. Он, в самом деле, во мне заинтересован. И если не может что-то рассказывать, то не потому, что не доверяет.
Я вздохнула и коротко кивнула, а капитан расплылся в такой улыбке, какой я на лице станха еще не видела. Не этого конкретно, а вообще. Наверное, так выглядят победители, что защитили родину от захватчиков. Усталыми, измотанными, но счастливыми.
Что ж, это еще одно подтверждение, что Фент искренен в своих просьбах, словах и порывах.
– Но я же могу расспрашивать о Станхии? – поинтересовалась я у собеседника. Капитан вернулся на свое место, нехотя выпустил мои руки, перевел дыхание и ответил:
– Конечно. Все, что могу, поведаю.
– Больше, чем известно в галанете? И чем судачат станхи-патрульные?
Фент усмехнулся моей настойчивости.
– Гораздо больше, чем сообщают простым землянам и чем говорят коллеги соотечественники.
– Что ж… Учтите! Ловлю вас на слове! – я словно печать на договор ставила. Капитан выглядел торжественно, деловито и немного взволнованно…
Казалось, мы не об ухаживаниях договариваемся – как минимум, заключаем официальную помолвку. Не про обычные вопросы о чужой планете и ее обитателях рассуждаем – как минимум о тайнах, доступных лишь избранным.
Глава 10
Вечер прошел на удивление неплохо. Фент развлекал меня беседами о Станхии, мы обсуждали задания патрульных, заказывали напитки и снова разговаривали.
Вот уж не ожидала, что замороженный капитан, из которого любую информацию удавалось вытянуть исключительно в гомеопатических дозах, такой отличный рассказчик. Заслушаешься и потеряешь счет времени.
Впервые я вдруг поняла, что станх умеет поддержать разговор, да и речь у него необычная, не такая, как у среднестатистического патрульного. Фент умел грамотно, четко и красиво выражать свои мысли – любому оратору на зависть. Чудилось – общегалактический язык ему родной, впитанный с молоком матери. Когда станх начинал что-то объяснять – казалось ему только трибуны и не хватает. Кафедра, хорошая акустика – и благодарные зрители засыплют аплодисментами.
Причем, так командир обсуждал абсолютно все, без исключений. Начиная от погоды родной планеты, заканчивая собственными впечатлениями об Эльвересте.
Поставленный голос Фента менял интонации, подчеркивая нужные эпитеты и фразы, он никогда не прерывался на «э-э-э», «в общем» или «ммм». Подобных речевых паразитов в речи станха вообще не водилось. У меня все больше складывалось впечатление, что капитан привык говорить на публику, общаться с настоящей трибуны, возможно, даже толкать речи.
Он мастерски умел завладеть вниманием слушателя, делал правильные паузы и скрашивал монологи сочными эпитетами.
И снова мои мысли возвращались к тому, насколько непрост спутник…
Я понимала – расспросы об этом сейчас бессмысленны. Снова наткнусь на каменную стену отговорок и обещаний поведать все позже. Но для себя факты и выводы я складировала.
– Поющие горы! – вдохновенно повествовал Фент, демонстрируя трехмерное изображение из браслета-компьютера. Передо мной представала диковинная прозрачно-розовая гряда, испещренная алыми прожилками, будто сосудами. – Коснешься, подуешь, ударишь – и получишь музыку. Звездный водопад, – картинку сменяла чаша озера, куда с отвесной скалы срывались упругие струи. – Вода меняет температуру. Касаясь твоего тела – становится теплой.
– А почему звездный водопад? А не горячий?
– Вот, смотри. Когда солнце в зените, микроорганизмы в воде сияют как звезды, – водопад внезапно заискрился, словно гигантский алмаз на солнце, радужные блики разлились по поверхности озера. – А это императорский замок…
Постройка напоминала большое облако с симметричными округлыми куполами, покрытыми изящным золотистым орнаментом.
– А вот теперь – смотри внимательно!
