– Но ты все-таки пришел, – сказала она. Андреа улыбнулся. Кивнул.
– Конечно. Я не мог не прийти. Как бы я оставил тебя тут одну?
Пульсация боли сделалась немного сильнее, словно что-то в душе Джеммы протестовало и возмущалось. Она не могла понять, что не так. Это ведь был Андреа – тот, который заступился за нее в поезде, тот, который закрыл собой ребенка от огня, тот, кому она верила… Но Джемма готова была закрыть ему рот рукой, лишь бы он ничего не говорил.
– Я… – начал было Андреа и осекся, словно не знал, как подобрать слова. – Ладно, обойдусь без красивых фраз. Я буду рядом, Джемма, как бы ни был против твой муж. Потому что я влюблен, ты мне дорога, и я не собираюсь сдаваться.
“Влюблен, – повторила Джемма. – Влюблен”.
– Я замужем, – только и смогла сказать она. Улыбка Андреа сделалась бесшабашной и лихой.
– Я знаю, – ответил он. – Это меня огорчает – но не останавливает.
***
– Отлично. Теперь попробуем под диктовку.
Джемма кивнула. Гилберт, который сидел чуть в стороне, разбирая бумаги, посмотрел на нее – она поймала его взгляд и улыбнулась. Врач, который занимался ее восстановлением после выписки из клиники, открыл книгу на новой странице и произнес:
– Как прекрасен осенний лес осенью…
Джемма сжала ручку и начала писать. Физкультура, работа с мелкой моторикой, правильный подбор лекарств и витаминов, и скоро она будет жить, как раньше. Врачи, которые проводили курс лечения, были настроены очень оптимистично, и Гилберт видел, что они стараются не потому, что таков долг их профессии, а оттого, что Джемма имела особое значение.
Выйдя замуж за дракона, его жена стала символом. Знаком и надеждой.
Люби, борись за свою любовь, и все остальное уже неважно. Все, кто встанет у тебя на пути, потерпят поражение.
После того, как Джемму выписали из клиники, Гилберт взял отпуск и занялся ее восстановлением. Впрочем, отпуск был весьма относительным понятием: работы все равно хватало, и Клайв теперь приходил не к шести, а к пяти. Драконы поспешили избавиться от акций семьи Сомерсет, но к удивлению Гилберта, их сразу же перекупили люди, не пожалев денег.
– С вами можно иметь дело, фро Сомерсет, – сказал один из его новых партнеров. – Теперь мы видим, что вам можно доверять.
Джемма ежедневно занималась гимнастикой под контролем тренера, много читала и писала – сейчас вот врач решил продиктовать ей текст для учеников начальной школы. Клайв бесшумно вошел в гостиную, протянул свежий выпуск “Ежедневного зеркала”. На первой полосе Гилберт увидел подборку фотографий: вот Максимилиан Шелл выплевывает лепесток огня в сторону Эмин Леклер, вот скорчился Сальцхофф, охваченный пламенем, вот младший Шелл в наручниках идет от тюрьмы святого Антония. Сегодня был первый день слушаний по его делу. Драконы больше не общались с Гилбертом, они выкинули его за пределы своего круга власти, но он и без того прекрасно знал обо всем: уже готово фальшивое медицинское заключение о душевной болезни молодого дракона, а прокурор готов вцепиться в него так, что не оставит и клочка.
“Народ против Максимилиана Шелла”, – прочел Гилберт. О таком еще весной никто и подумать не посмел бы. Статья Джеммы стала крошечным камешком, который сорвался с горы и разбудил лавину.
Люди ждали и терпели слишком долго. Их передавали драконам в качестве доли, их жгли для забавы, их лишали работы – и вся эта масса, переполненная отчаянием и ненавистью, выплеснула из себя такого, как Андреа Сальцхофф.
– Что пишут, Гил? – спросила Джемма, оторвавшись от диктанта. После болезни она казалась ему хрупкой, почти прозрачной – но та сила, которая всегда жила в ней, теперь будто бы обрела новую мощь. Глядя, как Джемма занимается физкультурой, как читает и пишет под диктовку, как считает до сотни и обратно, Гилберт чувствовал странный душевный трепет.
– Первый день юного Шелла в суде, – Гилберт перевернул страницу. – Северный Ястреб привлекает все больше сторонников.
