— Юджин, я бы могла написать для тебя рекомендательное письмо на имя моей кузины.
— Спасибо, но пока не нужно.
Хочется думать, что мама таким образом помогает мне с побегом, но нельзя исключать, что она наоборот толкает меня в пасть чудовищам.
Не имеет значения, потому что я внезапно окончательно определилась с тем, что буду делать. Спасибо папе за идею.
— Юджин? — кажется, выражение моего лица напугало маму.
— Всё в порядке, мама. Спокойной ночи, — я ещё раз обнимаю, прижимаюсь к маме щекой.
— До завтра, Юджин.
Уже выйдя от мамы, я замечаю, что бантик с платья исчез. Тень ушла не прощаясь или отправилась шпионить? Учитывая, что тень за мной присматривает, но не будет сопровождать вечно, зря я отказалась о ручного приведения.
Сестрёнка ждёт меня в коридоре и нетерпеливо приплясывает. Я ловлю её в объятия, и мы вместе идём ужинать. Стол служанка почему-то накрыла в малой гостиной и не подала ничего существенного, только овощной салат и сыр с орехами и сухофруктами. Юным леди рекомендуется быть аккуратными в пище, но скудность неприятно удивляет. Герцогиня была щедрее.
За ужином мы болтаем о глупостях — вспоминаем детские проделки, и я заверяю Юри, что совершенно не обижаюсь за то, что однажды он покрасила белые локоны моей любимой куклы чернилами.
Я осторожно расспрашиваю о здоровье мамы, о новостях из академии, где учится брат, о делах папы. То ли я задавать вопросы не умею, то ли Юри бесполезна в смысле вытягивания из неё полезных сведений.
Сестрёнка постепенно выдыхается, и я провожаю её в её спальню, желаю доброй ночи.
— Леди Юджин, — служанка терпеливо дождалась, когда я буду готова её заметить, — комната для вас готова.
А представиться?
Пока что я не собираюсь спрашивать её имя или указывать на оплошность. Меня цепляет, что именно она говорит. Не моя комната, а для меня.
— Гостевая комната? — уточняю я, когда она игнорирует дверь в комнату моего детства.
— Леди, ваш отец предупредил, что завтра он отправится с вами в столицу. Вы устали, гостевую комнату подготовить было быстрее всего.
— Хорошо.
Ничего хорошего на самом деле. Папа недвусмысленно показал, что в доме я гостья, что моё мнение ничего не значит, а моя жизнь… ничего не стоит. Как и мамина.
Я отсылаю служанку, плотно закрываю дверь и первым делом проверяю сумку. Мои вещи принесли вроде бы нетронутыми. Впрочем, в сумке ничего ценного, только тряпки. Кошелёк и векселя я держу при себе.
Плюхнувшись в кресло, я запрокидываю голову и не спешу снимать платье, чтобы последовать общему примеру и лечь. Озарившая меня идея безумна и в то же время привлекательна. Я кручу её перед мысленным взором.
— Леди Юджин? — меня отвлекает вернувшаяся тень.
— Что удалось узнать?
— Многое.
Качнувшись, тень сворачивается в кресле напротив, будто хвост чернобурой лисы лениво изогнулся, только вот самой лисы нет.
Я сажусь прямее.
— Что-то важное?
— О, да! Леди, ваша мать здорова. Её состояние вызвано не болезнью, а проклятьем. Если быть точной, то слабым могильным проклятьем на смерть. Чары наведены неумело, кое-как. Скорее всего, не в обиду вам, леди, будет сказано, кто-то начитался книжек и решил действовать. Возможно, это даже его или её первый опыт.
— В городе появился тёмный маг? — хмурюсь я.
— Тот, кто навёл проклятье, запачкался, но Тьму через себя не пропускал. И магом быть не обязательно. При желании вы бы смогли навести и более серьёзное проклятье.
Желания нет.
— То есть виновного уже не найти? — им может быть буквально каждый.
Я бестрепетно примеряю роль убийцы на отца, на брата. Даже на Юри, хотя не подозреваю её всерьёз. Скорее всего папина фаворитка расчищает себе путь к статусу законной супруги.
Но тень меня удивляет.
— Леди Юджин, обижаете. Я вижу тончайшие нити, которые не уловить живому глазу. Проклятье на вашу матушку навела слуга, которая вас сюда проводила. Кстати, в вашей подушке тряпичная кукла, набитая могильной землёй. Пока вы ужинали, слуга шила. Бедняга так торопилась, что трижды укололась.
А ведь я могла куклу не заметить. Тоже слегла бы с проклятьем? А мама грызлась бы виной, что заразила. Я должна поблагодарить тень… и решить, звать ли отца. Куклу я ему предъявлю, но поверит ли он? Не обвинит ли меня в тёмном колдовстве? Я не боюсь местного жреца, но быть втянутой в очередные разборки — нет, спасибо. К тому же жреца будет интересовать не расследование как таковое, а наказание горничной. Апатичная, несимпатичная служанка с рублеными чертами лица, приземистой фигурой и грубыми натруженными руками точно не может быть той самой женщиной, которой увлёкся отец. Иными словами горничная сыплет проклятьями не для своей выгоды. Разве что мстит за что-то, но я ставлю на деньги и подкуп. Кстати об апатии. Её зацепило своими же чарами?
Хм…
Тень терпеливо ждёт, что я решу, не подсказывает.
Я встряхиваю колокольчиком, и тень под мелодичный перезвон соскальзывает из кресла на пол, одновременно тускнеет и пропадает. Когда горничная появляется, в будуаре нет и намёка на тёмное присутствие.
— Леди Юджин? — она нарушает моё молчание вместо того, чтобы ждать, когда я заговорю.
— Когда я уехала в столицу, тебя в доме не было. Как давно тебя наняли? — лениво спрашиваю я, преднамеренно игнорируя её очередную ошибку.
Неужто полгода назад?
Сообразит представиться?
Не сообразила:
— Уж больше года, леди. Вы только это спросить хотели? С вашего позволения я вернусь мыть посуду.
— Какая дерзость, — подражая герцогине, я ударяю ладонью по подлокотнику кресла.
Служанка хлопает глазами, словно и впрямь не понимает, насколько непозволительны её слова. На самом деле, она может не понимать. В некоторых домах отношения со слугами очень свойские. В небогатых домах даже в столице бывает, что к единственной служанке относятся как к младшей дальней родственнице, что уж говорить про провинцию.
Но это не значит, что я позволю горничной завуалированно упрекать меня, что я отвлекаю её от дел и мешаю работать.
— Леди? — по-прежнему ни капли понимания в глазах.
Я начинаю злиться.
Усмехнувшись, я поднимаюсь и приказываю служанке следовать за мной. Она подчиняется. Она ещё не напугана, но уже беспокоится. Страх в её глазах появляется, когда я сдёргиваю с кровати подушку и бросаю прицельно ей в лицо. Служанка ловит, но руки её дрожат.
— Вскрой, — приказываю я.
Служанка роняет подушку, отступает, пока не упирается спиной в стену. Жалкое зрелище.
А ведь куклу я даже не упоминала ещё.
— Леди, — служанка опускается на колени, — леди, меня заставили! Моей жизни угрожали! Моей дочке, она чуть старше леди Юриты, тоже угрожали! Смилуйтесь, леди!
Не верю.
Начала с себя, приплела дочку. Будто отгораживается девочкой как щитом. Противно.
— Замолчи, — говорю доброжелательно, но женщину впечатляет.
Она буквально захлопывает рот, таращится на меня мокрыми глазами. Слёзы выглядят непритворными. Чувствую себя злодейкой…
