за меня Ветерка. –Ветерок, да поставь ты уже этот баул. Айда на разборки.
-Леди Наталья, это же Да-Сенти! И он дракон!
-Вижу, что не ангел.
-Вы его не боитесь?
-Было бы кого, - буркнула, сама себе удивляясь – и чего это я вдруг такая смелая? Не иначе - съела что-нибудь.
-Уважаемый! А чего это вы моих подчиненных запугиваете?
-Леди Наталья?!
Ишь, как он умеет – подпрыгнул почти на метр.
-Где вы были?
А слова-то с трудом цедит. Верно, не дает трансформированная пасть разговоры разговаривать.
-Я волновалс-ся.
-И с чего бы это? Мы были в рабочей командировке. Привезли массу полезных вещей, продуктов, проектной документации. Кстати, а кто вам разрешил обо мне волноваться?
Глаза дракона стали дикими.
-Л-леди!
-И?
Вот кто бы мне сказал: чего я нарываюсь? Знать бы…. Раздражает. Меня редко кто может вывести из себя. Но этому дракону как-то удается.
-Леди Наталья, как же мы рады, что вы к нам вернулись!
Эридар сгреб меня в охапку, и принялся расцеловывать в обе щеки. Следом прилепилась к ноге енотка. Сзади прицепился Эмиль.
-Леди! Наконец-то на кухне будет порядок!
-Да, леди! Наконец-то можно будет нормально поесть!
Кошак подтянулся.
-Что – без меня никак?
На грани слышимости весело хихикал Феллен.
Эридар
Высшая справедливость есть! Теперь я в этом уверен на все сто! Леди Наталья вернулась! И сразу в лагере воцарился порядок. Да-Сенти, матерясь на своем драконьем, таскал какие-то вьюки, баулы, сумищи, и даже не пробовал сбежать. Драконицы, получив в руки по бутылке масла, оттирали от себя асфальт. Раис, прихватив с собой мальчишку-рысенка, терпеливо чистил песочком большой закопченный котел. Эмиль, получивший в руки ведро картошки и нож, ябедничал леди на всех. А она, переодевшись в странный брючный костюм с укороченными штанами, и повязав косынкой голову, колдовала у походной плиты, и по воздуху плыл сногсшибательный аромат свежего хлеба, жаркого, и знаменитого борща.
-Леди!
Да-Сенти нарисовался. Злой, как…. Как дракон. Только что огнем не пышет.
-Внимательно слушаю вас, уважаемый.
Леди Наталья в этот момент тесто на столе вымешивала. Большой такой ком.
-Что вы делаете, леди?
-Собираюсь пирожки печь. Вы что-то имеете против?
-Да!
Наша леди только выгнула одну бровь и улыбнулась.
-То есть, нет. То есть, против пирогов я ничего не имею, - окончательно разозлился дракон. – Но я против того, чтобы бы исчезали без предупреждения! В конце концов, вы обязаны сидеть здесь.
-Да-а? Вот не знала, что я кому-то в этом мире обязана. Интересно – чем?
-Что – чем?!
-Обязана чем, спрашиваю.
Она переложила в большую кастрюлю тесто, прикрыла крышкой, и обернулась к дракону.
-Мне повторить вопрос? Чем я обязана? Кто решил, что я должна сидеть в этом лесу и пасти ваших студентов и подданных?
Дракон зашипел, резко развернулся, и взмыл в небо. То есть, сначала он левитировал, и уже в воздухе превратился в громадную рептилию.
Наталья
Странный он какой-то…. Кажется – какое ему дело, где я пропадаю. Студенты в наличии, дорога худо-бедно строится. Без нас Эридар благополучно дотянул трассу до первого трактира. Он же – гостиница для путешественников. Конечно, качество дороги меня не устраивает, но да ладно, поправим. Маги они, или так, прогуляться вышли? Да и Феллен пусть свою лепту внесет, нечего просто так по лесам крыльями махать. Мне интересно другое – кто по нашей дороге такие интересные амулетики раскидывает, и как от этих подарков своих подопечных оградить. Ладно я – мне в жизни терять уже нечего. Ни здоровья, ни мужика, ни богатства скопить не смогла. А принцев с еноткой и Ветерком жалко. И ладно –мужики. Принц недаром пятнадцать лет в академии проболтался. Должен был чему-то научиться. Ветерок тоже – маг не из последних. Сообразит, как выкрутиться. А Эмиль? Вот уж чудо эльфийское! Про енотку и вовсе говорить нечего – загнется на второй же день.
Ладно. Отставить рептилию в сторону. Потом я до него, конечно, доберусь, и если получится – сумочку сошью, а пока у меня и других забот полно.
-Леди Наталья, а эльфы пироги с мясом не едят!
Эльфенок! Как же ты меня достал! И ведь уже должен бы понять – в походе харчами не перебирают, ан нет. Так и лезет под руку.
-Эмиль, - я пока еще говорю спокойно, но в ушах уже предупредительно звенит кровь. Опять давление поднимается. –Эмиль, если ты сейчас же не исчезнешь с моих глаз – быть тебе в пироге запеченным.
-И впрямь, малыш, ушел бы ты, -вышел из сумрака Феллен. Что было дальше – не знаю. Просто на меня кинулся стол.
Когда сознание машет тебе ручкой – ощущаешь странный гул в ушах. Не знаю, кому как, а мне мерещатся голоса, перебор гитарных струн, и все чаще – любимая песня моего любимого мужчины. Его уже давно нет на Земле, а я все еще помню его голос. И глаза. Глаза у Георгия были цвета темного янтаря, с едва заметной зеленцой. Красивые глаза. Всегда разные. Изменчивые. Они то светлели, то вдруг темнели – особенно от злости. Правда, на меня он никогда не злился. Не за что было. Мы были скорее друзьями, чем кем-то еще. Он приходил, когда было трудно, грустно, тоскливо. Когда было нужно просто помолчать, летом сидя на крыльце плечом к плечу, и глядя на безмятежно раскинувшуюся в двадцати метрах от крыльца Обь. А зимой мы часто просиживали ночи напролет у открытой печи, в которой играло пламя. Неспешно поглощали плюшки, запивая литрами свежезаваренного чая. Иной раз, когда становилось вовсе тошно – пили. Я – сладкое вино, он – крепчайший самогон. Потом все закончилось. Резко. Оборвалась струна его жизни, когда еще можно было жить и жить.
С тех пор прошло тринадцать лет, а я все еще жду звука знакомых шагов за окном. Скрипа снега под его ногами, условного стука в косяк входной двери…. Умом понимаю, а Душой не смирилась до сих пор….
-Наталка, Наталка, что ты с собой сделала, глупая моя женщина!
В этом моем беспамятстве вновь светились нежностью такие знакомые глаза, а голос…. Голос угадывался смутно. Почему-то я никак не могла сообразить, почему глаза Гошкины, а голос чужой. Но я его откуда-то знаю.
Эридар
У
