Взгляд, который он кинул на меня, был смесью облегчения и цинизма.
— Так как кажется, что о прошедших двух днях ты ничего не помнишь, позволь мне уверить тебя, милая — сигаретку я заслужил.
Два дня? Последним ясным воспоминанием было то, как Кости выносил меня из подземелья Мари. Это было два дня назад? И в течение этого времени возникла необходимость приковать меня цепью к стене?
— О, дерьмо, — прошептала я, вспоминая свой голос, звучащий так, будто у меня в голове гремели врата в ад. — Кровь Мари… Я получила какие-то ее силы, да?
Доставая ключ из-под кровати, он пробормотал:
— Котенок, это сильное преуменьшение.
Я пару раз ударилась головой о кровать, скорее из ярости, чем из страха. Проклятая Мари. Какого черта она заставила меня выпить ее кровь? Разве не достаточно того, что она выяснила, откуда у меня эти способности? Догадываюсь, что нет. Ей же просто необходимо было подбавить мне еще проблем, вынудив выпить крови. Теперь в дополнение к тому, что народ с катушек съедет, как только узнает, что я могу поглощать силы вампиров через их кровь, Мари решила получить доказательство, что я могу делать то же самое с упырями. Упыри толпой начнут стекаться на сторону Аполлиона, как только откроются эти маленькие лакомые кусочки.
— Она хочет войну, — сказала я, потирая запястья, когда Кости снял наручники. — Если бы она не хотела, она бы просто убила нас. Как только новость разойдется, ничто, кроме моей публичной экзекуции, упырей не успокоит.
— Этого не произойдет, — холодно сказал он.
Я проворчала:
— Я не выступаю «за» смерть, но когда об этом услышат, Аполлиону придется палкой отбиваться от желающих к нему присоединиться—
— Я имел в виду, что Мари никому не скажет, хотя ты тоже права в том, что я не позволю ни одному фанатичному ублюдку прикоснуться к тебе.
Я села, на миг задумавшись о сырости подо мной, но тут же переключившись на то, что он только что сказал.
— Мари никому не скажет? — повторила я. — Это не имеет смысла. Зачем же еще ей использовать такие решительные меры, чтобы заставить меня выпить ее крови, если она не считала, что это каким-то образом принесет ей выгоду? И каким же другим путем она может извлечь из этого пользу, если не оповещением всех и вся, что я могу поглощать силы вампиров и упырей? Не думаю, что она сделала это, чтобы я стала ее новой вуду-подружечкой.
Его рот скривился.
— Я так не думаю, но последнее, что она мне сказала — если мы откроем кому-либо, что ты можешь перенимать силу у упырей или что ты выпила ее крови, она убьет нас обоих. Сказала, что узнает, если мы кому-нибудь расскажем. Должно быть, у нее уже есть призрачные педерасты, шпионящие за нами. Мне даже захотелось нанять эксперта, который будет вышвыривать каждого с просвечивающей плотью, причем вдвойне усерднее проделывать это с Остатками.
— Не говори так. — Слава Богу, Фабиан был с Дэйвом, иначе призрак был бы безутешен, услышав, как холодно Кости говорит о ему подобных. — Они не такие, как Фабиан или другие призраки, — продолжила я, ухватившись за новый клочок воспоминаний. — Так сказала Мари, но я и сама могу чувствовать их. У них отсутствует осознание правильности; неправильно то, что они делают, всё из этого. Эти Остатки просто… как огромные зияющие отверстия потребности, которые стремятся к любому источнику энергии, который найдут. Они не могли сопротивляться тому, что делали с тобой —
— Христос милосердный, — прервал Кости. — Попытайся не позволить этому превратить тебя в «Говорящую с призраками», ладно? Принятие Фабиана — одно, но мы уже дюжинами отгоняем призраков. Если хочешь еще какое-нибудь домашнее животное, давай возьмем побольше кошек.
— Говоря о моем коте, — начала я.
— Он здесь, — сказал Кости, вставая с кровати. — Не в этой комнате, по вполне очевидным причинам. Эд привез его вчера.
Я позволила своему взгляду пропутешествовать по его наготе, потому что, во-первых, кто устоял бы? А во-вторых, это стало для меня почти привычкой восхищаться им каждый раз, когда он поднимался с кровати. Однако кое-что попалось мне на глаза, когда я задержалась на его мускулистых бедрах, отчего по мне поползло неверие. Я резко отодвинулась в сторону, и взгляд на влажность подо мной лишь подтвердил мою догадку, не говоря уже о соответствующих розовых пятнах на моих собственных бедрах.
— Кости, ты серьезно? — задохнулась я. — Ты не мог повременить с сексом, пока я не приду в сознание?
Несомненно, он был очень сексуальным мужчиной. Некоторые могли бы даже назвать его ненасытным, с чем я испытываю желание согласиться, но это уже было слишком —
Он начал смеяться, причем смех его был скорее ироничным, чем откровенно веселящимся.
— Ты, скорее всего, не захочешь говорить об этом, пока не станешь хоть немного менее… возбужденной, — сказал он, казалось, осторожно подбирая слова.
Я скрестила руки на груди, не постукивая при этом ногой только потому, что все еще лежала на кровати.
— Не пытайся использовать все эти хромые мужские оправдания 'Я должен был сделать это, иначе взорвался бы’, ладно? Потому что это бред даже для людей, и уж тем более для вампиров, особенно таких старых, как ты.
Его бровь с вызовом выгнулась.
— Ты действительно думаешь, что я оттрахал бы тебя, если бы ты была без сознания? Разве мы не разрешили этот вопрос давным-давно, прежде чем даже начали встречаться?
Я бросила указующий взгляд вниз на розовые пятна (а все из-за соотношения крови и воды в теле вампира) на кровати — доказательство того, что он кончил.
— Получается, ты сделал это… самостоятельно?
И растер это по мне для лучшего эффекта? — мысленно добавила я.
— Нет, милая, ты определенно была частью этого, но ты не была без сознания, — ровно ответил он. — Ты обезумела от голода из-за крови Мари, и я не имею в виду голод в плане питания.
Ох. Мои щеки фактически покалывало от необходимости покраснеть. Такой поворот событий даже не приходил мне в голову, несмотря на то, что одной из последних вещей, что я ясно помнила, было чувство невероятного голода. Догадываюсь, что я неправильно расценила его тип.
Я напряглась сильнее, пытаясь вспомнить, что было после того момента на кладбище. После короткого ожидания неожиданные картинки принялись танцевать по моей памяти.
Бледное тело Кости поднимается надо мной, в стоне открывается его рот… темно-красные капли крови на его коже, которые я слизываю прежде, чем укусить снова… его волосы, такие темные на моих бедрах, когда он опускает между ними голову… наручники, врезающиеся в мои запястья, в то время как волны удовольствия и желания накатывают на меня…
Да, я участвовала в этом, все правильно. И, казалось, кусала тоже.