Лицо Джеммы едва заметно дрогнуло, словно она хотела что-то сказать, но передумала. Сальцхофф правильно понял предупреждение Гилберта, не писал, не звонил, не появлялся. Он напомнил о себе лишь один раз, прислав корзину цветов после выписки Джеммы из клиники – но Гилберт прекрасно понимал, что не стоит вдаваться в грех самообмана. Северный Ястреб их не забыл. Его появление лишь вопрос времени.
Врач продолжил диктовать, и Джемма вернулась к занятию. Иногда, когда Гилберт смотрел на нее, ему казалось, что она хранит какой-то пугающий темный секрет. Словно в тот день, когда съемки у Фрейи Смит закончились в больнице, случилось что-то еще – стало тайной, которая могла все разрушить. Гилберту хотелось узнать, что это, понять, почему Джемма иногда сидит одна в комнате, глядя в окно, и лицо у нее такое, словно она столкнулась с живым мертвецом – но он понимал, что есть тайны, которые убивают, и знал, что однажды Джемма сама все расскажет.
– Сибилла Бувье записала новую песню, – негромко сообщил Клайв. – “Расскажи мне, как тебя любить”. Про драконов. Ротацию на радио ей, конечно, не дают, но в клубах она с ней выступает.
– Зачем мне об этом знать? – поинтересовался Гилберт. Клайв пожал плечами.
– На всякий случай. Наши адвокаты отрезали ее на подходе к судам, так что… Мешать она не будет.
Джемма дотронулась до виска, словно пыталась проверить, убедиться в том, что она жива, что она существует. Они больше не говорили ни о Сибилле, ни о ее ребенке, но до Гилберта доходили слухи о том, что певичка, которая не сумела удержаться на вершине, носит драконье дитя – над ее головой периодически всплывали искры.
Ну и что? Полукровки не имели никакого веса ни в каких раскладах. Да и мало ли, с кем еще спала Сибилла, прокладывая себе дорогу к славе.
– И еще… – сказал Клайв негромко и осторожно, словно боялся, что его неправильно поймут. – Информация пришла буквально только что, от наших полицейских информаторов. В штабе Сальцхоффа нашли прослушку. И есть вполне убедительные доказательства, что с этим связан президент Брук.
Гилберт все-таки выругался – крепко, забористо, по-уличному. Все-таки старина Ларри не выдержал – не смог уйти в отставку тихо и спокойно. Возможно, что-то заподозрил или чего-то испугался.
Скандал будет страшный. И мимо него нельзя было пройти. Любой скандал это деньги, и их надо приобрести, а не потерять. Гилберт знал об этом совершенно точно.
– В Пекло тебя, Клайв, самую скверную новость ты принес на закуску, – вздохнул он. – Ладно, будем с ней работать.
***
Они с Сальцхоффом встретились перед обедом – оставив Джемму на попечение тренера, Гилберт отправился в свою башню, где узнал еще одну скверную новость: конгломерат семей Финниган и Штоуле подписал бумаги о создании нового издательского дома. Они планировали несколько журналов о моде и светских сплетнях, газеты для финансовых кругов и некое скверное подобие “Ежедневного зеркала”.
Все это время Гилберт ждал чего-то в таком роде – вот и дождался. Он сделал вид, что не удивлен, и заметил:
– Что ж, попутного им ветра. Пусть для начала попробуют закрепиться и создать себе имя, – но на душе было скверно. Драконам не нужен был новый издательский дом, они просто хотели показать Гилберту, что прекрасно обойдутся без него, а вот он без них утонет и не выкарабкается. Возможно, Эрберт Штоуле радовался, представляя Гилберта собирающим милостыню.
Ладно, посмотрим еще, кто кого. У Гилберта был опыт и статус многих поколений драконов его семьи, которые занимались прессой. Что было у его соперников, кроме желания сунуть его головой в грязную лужу?
Дрянной день стал еще гаже, когда Гилберт вошел в свой кабинет и увидел Сальцхоффа в кресле для посетителей. Северный Ястреб читал “Ежедневное зеркало” и сейчас был похож не на агрессивного политикана, а на адвоката средней руки, которым был когда-то. Гилберт прикрыл дверь и сухо заметил:
