Оллмотт, истинный маг, белатор, ударил сильно и быстро, и Фобия ощутила поток смертоносного заклинания, пронесшегося через всю площадь, над головами людей и нацеленного в бледного, слегка пошатывающегося Мерака Левиа. Заклинания, которое легко разбилось о Креста, выросшего перед сценой.
Это не было видно простому глазу, но осьминог Фобии бдительно отслеживал энергетические колебания и движения.
Оллмотт ударил повторно, и на этот раз Крест послал это заклинание обратно.
Солдаты недоуменно хмурились, не понимая, что происходит. Некоторые из них бессмысленно тянулись к висящим на плечах автоматам.
Оружие не работало сегодня на площади.
Фобия прорвалась еще на несколько метров вперед и оказалась совсем рядом с Крестом.
Он увидел ее, но не пошевелился. Только слегка дрогнули губы на усталом лице.
Всего одно слово.
— Пожалуйста, — он сказал это беззвучно, но Фобия поняла.
Весь тот путь, который она прошла — да полно, весь тот путь, по которому Крест провел ее за руку — от лагеря и до сегодняшнего утра, был подготовкой к этой минуте.
Крест начал готовить ее давно, там, на полянке, когда смотрел на цепляющуюся за жизнь девчонку, которая только познавала ненависть. Тогда Крест вдруг заглянул в свое будущее, и увидел, что у него лицо Фобии Грин.
Она поняла это сегодня утром, когда нашла на подушке, еще хранивший отпечаток головы Креста и его запах, старинный револьвер. Там, в пропитанной насквозь сексом комнате, Фобия вдруг четко увидела историю этого оружия и осознала, для кого хранилась несколько столетий одна-единственная пуля. И какое отчаяние испытывал Крест, когда раз за разом не мог сделать этого сам.
Револьвер был теплым и тяжелым, и Фобии казалось, что она поднимает его целую вечность.
«Пожалуйста» — это не просьба уйти с дороги, и не просьба одуматься.
Это мольба о помощи.
Все, что мог позволить себе Крест.
Крест, которого она сначала боялась до судорог, потом так же остро ненавидела, а потом он вдруг стал ей необходим, что даже дышать вдалеке от него не хотелось.
Сегодня оружие не работало на площади.
Но этот револьвер выстрелит.
На самом деле прошло всего несколько секунд — может быть, не больше десяти. Солдаты не успели ничего понять, а их уже захлестнул вырвавшийся на свободу осьминог.
Выплеска никто не ждал, потому что выплеск в этом новом мире объединенной магии был невозможен.
И никто не ждал выстрела, который был невозможен тоже.
Фобия сделала две невозможные вещи одновременно.
Она выстрелила в грудь Креста в упор, потому что он сам хотел этого, и потому что он бы не дал ей причинить вред Наместнику.
Тот выбор, между Фобией и Наместником, который так очевидно должен был встать перед Крестом рано или поздно — тот выбор был смят летящей в израненное сердце пулей.
Крест упал, и теперь Фобия могла сосредоточиться на Наместнике. Люди бежали прочь, спасаясь от выплеска.
Антонио дернул Ханну и незнакомую девчонку-мага прочь со сцены, солдаты отступали, не в силах устоять перед мощью этого выплеска. И только Мерак Леви замешкался, будучи твердо уверенным в том, что Крест блокирует эти потоки неуправляемой энергии, как он всегда и делал.
Они стояли вдвоем на пустой площадке — Мерак Леви и Фобия Грин, и ужас все отчетливее проступал на лице Мертвого Наместника, когда он он стал понимать, что от этого выплеска ему не сбежать.
Фобия смотрела почти равнодушно на то, как новоявленный глава страны сгибается пополам и изо рта у него начинает идти кровь. Как он кашляет, не в силах поймать воздух искривленными от частых судорог губами, как дрожит его голова.
Наконец, он упал на колени, закрыв лицо руками.
А когда спустя всего какую-то минуту отнял ладони от своих скул и посмотрел на Фобию, то ни мысли, ни страха, ни любой другой эмоции в глазах уже не было. Пустота.
Перед Фобией находился слоп.
Глава 19
Бессмысленное выражение лица Мерака Леви отрезвило ее.
