Жилые отсеки усадьбы были разделены сложной системой стен с различными боковыми проходами и своеобразными проходными залами, которые в таких домах обычно выполняли роль гостиных. Одна из таких гостиных замыкала с юга дворик, в котором жили супруги императора. Здесь же Чин Лу и Цы Си время от времени встречались, чтобы выпить чай и поговорить между собой.
По другую же сторону этой гостиной стоял ещё один небольшой домик, который всегда почти был закрыт. Никто не упоминал о том, кто обитает в нём, но по гробовому молчанию Ксении легко догадывался, что это и есть тот самый новый наложник, который так беспокоил Чин Лу.
Он не покидал своего домика даже для того, чтобы прогуляться по саду, и никому не показывался на глаза. Двое охранников с изогнутыми клинками у пояса день и ночь стояли у дверей его дома.
Чин Лу, обычно бывавший добродушным и улыбчивым, при любом упоминании о нём уходил в глухую оборону, замыкался в себе и говорил только одно:
– Он не один из нас.
– А он сам хочет быть одним из вас? – спрашивал Ксении. Но в ответ слышал только:
– Решает всегда сатаи. Ни один чанай ещё не выбрал свою пару сам.
Ксения сильно подозревала, что представления Чин Лу несколько преувеличены – сам он был выдан замуж волей отца – так же, как и второй супруг. Однако положение своё явно ценил и не собирался терять.
Однажды Ксения едва не попалась на глаза Цы Си – когда сопровождала Чин Лу на прогулке за пределами их дворца. Чин Лу почти что не мог ходить – хотя ему разрешалось ездить верхом, но и тогда кто-то должен был вести лошадь в поводу. И хотя охрана, состоявшая по большей части из странных угловатых синов, которых Чин Лу называл би-ку, позволяла ему почти что всё, он всё же находил особое удовольствие в том, чтобы ненадолго избавиться от стражников и погулять вдвоём со своей новоявленной служанкой.
Спустившись по склону холма, на котором стояли основные здания усадьбы, огороженные внутренней стеной, они подолгу стояли на берегу пруда, в котором разводили для услады глаз разноцветных рыб. В домах тоже держали рыбок – Чин Лу особенно их любил. Он держал их в керамической посуде на столике у кровати и всегда подолгу разглядывал перед сном. Те, что жили в его спальне, были красными, с золотистым отливом и изящно-прихотливой формой хвоста.
Впрочем, Ксения знала, что Цы Си этого увлечения не разделял. Зато только за то время, что она провела в стенах императорской усадьбы, к Цы Си несколько раз наведывались торговцы, приносившие редкие срезы камней, которые тот подолгу рассматривал, сидя во дворе.
Камнями самых причудливых форм был украшен и сад, и два из них, извлечённые со дна озера Таху и служившие теперь скамеечками для гуляющих, были установлены перед прудом. Возможно, это и стало причиной того, что на берегу, где они обычно бывали одни, вдруг послышались мерные шаги, и из-за деревьев показались носилки Цы Си.
Чин Лу ощутимо занервничал.
– Быстрей! – приказал он и указал Ксении на кусты.
Ксения причин его беспокойства не поняла, но поспешила выполнить приказ.
Через несколько минут носильщики приблизились, и Ксения со своего места увидела, как отодвигается в сторону шёлковая занавеска и в решётчатом окошке носилок появляется личико Цы Си.
– Светлого неба тебе, супруг отца моих детей, – произнёс он, внимательно разглядывая Чин Лу, сидевшего в одиночестве на одном из декоративных камней.
– Тёплой земли тебе, супруг отца моих детей, – ответил Чин Лу и склонил голову в лёгком поклоне.
– Ты здесь один? Возможно, нам следует помочь тебе добраться домой?
Чин Лу едва заметно напрягся.
– Мне очень нравится берег нашего пруда, драгоценный супруг. Я хотел бы подольше посмотреть на рыбок, плескающихся в воде. Ты же знаешь, как я их люблю.
Цы Си нахмурился, будто подозревая что-то.
– Я отправил за зонтиком своего би-ку, – тут же продолжил Чин Лу, заметив, что не убедил его, – солнце светит всё сильней.