Рассветные лучи солнца облили дворец и внезапно воздух расчертили высокие шпили, по стенам словно взвились языки пламени, а у основания возникли клубы тумана.
Солнце неспешно поднялось над планетой – и диковинное зрелище испарилось.
– Трехмерный фантом? – догадалась я.
– Да, изображение появляется только при определенном освещении. Утром и вечером, когда солнце светит под нужным углом. Когда-то благодаря этому эффекту наших императоров считали богами. Поклонялись им и приносили подношения.
– Вот так и обманывают нас, простых смертных, – невольно усмехнулась я.
Фент моментально убрал картинки из воздуха, привычно перегнулся через весь столик и взял мое лицо за подбородок.
– Ты не простая смертная, Олеся, – сказал с чувством, с напряжением в голосе. Секунду не двигался и даже не смаргивал, а затем словно опомнился. Убрал ладонь и принялся рыться в браслете-компьютере.
Передо мной выплыла новая картинка.
Голубые животные, вроде гибрида тигра и ящера. Покрытые чешуйками, с мордами и телами кошачьих, хвостом игуаны и несколькими рожками, похожими на ушки. Раскосые глаза с вертикальным зрачком словно светились изнутри.
Звери гуляли по роскошному лугу, временами утопая в высокой траве.
– Здесь пасутся вентерги. Когда-то мой народ использовал их как ездовых животных. Так люди в древности передвигались на лошадях, возили на них грузы и транспорт. Теперь вентерги свободны и живут сами по себе…
Передо мной возникли кустистые деревья, изображение увеличилось и на ветках показались пушистые зверьки, напоминающие белок и лис одновременно. Удлиненные мордочки с острыми зубками, короткие тела и мощные задние лапы. Красные и голубые, неестественно яркие, они что-то суетливо прятали в дупла или кормили крошечных детенышей.
Следующим появился птичий клин. Вблизи пернатые походили на жар-птиц, золотисто-желтых, с длинными хвостами и хохолками, вроде павлиньих.
Они практически не летели – парили, едва шевеля гигантскими крыльями. А чуть поодаль планировали с «ажурных скал», словно сотканных из тонких каменных нитей, настоящие птеродактили. Крылатые ящеры подходили к краю гряды, пошатываясь на коротких когтистых лапах, наклонялись и падали… Огромные перепончатые крылья раскрывались в воздухе, меняя окрас с серого на оранжевый, морды с узкими треугольными клювами расчерчивали тонкие алые линии. Маленькие, мускулистые тела становились ярко-розовыми.
– А это наш природный аттракцион – прогулка в облаках!
Передо мной появились два горных пика – черные и глянцевые, будто гематитовые. Они располагались так близко и симметрично, что образовывали природную впадину, почти идеально овальной формы. Между ними – от самой земли – клубились белые комки, похожие на облака или клочки тумана. Они то расползались, обнажая вершины и невольный зритель видел далекие бескрайние луга, то слипались, полностью закрывая обзор и оставляя лишь широкую ленту неба поверх хребтов.
Внезапно показался путник – крупный станх, что двигался очень непривычно – пластично, мягко и грациозно. Ну еще бы! Он ведь при родной гравитации… Я замерла, наблюдая, как мужчина, весом явно гораздо больше Дреймора, вышагивал по колено в облачной массе…
– Там особенное давление за счет атмосферных потоков. Ты словно шагаешь по воздушной подушке. А кажется – идешь по небу, как земные Ангелы, – пояснил капитан, похоже, очень довольный моей реакцией – я ведь даже рот слегка приоткрыла, любуясь на диковинное зрелище…
…Я поражалась, восхищалась и слушала Фента. Эх! Ему бы водить экскурсии! Отбоя от желающих не было бы. Станхия представлялась сказочно прекрасной планетой, наполненной настоящими чудесами.
Спустя часа два показа картинок и подробных рассказов о чудесах родины спутника, я мечтательно обронила:
– У вас и, правда, есть на что полюбоваться!
