Альфа Волк - Ольга Манилова

— Ты хочешь показать мне что-то?

— Может быть. А может быть, я хочу, чтобы мы хорошенько подумали, Яна.

Его рука отводит мои волосы в сторону, приоткрывая шею. Его губы целуют мою кожу, то ласково, то грубо.

— Ты мечтаешь, чтобы на мне был ошейник, да? — вырывается у меня против воли. — Как тогда, как в старые времена?

— Иногда, — шепотом отзывается Каин, не останавливаясь. — Мечтать не запрещаешь?

— Я смогла бы… попробовать. — Не смотрю на него, а взгляд удерживаю прямо перед собой. — Только… если между нами, — заканчиваю быстро-быстро.

— Только если между нами, — эхом повторяет Каин и явно улыбается мне в шею. — И если ты будешь так дрожать, то это становится куда интереснее.

Он насильно поворачивает мое лицо, чтобы мы встретились взглядами.

— Спасибо, — шепчет он.

— Пожалуйста, — с запинкой отвечаю я.

До особняка Рапидов мы добираемся новым горноходом. В среднем Каин меняет транспорт каждые несколько недель, так как он его регулярно ломает и разбивает до неузнаваемости.

Я никогда не бывала в лесах, огибающих горы с другой стороны от Ашшура. По дороге мы наталкиваемся на две деревни, но Каин утверждает, что они встречаются намного чаще, если добираться основной тропой.

Поместье раскинуто плоской черепахой в низине, поэтому, когда мы останавливаемся у окрашенных и ухоженных ворот, можно объять взглядом бесконечные холмистые дали парка, окружающего дом с трех сторон.

По-видимому, за жилыми площадями и примыкающей территорией кто-то регулярно ухаживает. Мы следуем из холла в гостиную, а оттуда в парадную кухню, и нигде нет и намека на пыль. Но поместье ощущается пустым и забытым.

Я несу Фредерико в коробке, и он выглядывает наружу, шевеля усами-иглами. Котокрыс так редко наслаждается свежим воздухом! Вообще, поездка на природу — замечательная идея.

Каин немногословен с тех пор, как мы завернули к темным воротам, даже для себя.

В горноходе он объяснил, что никто из его рода не проживал в этом доме, но редко использовал примыкающие прерии для охоты. Это место — единственное, что сохранилось от его семьи после расправы.

Я долго стою посреди спальни, всматриваясь в дикий сад за стеклом массивных дверей. Дом утопает в тени, а эта комната отделана тканью и металлами цвета слоновой кости, даря углам и зеркальным отражениям свет. Я поражена, насколько ценные и вычурные вещи использованы для украшения комнаты. Лимонный мрамор холодит мою ладонь, когда дотягиваюсь до подсвечника из литого дикого янтаря. Взгляд то и дело натыкается на диковинку и роскошное изделие.

Каин распахивает двери, ведущие в сад, с другой стороны.

Буйным зеленым ковром стелется тропа к крошечной беседке. С поржавевшей арки свисает лохматый горошек с редкими цветами и дикий хмель.

— Растет медленно с тех пор, как…

Да, с тех пор как природа потеряла силу…

Я выступаю в роли надсмотрщика над Фредерико в диком саду, пока Каин готовит нам обед. Котокрыс быстро возводит себя в чин короля природы, и находит неповоротливого жука, чтобы пнуть того от души. Мое воспитание приносит ровно ноль плодов.

Фредерико морщится, когда Каин ставит перед ним миску с аппетитной мясной кашей.

— И из-за этого капризного уродца ты рисковала своей жизнью.

— Не говори так, — громко шепчу я в стороне, — он все понимает.

Котокрыс демонстративно усаживается у закрытой двери, требуя допуска к глупым садовым жукам. Но на сегодня его прогулки закончились.

— Ты выросла в «Улье», на севере? Когда ты первый раз приехала в Ашшур?

— Много раз бывала в Ашшуре ребенком. Когда я еще младенцем была, родители жили в городе.

— Город основал мой отец. Ашшур.

— Я уже прочитала, — киваю я и беру себе добавки. Зверский аппетит как раз кстати, так как Каин приготовил большие порции.

— Не знал, что об этом еще можно прочитать.

— Надо знать как и где, — покачиваю вытянутый палец. Улыбаюсь, а он внимательно разглядывает меня.

— Почему у тебя такое своенравное восприятие Омег, да и Альф, если ты выросла в пансионате?

— У меня как раз адекватное восприятие. Индивидуальное. И критическое. Ясное дело, в пансионате такому не учили. Там дни наполнены белибердой. Сиди так, жуй то, в общем, кому это интересно?

— Ты делаешь себе комплимент, если называешь «критическим». Основанное на эмоциях и личном страхе — уж точно не критическое.

Протяжно выдыхаю, надув щеки.

— Профессор Рапид, у вас самого своенравное восприятия Альф, да и Омег. Твое сердце могло разорваться, если бы ты продолжил обхаживать меня угрозами и, давай честно, мерзким поведением.

— Желать свою льяну — не мерзко, — морщится он и смеется. — Какая же ты девчонка. Но ты права, мне стоило учесть, что ты ничего не понимаешь в плотских делах.

— Совсем не так все было! И Яна Мишмол — ас в плотских делах.

Выбираю кусок мяса потолще и впиваюсь зубами в мякоть, изображая рычание. Теленок будет растерзан.

Каин старательно сдерживает шквалистый смех, хотя тот хрипами прорывается из грудины. Зануда. Нагибаюсь и поворачиваюсь к Фредерико. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазенками. Да, мурзик, все это время ты проживал с монстром.

Каин оставляет дверь в сад открытой, когда настраивает свет в нашей спальне. Я покорно раздеваюсь догола, зная, что ему это нравится, и распускаю волосы.

Он подползает ко мне по кровати, захватывая губами мои бедра и ноги. Выпрямляется, когда я уже взмокла, и принимается терзать грудь и соски.

— Раньше Омеги только железо носили дома, — вполголоса повествует Каин. — Тут, — посасывает мой сосок. — Тут, — целует складки между ног. — И тут, — выдыхает мне в шею.

— Ты хотел… такую Омегу?

— А какого Альфу хотела ты?

Я всегда хотела компаньона, чтобы у нас была настоящая семья. Альфы вообще в столь мирную картину не вписывались. И вообще… Моя мама всегда, когда дверь входную открывала, улыбалась…

Не могу сейчас вспомнить, потом вспомню.

— Ты хочешь, чтобы мы сейчас, чтобы я сейчас… У тебя есть?.. Я имею в виду, ошейник?

Каин проводит большими пальцами по моему лицу. Его теплое дыхание чуть рваное, но заметно контролируемое. Его кожа слишком горячая, каждое прикосновение отзывается во мне, как ожог.

— Ты не ответила на вопрос. Про Альфу.

— Кого-то, как друга, — выговариваю с трудом, не в состоянии оторваться от цепкого взгляда. — Я не знаю точно.

— Не знаешь точно, — он повторяет едва слышно.

Мы погружаемся в переполох обоюдных ласк, и вскоре он нависает надо мною, продавливая жаром уже изнутри.