Она увидела себя со стороны и содрогнулась.
Перед ней на коленях стоял глава страны, который превратился в животное.
Позади лежал мертвый Крест.
Бесполезный уже револьвер оттягивал руку.
С домашних телевизоров, с огромных мониторов, с телефонов и наладонников на нее сейчас смотрела вся страна.
Люди, которые включили трансляцию великого события.
А попали на… вот это.
Очень медленно Фобия обернулась.
Жирный осьминог выплеска держал людей на расстоянии, но солдаты таким плотным кольцом окружили пятачок, на котором находилась Фобия, что стало понятно — ей отсюда не выбраться.
Выплеск не может длиться бесконечно.
Фобия опустилась на колени возле Креста. Положила руку на безобразную рану на груди.
Ей было пусто, ей было все равно, но несмотря на всю безнадежность и глубину потери, Фобия вдруг поняла, что просто так она не сдастся. Хватит с нее больниц и казарм, и вечной несвободы. Хватит.
Сердце билось.
Слабо и медленно, неохотно и тихо.
Это было так неожиданно, что Фобия не сразу поверила. Решила, что спятила. Решила, что показалось. Она наклонилась ниже, прижалась щекой к скользкой от крови рубашке Креста.
Сердце билось.
От ужаса Фобия завыла, понимая, что не сможет, просто не сможет убить Креста во второй раз. Она не справилась.
Скорее всего, он умрет и без ее помощи. После подобных ран не выживают. Даже если ты — уже мертв, даже если в тебе чужая сила.
Нарастающий шум мотора заставил Фобию поднять голову.
Увидев перекошенное лицо Сении Кригг сквозь лобовое стекло огромного джипа, она засмеялась, и сотни динамиков увеличили ее хохот.
Сения Кригг стремительно приближалась, и солдаты поспешно отскакивали в стороны, освобождая дорогу. Они понимали точно так же, как и Фобия, что этот джип ни за что не остановится.
Сения Кригг, летящая на помощь любимым людям, — это была немыслимая, непобедимая сила.
Она остановила машину в каком-то полуметре от Фобии. Выскочила наружу.
— Я отдала им Несмею, — сказала учительница воинственно, и рыжий пучок подпрыгнул на ее голове. — Но не тебя.
— Уходи, — сказала Фобия.
Выплеск все продолжался — самый длинный выплеск в истории Фобии Грин. Дорвавшийся до свободы осьминог не верил своему счастью.
— Я помогу.
— Прочь! — это был уже другой голос.
Оллмотт выглядел немногим лучше Креста, собственное заклинание, полученное назад, сильно зацепило его. В крови и ожогах, он шел, тяжело печатая шаг. Золотая звезда белатора сверкала с его вскинутой наверх ладони, и солдаты сторонились, пропуская элитного воина с высшими полномочиями.
Оллмотт никогда не спасал своих.
Он отдал на смерть Несмею, не пытался искать Антонио, не спешил на помощь Нэне, не моргнул и глазом, когда похитили Ханну.
Оллмотт был из тех воинов, кто не считается с потерями. Союзники, потерпевшие поражение, быстро становились всего лишь использованным материалом.
— Прочь.
Сения Кригг, которую уже ощутимо трясло в зоне выплеска, легко улыбнулась ему.
— Позаботься о девочке.
— Бегом.
И Сения Кригг побежала.
Ее тут же подхватили солдаты, нацепили наручники, поволокли куда-то в сторону.
Оллмотт, который никогда не спасал своих, даже не посмотрел ей вслед.
— Ты не умеешь, — сказал он Фобии.
Она действительно не умела водить машину, и тех коротких и редких уроков, которые несколько лет назад ей дал Антонио, было недостаточно.
— Помоги мне поднять его в машину, — ответила Фобия.
— Зря.
— Знаю, — крикнула Фобия. — Пожалуйста!
Оллмотт небрежно, как будто уже мертвеца, подхватил Креста за ноги и потащил к джипу.
Фобия села за руль.
Руки были в крови, и ключи в замке зажигания, а потом и руль скользили в ее ладонях.
Оллмотт сказал, вдруг вырастая у водительского сидения:
