по имени, но даже этот приятный факт отравила горечь разлуки.
* * *
Спустя почти четыре декады, жизнь постепенно вернулась в прежнее русло. Поступок Билады, как ни старалась её семья, сохранить в секрете, ожидаемо, не удалось. В итоге по настоянию родителей несколько девушек прервали обучение и отправились домой, а в самой академии всё же началась обещанная Бредвигсом проверка. Сотрудники контролирующего ведомства работали в основном в административном крыле, но иногда присутствовали на занятиях, наблюдая за процессом обучения и заставляя нервничать наших преподавательниц. Эйру Доринг мы почти не видели и, ходили слухи, что вообще можем скоро здесь не увидеть, поскольку будет решаться вопрос о смене руководства.
Нильда и Ланта Ридвис в академию пока не вернулись. И, опять же по слухам, намеревались сдавать выпускные экзамены на дому в индивидуальном порядке.
Травологию и зельеварение у нас теперь, как и прежде, преподавала эйра Эднорс, чему большинство адепток были очень рады, поскольку она не была такой строгой и требовательной как Бредвигс. Очень скоро все плохие отметки перекрылись хорошими, и бывшие должницы вздохнули с облегчением. Так что по Бредвигсу тосковала только я, ну и, возможно, парочка первокурсниц, на которых он ещё не успел в полной мере опробовать свою методику, способствующую трансформации влюблённости в неприязнь.
Но я не позволяла себе раскисать. До итоговых экзаменов оставалось совсем мало времени, а впереди меня ожидало поступление в училище дознания. Я уже написала туда запрос и получила письмо с ответами, где в частности говорилось, что дети бывших дознавателей проходят обучение бесплатно и даже получают стипендию. Это обстоятельство окончательно развеяло все сомнения, ведь если мама будет против поступления, оплачивать учёбу не станет, а так я справлюсь сама.
Не унывала я ещё и потому, что не теряла надежды увидеться с Бредвигсом хотя бы у Мистражей. В ближайшее время у них как раз ожидался большой приём по случаю дня рождения главы рода, и он просто обязан был там появиться. Впрочем, к предвкушению желанной встречи примешивались и нотки недовольства.
Я была совершенно права, предсказывая реакцию мамы, в конечном итоге узнавшей о моих приключениях. Она теперь забирала меня на каждые выходные, возила по всем приёмам, что устраивали уважаемые семейства Рансаара, и активно знакомила с подходящими молодыми людьми, ещё не связанными ни с кем помолвкой и другими обязательствами. Разумеется, всё это происходило в сопровождении и присутствии эйра Мистража, что создавало для меня определённые сложности.
Мама и раньше предпринимала такие попытки, но все они оказывались безрезультатными, поскольку я была бесприданницей и считалась, мягко говоря, не самой завидной партией. Теперь же многое изменилось. Чем меньше времени оставалось до свадьбы мамы и отца Ленары, назначенной на последний день сезона Иргаля, тем теплее нас принимали там, где прежде смотрели свысока, и тем внимательнее присматривались ко мне, как к потенциальной невесте для своих отпрысков. Эйр Мистраж ясно дал понять, что позаботится о моём будущем, так что недостатка в кавалерах теперь, к сожалению, не было. На массовых мероприятиях молодые люди больше не обделяли меня вниманием, значит и на этом придётся отбиваться от ухажёров, желающих породниться с Мистражами хотя бы через меня, потому что к Ленаре таких охотников за приданым и связями просто не подпускали.
Особенно усердствовали двое. Но первого, явно предпочитающего скромных безропотных девушек, мне удалось отвадить, всего лишь поделившись планами на будущее, связанное с работой в дознании после соответствующего обучения. Когда он понял, что я и в самом деле не собираюсь заглядывать мужу в рот и с трепетом ожидать его с утра до вечера у окошка в окружении выводка детей, то интерес ко мне быстро потерял.
Второй, Данвар Рузвэйн, как и я, был из благородного, но обедневшего рода и мало что имел за душой, однако, почему-то считал, что делает мне большое одолжение, оказывая знаки внимания. К тому же через слово ссылался на свою достопочтенную маменьку, очевидно, являющуюся для него непререкаемым авторитетом во всём.
С ней я тоже успела познакомиться и, полагаю, мы обе остались недовольны друг другом. Но, к сожалению, эйра Рузвэйн, видимо, ещё надеялась меня перевоспитать, потому что во время последней встречи долго и обстоятельно рассказывала, какой видит идеальную супругу для своего сына, начиная от безупречных манер и заканчивая обязательной любовью к рукоделию, в частности к вышивке, на которой она, похоже, была просто помешана.
А я послушно кивала в ответ, хотя внутри всё бурлило от возмущения, но нагрубить ей в присутствии посторонних и родственников не могла. Вместо этого прикинулась восторженной простушкой, заверила, что тоже обожаю вышивать и пообещала в следующий раз показать свои лучшие работы.
Не пожалев времени, я впервые по собственной воле взялась за нитки с иголкой и приложила немало усилий, чтобы получить рукоделие самого ужасного и нелепого вида дабы посильнее впечатлить потенциальную свекровь. Может, хоть так до Рузвэйнов дойдёт, что им лучше поискать более подходящую партию, и мне не придётся прибегать к более жёстким профилактическим мерам. Пожалуй, возьму эту дивную красоту с собой на мероприятие, чтобы не затягивать общение с милейшим семейством.
Словом, к приёму у Мистражей я была готова. Охотно согласилась даже на новую причёску и дорогой и не самый скромный наряд, с помощью которого мама, вероятно, надеялась привлечь ко мне внимание потенциальных женихов. Ну и пусть, я-то рассчитывала встретить там Рэйнана Бредвигса. Вот на него произвести впечатление очень хотелось!
— Вот теперь всё идеально, — удовлетворённо сказала мама, расправив только ей видимые складки на моём тёмно-алом платье.
Цвет был неярким, приглушённым, не вызывающим. Чуть более глубокое, чем принято на подобных мероприятиях декольте тоже вполне укладывалось в рамки приличий, но в целом всё смотрелось довольно эффектно. Глядя в зеркало, я даже казалась самой себе взрослее, привлекательнее и… соблазнительнее. Но всё-таки не сдержалась и проворчала:
— Идеально для чего? Снова выставишь меня как товар на витрине?
— Какое грубое сравнение, — поморщилась мама, недовольно покачав головой. — Я просто хочу, чтобы ты больше общалась с интересными молодыми людьми. В женской академии такой возможности нет, вот ты и влюбилась в первого встречного.
— Это давно в прошлом! — поспешно прервала её, не желая развивать опасную тему.
— Вот и отлично, а чтобы подобное не повторилось… теперь у тебя будет выбор из подходящих кандидатов. Разве это плохо? — примирительно улыбнулась мама.
— Это Рузвэйн-то подходящий? — не сдержавшись, возмутилась я. — Неужели тебя правда
