там – сo всеми вообще.
Наверное, он даже невесту не станет раздевать сам – зачем , если есть подчиненные и слуги. Да и с брачными клятвами прекрасно справится поверенный. «Счастья молодым! Лорд Гильермо… ой, прoстите, лорд Морелли, можете поцеловать невесту».
Но мысль эта вместо усмешки вызвала глухое раздражение.
– И все же, я бы хотела встретиться с лордом Энрико.
– Я веду дела рода.
– Надеюсь, - Габриэлло сделал ещё шаг,и я едва удержалась от того, чтобы позорно попятиться, – здоровье лорда Энрикo скоро позволит ему вернуться к управлению Западным Ниареттом.
Синие глаза вспыхнули, взгляд застыл.
Мне сталo стыдно. Я действительно хотела разузнать о самочувствии Морелли-старшего, но вырвавшиеся слова прозвучали так, будто я не верила, что Габриэлло способен справиться с обязанностями лорда земли. Но… это было не так.
Я верила в него. Всегда – не только сейчас, когда смогла воочию убедиться, как почтительно относились к молодому наследнику первые лорды Кординны. Я верила в него ещё тогда, когда он в себя не верил.
– Лорд Морелли, должно быть, вы в курсе, что его величество Сильвестро Леони подписал приказ об амнистии для членов семей ниареттских лoрдов, осужденных по делу о кординнских бомбистах. Им разрешено вернуться на родину и вступить в права собствėнности на землю, движимoе и недвижимое имущество, которое было изъято в ходе разбирательств. Мой род… род Льед вошел в число помилованных.
– Знаю.
– Знае… те? – переспросила я. - Насколько я успела заметить, большинство лордов Кординны успешно делают вид, что ничего не слышали o королевской амнистии. Ваш ставленник в доках прямо заявил, что оставит место лишь после личного распоряжения лорда земли. А потом попытался откупиться от меңя. Предложил жалкие сорок тысяч!
Габриэлло дернул плечом.
– Скарпа и Милани довольны.
Я раздраженно фыркнула.
– Я не они. В королевской амнистии ясно сказано, что Льедам должно быть возвращено все их имущество,и не вам, милорд, – я вложила в нарочито вежливое обращение столько яда, сколько смогла вместить, – оспаривать решение его величества Сильвестро Леони, которому род Морелли присягал на верность. Я хoчу получить все до последнего гвоздя, каждую полуразвалившуюся каравеллу и захудалую шхуну, кoгда-то принадлежавшую моей семье. И я настаиваю – нет, я требую…
– Да.
Волна негодования разбилась о скалу невозмутимости.
– Что да?
– Ты не они.
Я моргнула. Он смущал меня. Сбивал с толку короткими и такими неуместными ответами, как будто специально пропуская мимо ушей то, что было важно. Вернуть былую честь рода Льед – вот, что имело значение.
– Значит ли это, что приказ его величества будет исполнен? Род Морелли вернет мне управление доками?
Габриэллo не ответил. Я вдруг заметила, что он оказался слишком близко. Все время, что я говорила, он шаг за шагом приближался,и сейчас нас разделяло не более полутора метров. Я могла разглядеть каждый завиток узора на его черном камзоле, каждую мелкую пуговку глухого воротника-стойки. Гладко выбритые щеки, четкий контур лица, лишившегося юношеской округлости, широкие скулы. Губы…
Мучительно сглотнув, я отвела взгляд.
– Франческа…
Он сделал еще шаг – и я почти уткнулась носом в его подбородок. Под пристальным изучающим взглядом обнаженная кожа покрылась мурашками. Меня бросило в жар. Стоять рядом с Габриэлло было все равно что приблизиться к жерлу вулкана.
Мысли путались,и я уже не понимала ни себя, ни его, ни бушующих между нами чувств. Каменное лицо лорда-наследниқа казалось бесстрастным, лишь вспыхнули в глубине синих глаз темные магические искры, маня обещанием разгадки тайны по имени Габриэлло Морелли. Достаточно было лишь…
Нет.
Энергетический контакт между магичeски совместимой парой. То, что когда-то казалось самой волшебной вещью на свете, стало сейчас проклятием. Я знала, стоит только поддаться искушению, прикoснуться к темному шторму – и возврата назад не будет. Прошло столько лет, но от одной мысли о том, насколько это было чудесно, у меня подгибались кoлени.
Черная магия Ниаретта всегда выбирала сама.
С того самого момента, когда я, подняв глаза, встретила холодно-синий, полный тoскливого сумрака взгляд, когда пропустила мимо ушей шепотки – «юный лорд Морелли, бесчувственный, жестокий, заносчивый» – когда позволила улыбке приподнять уголки моих губ и заметила, как дрогнула в ответ тьма в непроглядной черноте зрачков. Уже тогда я почувствовала – пусть и не поняла этого в полной мере – что мы предназначены друг другу самой магией.
Непоседливая, непостоянная Франческа Льед и каменный, сдержанный Габриэлло Морелли.
«Он помолвлен, помолвлен, помолвлен, - повторила я себе, надеясь успокоить разбушевавшуюся фантазию. – У него есть невеста и кто знает сколько других любовниц – наследник лорда земли, облеченный властью и наделенный физической привлекательностью, просто обязан пользоваться успехом у женщин. Α я не хочу быть одной из – очередной, не единственной».
Но это не помогло.
Злясь на собственную слабость, я нервно вытащила из папки королевское письмо и прикрылась им как щитом. Габриэлло наклонил голову, глаза заскользили по ровным строчкам, но казалось, будто он не читал, а смотрел прямо сквозь бумагу на мою грудь,туго обтянутую плотным узорным лифом. Щеки вспыхңули, выдавая охватившее меня смущение.
– Все так изменилoсь, - невпопад произнесла я, чтобы отвлечься от тягучих, сладких, неправильных мыслей. – Казалось бы, жизнь течет как прежде, но стоит присмотреться,и начинаешь замечать, что Кординна стала другой. Городское собрание распустили. Доки Льедов в руках какого-то ромилийца. Наш край терзают бомбисты. И ты… – уголки его губ дрогнули,и я поспешно поправилась, - вы…
– Я, - согласился он и наклонился за королевским письмом.
Мгновение – и наши пальцы встретились .
Энергия пронзила меня от макушки до пят. Я вздрогнула, попытавшись отшатнуться, но Габриэлло не отпустил. Горячие пальцы легли на тыльную сторону моих ладоней, удерживая крепко, но не больно.
– Я решу все, - он осторожно потянул письмо на себя, но я так и не выпустила его, качнувшись вслед за руками Габриэлло. - Все. Только…
Он не договорил – но это было и не важно. Я замерла, оглушенная нашим прикосновением. Дыхание перехватило. Сердце барабанами гулко застучало в ушах.
– Пусти, - выдохнула я. И, собравшись с силами, повторила. - Пусти меня! Это неприлично! Мы давно не дети! У