В эту секунду Цы Си неудачно шевельнул рукой, и булавка, украшавшая ворот его одеяния, блеснув на солнце, соскользнула вниз и сквозь прорези решёток упала на землю.
– Как пожелаешь, младший супруг, – Цы Си кивнул и подал знак би-ку продолжать путь.
Чин Лу подождал, пока носилки снова скроются из вида, и только потом, повернувшись к кустам, поманил Ксению к себе.
– Подними, – он показал на булавку.
Ксения послушно подняла украшение и протянула ему, но Чин Лу покачал головой.
– Нет, оставь себе. Пусть будет подарком на память обо мне. Или, может быть, она пригодится тебе.
Чин Лу поманил её ближе, и лицо его вдруг стало сосредоточенным.
– Слушай меня, – сказал он, – день пришёл. Сегодня ночью в доме императора будет фейерверк. Я и Цы Си, и все наши сыновья будем смотреть на него. Большая часть би-ку тоже покинет сад, и даже те, кто останется, будут, наверное, пить сливовое вино. Ты понимаешь меня?
Ксении кивнула. Ей вдруг стало тоскливо. Она сама знала, на что шла, и обещала капитану, что справится, но теперь мысль о том, чтобы убить наложника, который ничего не имел против неё, стала ей противна. И всё же она продолжала слушать Чин Лу.
– Ты останешься в саду. Никто не знает тебя и никто не заметит, что на празднике тебя нет. Около полуночи мои би-ку принесут кувшин вина би-ку чужака и на некоторое время их отзовут. Ты должна пробраться в дом и сделать то, о чём я тебе говорил.
Ксения кивнула.
– Ты заступишься за нас перед императором? – уточнила она.
– Конечно. Твой чанай тоже должен быть на торжестве. Там мы все и поговорим.
Вечером, как и было уговорено, Ксения осталась в усадьбе почти что одна. Долго слушала она, как тихонько ухает среди деревьев ночная птица и едва заметно журчит вода в прудах. Часов в доме Чин Лу не было, и время приходилось определять по движению звёзд и луны.
Когда ей показалось, что ночь движется к середине, Ксения выбралась из дома и, стараясь двигаться в стороне от дорожек, так что только тень её была заметна среди ветвей, направилась к дому наложника, не дававшего покоя Чин Лу. Булавка, скреплявшая теперь её собственное шёлковое одеяние, жгла плечо, но она понимала, что дело должно быть завершено.
Как и предсказывал Чин Лу, би-ку, которые обычно каменными истуканами возвышались по обе стороны от дверей дома, сейчас расположились на циновках в стороне и вместе ещё с двумя слугами распивали вино и декламировали стихи.
Ксения высунулась было из-за дома, но быстро поняла, что даже теперь ей не удастся незамеченной подойти к двери.
Поколебавшись, она повернулась и направилась прочь, намереваясь обойти дом и, может быть, забраться через окно – в некоторых окнах решётки бывали плохо закреплены, сам же Чин Лу имел в доме такое окно и через него иногда принимал ночных гостей.
Ксения подобралась к одному из окон. Потянула решётку. Та не поддавалась – куда легче было бы вытащить её изнутри.
Девушка остановилась, задумавшись, как же всё-таки пробраться в дом, когда бумажные наличники расступились, и в прорехах решётки показалось лицо.
– Вы! – выдохнула девушка, показавшийся в полумраке – так, как будто знала её, хотя Ксения была уверена, что никогда её раньше не встречала.
Наложница в самом деле была красива – как ночное небо, полное звёзд. На секунду Ксения залюбовалась и пропустила момент, когда была возможность нанести удар, а через секунду уже не смогла, потому что наложница продолжила, торопливо заговорив по-английски:
– Вы из содружества? Помогите мне, прошу вас. Королева вас наградит.
Ксении молчала. Заколка замерла в её руках.
– Они держат меня силой! – в голосе наложницы было такое отчаяние, что уже через несколько секунд оно эхом отдалось в сердце Ксении, – прошу вас! Вы же не одна! Я слышала о корабле! Заберите меня отсюда! Князь Аргайл даст вам выкуп…
Наложница замолкла, когда за поворотом послышались шаги.
Ксения тут же отпрянула назад в тень.
– Прошу вас! – повторила девушка одними губами, а в следующую секунду окно захлопнулось.
