Когда с поздравлениями было покончено, главный из Комитета кивнул в мою сторону и спросил у Геры:
— Что будите делать с этим? — и, не дожидаясь ответа, произнёс, — Мы с большим удовольствием отпразднуем твою победу вместе с вами, — и стал принюхиваться, повернувшись ко мне.
Я стиснула кулак, готовая в любой момент броситься на него и ударить его в переносицу, чтобы раз и навсегда отбить ему нюх. «И плевать, что после этого я проживу две секунды! Зато хоть раз заеду в эту самодовольную физиономию!». Меня разозлило уже то, что он презрительно кивнул в мою сторону и назвал меня «этим», а уж дальнейшие его слова полностью вывели меня из себя.
Гера взял меня за руку и властно произнёс:
— Майя едет домой.
— Герион? — отец вопросительно посмотрел на него.
— Она будет молчать. Это больше не обсуждается, — отрезал он, и по очереди обвёл взглядом всех находящихся в комнате.
— Как скажешь, — согласился с ним отец и, обратившись к представителям Комитета, сказал, — У нас приготовлено не менее вкусное блюдо. Прошу пройти в столовую, — и вышел из комнаты.
Все остальные потянулись за ним. В комнате осталась только Иви, я и Гера.
— Иви, ступай в столовую вместе со всеми, — произнёс Гера.
— Я без тебя не хочу, любимый, — капризно ответила она.
— Я присоединюсь позже.
— Тогда я подожду тебя. И вообще ты обещал мне, что будет ужин не хуже этого, — она кивнула в мою сторону. — А у Аскольда человек с третьей группой крови. Я потерплю, и дождусь, пока ты исполнишь своё обещание, а уж потом отблагодарю тебя по всем правилам в постели, — и она соблазнительно улыбнулась Гере, а потом провела кончиком языка по своим губам.
Гера зло посмотрел на неё и потянул меня за руку из комнаты. Мы поднялись на второй этаж, и зашли в одну из комнат. Гера усадил меня на софу и присев передо мной, сказал:
— Вот и всё, — а потом ласково улыбнулся. — Мы выиграли.
— Поздравляю!
— Спасибо! А я поздравляю тебя!
— И тебе спасибо.
— Майя, ты можешь вылететь домой уже сегодня, но я хотел бы, чтобы ты задержалась до завтрашнего дня, — он посмотрел мне в глаза.
Пробыть рядом с Герой ещё хоть пару лишних часов было заманчиво, но я понимала, что буду с Герой только в одном доме, но никак не рядом с ним самим. И буду всю ночь мучиться, зная, что он обнимает и целует Иви. Закончиться всё моими слезами, а на утро видок у меня будет ещё тот. Да и нет смысла тянуть резину — надо обрубить всё разом, может тогда будет не так больно.
— Нет, Гера. Я хочу домой, — не сдержавшись, я тяжело вздохнула.
— Ты уверена? — он взял меня за руку.
Внутри затеплилась слабая надежда, что Гера сам очень хочет, чтобы я осталась.
— А зачем мне здесь оставаться? — прошептала я, и затаила дыхание.
— Я хочу как-то компенсировать тебе твои страдания, и… Не знаю, повозить тебя по магазинам что ли, или куда ты там захочешь….Я и мой кошелёк будут в твоём полном распоряжение.
Кошелёк! Деньги! Грубо говоря, он собирается заплатить мне за весело проведённые недели. У меня от злости закружилась голова, и я иронично сказала:
— Обойдусь как-нибудь без тебя и твоего кошелька. Я хочу вылететь домой сегодня.
— Как скажешь, — лицо Геры окаменело и он, поднявшись, посмотрел на часы. — Тогда поторопись, если мы выедем сейчас, то ты успеешь на свой самолёт.
— Я готова, — в тон ему ответила я, и встала с софы.
Мы спустились на первый этаж, и я остановилась, не зная стоит прощаться со всеми остальными или нет.
— Что такое? Ты передумала? — Гера внимательно смотрел на меня.
— Нет, просто не знаю, принято у вас прощаться или нет.
— Прощаться принято, но все сейчас на праздничном ужине, и сомневаюсь, что ты обрадуешься увиденному.
Меня передёрнуло, и я направилась к выходу, отгоняя от себя красочные картины ужина.
Гера подошёл к лимузину и открыл заднюю дверь. Я села на сиденье и отвернулась от него. Дорогу в аэропорт мы провели в полном молчании.
Купив мне билет на самолёт, Гера взял меня за руку и повёл к стойке регистрации. У меня внутри всё болело от необходимости расставаться с Герой. С одной стороны — гордость не позволяла мне раскиснуть прямо сейчас, а с другой стороны — не хотелось расставаться с ним вот так, после размолвки, поэтому я повернулась к нему и сказала:
— Была рада с тобой познакомиться, — и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
Гера смотрел на меня, не отрываясь, а потом прижал меня к себе и прошептал:
— Майя, я тебя никогда не забуду.
— Я тебя тоже, — прошептала я, давясь собственными слезами. — Буду помнить до конца своей жизни.
— И я до конца, а это намного дольше и тяжелее.
Он отстранился от меня и, взяв моё лицо в свои руки, наклонился и стал целовать меня. Поцелуй был мучительно нежен и сладок, и я отдала бы свою жизнь, чтобы он никогда не заканчивался. Я вцепилась руками в его куртку и, отвечая на его поцелуй, стала молить Бога, чтобы он сказал мне, что хочет, чтобы я осталась. Когда я уже готова была упасть на колени и умолять его не отправлять меня домой, он сделал шаг назад, и сказал:
— Обещаю, что ты больше не встретишь ни одного вампира на своём жизненном пути. Прощай, — и, проведя кончиками пальцев по моей щеке, развернулся и стал удаляться быстрым шагом.
Я стояла и смотрела ему вслед, уже не сдерживая слёз, и молила: «Пожалуйста! Обернись! И я никуда не поеду!», но Гера скрылся в толпе, так ни разу и не оглянувшись.
И я поняла, что лучше бы я умерла во время этой охоты, потому что жить без него я уже не смогу.
