Должно быть, я вздрогнул, потому что Бьорн смутился и предпочел переменить тему разговора.
— Давайте вернемся в Свеадорф вместе, отец! Я хочу, чтобы именно вы попросили короля Матиаса о руке принцессы Алды для меня. И чтобы вы присутствовали на нашей свадьбе. Прошу вас, отец! — в когда я в ответ покачал головой, он добавил уже с улыбкой: — Боюсь, если я вернусь в Свеадорф один, король Матиас не поверит, что это сделано с вашего одобрения.
Он умел уговаривать! И чем дольше он говорил, тем больше я склонялся к мысли, что он прав. Я должен насладиться счастьем своего единственного сына. Я должен показать, что граница между нашими странами теперь всегда будет открыта. А потом, после свадьбы Бьорна и Алды, я вернусь в Элленхейм.
Даже самому себе я не хотел признаваться в том, что в Свеадорф меня влекло не только это.
Глава 49. Кайса
Отец сдержал обещание, и как только нерландцы покинули Свеадорф, он и Элина сели в карету, которая отправилась в сторону Эйсанских гор, где находился самый старый и суровый монастырь Терции.
Элина не пожелала поговорить с нами перед отъездом, да никто из сестер и не настаивал на этом. Мне было трудно сказать, с какими чувствами Элина уезжала из дворца, где родилась и выросла, но я была почти уверена, что любви среди них не было.
Поскольку во дворце не было уже ни гостей, ни его величества, мы с сестрами не собрались за общим столом ни за завтраком, ни за обедом. Но на ужин всё-таки спустились в столовую залу. Правда, лучше бы мы этого не делали, потому что за столом мы сидели молча, и лично я даже не ощущала вкуса тех блюд, что нам подавали.
Глаза Алды были красны от слёз, и хотя она пыталась улыбаться, эта улыбка никого не могла обмануть. Но мы тактично делали вид, что ничего не замечаем.
Я плохо спала эту ночь, долго ворочалась на кровати. И уже за полночь услышала, как в соседней со мной спальне Алда уронила что-то из посуды — кажется, поднос, который упал на пол с громким звуком. Она тоже не спала.
Под утро меня я всё-таки сумела провалиться в забытье на несколько часов. А проснувшись, решила, что мне стоит собрать те вещи, что я могла взять с собой, и уехать к Ансе в Даларн еще до возвращения отца. Я не сомневалась, что он станет отговаривать меня от этого шага, и хотела этого избежать.
Я оставлю ему письмо с благодарностями за всё, что он для меня сделал. Почти всё мое детство и вся юность прошли именно здесь, в королевском дворце, рядом с их величествами и сестрами. Король и королева заменили мне рано утерянных родителей, и я знала, что никогда не смогу расплатиться с ними за их доброту. Король Матиас никогда не делал различий между мною и своими родными дочерями, и я знала, что и сейчас он хотел бы, чтобы я осталась здесь. Но знала и то, что каждый раз, видя меня, он невольно будет думать об Элине, и я хотела избавить его от этих гнетущих мыслей.
У меня было много красивых нарядов и драгоценностей, но в Даларне они мне были ни к чему. Хвастаться роскошными платьями в маленьком провинциальном городке было бы неуместно.
А чуть позже, если граница между Терцией и Нерландией не будет закрыта, я и вовсе хотела отправиться в Элленхейм, чтобы попытаться сделать то, что не смогла сделать моя родная мама. Я знала, что это тяготило ее до конца ее дней, и должна была постараться это исправить.
Там, в Нерландии, я не собиралась попадаться на глаза его величеству. Он сделал свой выбор, и я уже почти приняла его решение. Он мог получить мои руку и сердце, но счастью и любви он предпочел обиду и уныние. Ну, что же, он имел на это право. Вот только своего младшего сына он права выбора опять лишил.
Но я была благодарна нерландцам уже хотя бы за то, что они не стали настаивать на суде над Элиной, позволив династии Бруннельдов сохранить свое лицо и уважение подданных.
— Ваше высочество, вас спрашивают! — на пороге бесшумно появилась служанка.
— Кто? — сердце невольно трепыхнулось.
— Старая Анса пришла во дворец.
Надежда сменилась разочарованием, и я едва сдержала рвущийся с губ вздох.
— Приведи ее! И принеси нам чаю и чего-нибудь из еды.
