– Я тоже тебя люблю, – я приподнял ее подбородок, заставив смотреть в глаза. – Но мне нужно нечто большее, чем просто слова. Если бы у тебя был выбор – вечность здесь со мной или свобода без меня – что бы ты выбрала?
– Вечность с тобой, – помедлив, ответила она. Но ее глаза сказали другое. Я отвернулся, не в силах смотреть. А я ведь, и правда, как полный идиот, влюбился. Я могу выпустить ее отсюда, могу стать ее королем, но это не то, чего я желаю. Никса обошла меня и, привстав на цыпочки, прижалась ко мне.
– Я покажу тебе, – выдохнула она мне в губы. – Ты сможешь все исправить. Закрой глаза.
Я послушно закрыл и увидел поле боя, выжженное сотнями магических атак. Посреди импровизированного круга на коленях стояли двое темных. В одном из них я узнал Алекса, в другом Рейн. Они соприкасались лбами, глядя в глаза друг другу, и столько нежности было в глазах моего герцога, что сердце на миг перестало биться. Все-таки они вместе. Все-таки мелкая ушастая девчонка нашла свое счастье. Но Алекс вдруг закрыл глаза и упал, крепко держась за торчащий из живота меч. Я закричал, когда понял, что он мертв. И узнал, кто убил его.
– Он хотел этого, – ее горячее дыхание обожгло мне ухо, отчего по телу прокатилась волна дрожи. – Он любил ее так сильно и преданно, верил в нее, что отдал свою жизнь мне без остатка. А ведь я хотела именно ее. С самого ее рождения. Она, эта девчонка, должна была снять печати. Но твой упрямый герцог делал все, чтобы не позволить мне забрать ее, даже отдал оркам, прекрасно зная, что через защиту силы Гатара мне не пробиться в ее сознание.
Я выдохнул, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Так Алекс… с самого начала…
Рейн выдернула свой меч из тела мертвого эльфа и вытерла его об траву. Она долго сидела, глядя на закрытые глаза Алекса, и боль выплескивалась из нее бесконечными потоками слез. Она рыдала и выла, как раненый зверь, пораженный стрелой в самое больное, самое уязвимое. Она как будто умирала вместе со своим герцогом, но я знаю, она не последует за ним. Это же Рейн. Та, которую я запретил себе любить. Меня всегда к ней тянуло. Сколько раз я порывался ворваться к ней ночью и взять силой. Но… Я мог сделать так с кем угодно, но не с ней. Пожалуй, она единственная, кто не боялся и не ненавидел меня по-настоящему, кто принимал меня таким, каков я есть. Она меня видела, даже сквозь сотни масок.
– Верни его, – тихо попросил я, глядя, как белобрысый каратель прижимает к себе дрожащую, всхлипывающую эльфийку. Почему-то я знаю, он не причинит зла моей ученице, и отдаст за нее свою жизнь и душу, но мне этого мало. – Верни ей Алекса.
– Алекс ей больше не нужен, – она заставила меня вновь открыть глаза. – Но, если хочешь, я могу вернуть его тебе.
Я хочу. Хочу, чтобы он жил, чтобы основал новый клан, чтобы продолжал оберегать красноглазую эльфийку, проклятую своей Богиней.
Никса кивнула. Мне не надо было видеть этого, я просто поверил. Сердце вновь пронзило болью от того, что я собрался сказать и сделать, но, оказалось, слова больше не нужны.
– Вечность с тобой, Клауд, – повторила она. – Я подожду.
Вместо ответа я прижал ее к себе и начал покрывать неторопливыми, изучающими поцелуями, полными переполняющей меня нежности, любви и благодарности. Она была такая податливая и горячая в моих руках, и тихие сладкие стоны проникали мне под кожу, заставляя кровь вскипать, но я не торопился избавляться от одежды, решив постепенно исследовать каждый сантиметр этого восхитительного, такого желанного тела. В конце концов, у меня теперь целая вечность на это.
Эпилог
Я глубоко вдохнул в себя слабый аромат вишни, пропитанный сладостью поцелуя. Не первого и далеко не последнего. От долгого сидения без движения мое тело замерло и оцепенело, но я не шевелюсь. Кровь в венах замедлилась, превратившись в густой липкий сироп. Я бы давно забыл свое имя, но она не устает повторять его снова и снова. Я бы давно уже умер, но я бессмертен в этом царстве вечного мрака, и впереди у меня долгие годы на то, чтобы залечить старые шрамы.
Мое сердце бьется медленно и лениво, его не раз пытались остановить заклятием, но я неизменно оставался жив. От моей вечной борьбы сейчас осталась лишь тишина. Я замер, пытаясь заставить сердце заткнуться, чтобы услышать идеальную мелодию безмолвия. Я вижу, как пылинки кружат в столбе магического света, как мечутся, сбиваемые моим неслышимым дыханием. Я прислушиваюсь к тьме, чтобы не пропустить момент, когда они придут.
За каждой из открытых дверей оказался еще один зал. Я сижу в одном из них на старом покосившемся троне, возведенном из скелетов и черепов остроухой расы. У меня больше нет никаких чувств. Ни страха, ни сожаления, ни любви. Только долг. И вечная, неугасимая похоть к той, что ждет меня за дверью. Но я дал клятву защищать ее обитель. И каждый день сотни добровольцев пытаются сломать оставшиеся печати. Я не могу им этого позволить.
Я слышу, как они приближаются. С ними всегда есть маг, целитель и рыцарь, с них-то я и начну. Сначала целителя, потом всех остальных. Голоса все ближе. У кого-то испуганные, у кого-то полные уверенности. Еще семь черепов в мою коллекцию. Я стряхиваю с тела оцепенение и медленно поднимаюсь, вытягивая из ножен Кровавый Каратель. Никса подарила мне две дюжины верных рыцарей, и я неизменно посылаю их в бой. День за днем, от рассвета до заката, такова расплата за вечность.
Сквозь звон стали я слышу голос Никсы. Она зовет меня в свои объятия, все еще надеясь, что мое сердце дрогнет, и я сниму оставшиеся печати. Оно никогда не дрогнет. Она сама сделала меня тем, кто я есть сейчас. Бессмертный, всесильный, не знающий жалости, обреченный на вечную борьбу.
Устало вздохнув, я спрыгнул с возвышения, на котором расположился мой вечный трон, и широко расправил черные крылья.
– Он проснулся! – заорал кто-то, и в меня полетело первое заклятие.
Ухмыльнувшись, я снес ему голову. А кто сказал, что я сплю?
Конец