Анса наверняка голодна.
Я сбросила ночную сорочку, переоделась в домашнее платье и вышла в смежную комнату, которая служила мне чем-то вроде приемной. Там на столе уже стоял поднос с хлебом, паштетом и пирожками. А горничная хлопотала, разливая по чашкам ароматный чай.
Анса сидела на стуле. Она не жаловала ни кресел, ни диванов. В нарушение этикета она даже не приподнялась при моем появлении, и служанка посмотрела на нее с укоризной. Но между близкими людьми церемонии были ни к чему, и при других обстоятельствах я бы бросилась к старой колдунье с объятиями. Но сейчас я всё еще была на нее сердита.
— Не смотри на меня так! — хмыкнула она, кода горничная оставила нас вдвоем. — Теперь-то ты понимаешь, что я не могла поступить по-другому. Король Матиас сделал для тебя слишком многое, чтобы я могла отплатить ему такой неблагодарностью.
— А то, что из-за твоего молчания могли казнить ни в чём не повинную девушку, тебя совсем не пугало? — хмуро откликнулась я.
— Я знала, что этого не случится, — возразила она. — Король пообещал мне, что твоя горничная не пострадает.
Интересно, как он собирался выполнить это обещание? Но думать об этом сейчас совсем не хотелось.
— Откуда ты узнала, что всё уже разрешилось? — спросила я. — Иначе бы ты не приехала во дворец. Обзавелась новым магическим шаром?
Она хихикнула, потянувшись за пирогом с морошкой.
— Почувствовала, что тебе нужна моя помощь. Он так и не позвал тебя с собой?
Я вздрогнула.
— Он? О ком ты говоришь?
— Не притворяйся, — Анса неодобрительно поцокала языком. — У тебя всё написано на лице. Да и думаешь, я не почувствовала вашу связь еще там, в избушке? Ты открыла ему свое сердце, девочка. А он, кажется, закрыл свое на самый большой замок.
— Я не желаю тебя слушать! — рассердилась я. — Но я рада, что ты приехала. Потому что обратно в Даларн мы поедем вместе.
Она не спеша доела пирог, а потом кивнула.
— Я знала, что рано или поздно это случится. Что тебе станет душно здесь, в Свеадорфе, в этих роскошных комнатах, что наполнены кучей ненужных вещей. Я сразу пыталась сказать это его величеству — еще тогда, когда он только пожелал тебя удочерить. Но он не поверил мне. В его представлении ни один разумный человек не мог променять дворец на избушку.
— А потом мы поедем в Нерландию, — продолжила я, когда она вновь отвлеклась на пирог — теперь уже с сёмгой.
Анса поперхнулась и долго кашляла. А потом сделала несколько глотков чая и отложила пирог в сторону.
— Это плохая затея, девочка! Ты же знаешь, чем это закончилось для твоей матери? Нерландцы не приняли ее. Им не нужна королева-чужестранка.
— Но я — не чужестранка! — напомнила я. — Во мне течет кровь Эрлунгов, разве ты забыла?
На сей раз колдунья посмотрела на меня почти одобрительно.
— Ты хочешь вернуть себе корону Эрлунгов? Отобрать ее у Эйнара?
— Что за чушь? — возмутилась я. — С чего ты взяла? Эта корона его по праву. Но ты же знаешь, что Элленхейм превратился в глыбу льда из-за нескольких слов, произнесенный моей матушкой. Ты сама показывала мне в своем шаре закованный в лёд город. И ты говорила, что матушка жалела об этих словах и, пока была жива, она отсрочивала исполнение этого заклинания. Вернее, пока был жив отец. А когда она почувствовала, что его больше нет, то ее сердце тоже остановилось.
— У нее были причины ненавидеть нерландцев, — сказала Анса.
— Я знаю. Но простые люди, которые жили в этом городе и потеряли там свои дома, ни в чём не виноваты. Это не они прогнали ее из дворца и из Нерландии. И она жалела о своих словах и, если бы она могла, то она вернула бы их назад.
Анса вздохнула и снова принялась за пироги.
— А с чего ты взяла, что у тебя получится его расколдовать?
— Может, и не получится, — кивнула я. — Но я должна хотя бы попытаться. И если ты хочешь спросить меня об Эйнаре, то нет, я не собираюсь встречаться с ним в Нерландии. Он даже не узнает, что я приезжала туда.
