Свап приветливо гукнул Раиму и Оле, лениво покосился на осторожничающего у самой калитки наездника Прана, и землянка готова была поклясться — ухмыльнулся. Типа — боится, значит, уважает.
За-ради чистоты эксперимента, чтобы мужчины получали инфу без купюр, Ольга сняла серьгу-защитку. Картинка-вопрос сложилась сама собой, как слои в фотошопе. Вот вольер, а в нем красивый рослый нгурул. Вот рядом со зверем появляется Рансу и по-хозяйски оглаживает шипастую морду. Зверь и его наездник.
Свап рявкнул так, что Оля на долю секунды испугалась, перевела дух и спросила вслух:
— Почему нет?
О да, ответ она получила! Лучше бы не получала. Образ чудовища, столь устрашающего и столь безобразного, что Оля покачнулась. Понимание приходило медленно: это зверь, о котором мечтает Рансу. Агрегат для массового убийства. Свап транслировал отвращение непрерывным потоком — ни один нгурул не захочет стать таким, такие стае не нужны. А если подобный отморозок найдется, Свап сам его убьет.
Оля, как смогла, обняла разнервничавшегося альфу, поглядывая поверх шипов на величество с сиятельством. Понятно ли им то, что стало очевидно ей? Рансу безумен, а потому опасен. Выбраковка особей — носителей порочных качеств — это обязанность вожака стаи, не так ли, ваше величество? Иначе стая, а то и вся популяция будет в смертельной опасности. Эрик взгляд Ольги прочел правильно: раз ты такой альфячий альфа, защищай, пока я сама не взялась.
На обратном пути Оля не утерпела, задержалась у клетки со спящим Рашем. Зверь так и лежал, как свалила его совокупная воля стаи. Раим говорил, что спать его заставят как можно дольше. Хорошо бы суток трое.
Что это было — бестолковая дурость или слепая вера, что ни один нгурул ее не тронет, но Ольга без сомнений откинула задвижку и подошла к Рашу. Тот лежал на боку — огромная груда шипов вздымалась и опадала вместе с редким и сильным дыханием.
«Эх, медикуса бы сюда», — посетовала сердобольная землянка, позабыв, что так и не надела серьгу-защитку. Она не видела, как ее спутники синхронно закатили глаза в насмешливом недоумении — пожалела, что у зверика пролежни будут.
— Зачем нгурулу медикус, Оля? — не удержался от подколки Раим.
Ольга смутилась до алых щек.
— Ну, я подумала, что они обучены больных переворачивать магией. Глупость, да? — Оля и сама понимала, что глупость — медику нгурула ворочать.
— Для поднятия тяжестей необязателен медикус, Оля. Иногда достаточно короля.
Глава 18
Стереотипы — в труху, шаблоны — вдребезги!
И приснился Раиму сон. А чем это дикое видение может быть еще, кроме сна?
Сначала ему грезилось пение. Так себе пение, между прочим. Скорее, тягучее кривоватое шептание с дурацкими непонятными словами: «Спимояра’дость усни, вдомепо’гасли огни…» (Прим. автора: строчка из старинной колыбельной «Спи, моя радость, усни».)
Потом пришло понимание, что поет Ольга, да не просто так, а стоя на коленях перед мордой Раша и ласково перебирая короткие шипы над его закрытыми глазами. Под веками зверя стремительно метались глаза. Рядом пристроилась Тыря, куда ж без нее, и жалобно сопела Рашу в ухо. Потом картинка поплыла и сместилась, и Раим сообразил, что таки не спит. Какое там спать, когда Свап встревожен — Раш просыпается. Раима как катапультой подбросило — Раш может проснуться, а эта дура… Да зверь ее сметет, если просто башкой мотнет. И будет у Ольги второе платье испорчено, на этот раз вместе с телом хозяйки. Шипы взрослого зверя — это не молочные иголки Тыри.
Как одевался и прыгал к виварию, Раим и не помнил. Выдержки хватило только на то, чтобы не ворваться в вольер с ором и топотом.
Ольга едва ли не быстрее Тыри почувствовала его присутствие и подняла голову. Глаза ее расширились от изумления, а рот принял отчетливую форму нолика: расхристанный лавэ в ночном виварии — это трещина в картине мира. Стереотипы — в труху, шаблоны — вдребезги! Да она его ни разу с растрепанными волосами не видела, не то что с распущенными — всегда туго стянутый хвост, опрятный до отвращения. Что уж говорить о незастегнутой рубахе навыпуск? Полотняной белой, на минутку, а не форменной черной шелковой. Оле хватило пяти секунд, чтобы вобрать в себя образ «домашнего» Раима, дольше полюбоваться не дал Свап. Вожак едва слышно рурукнул — не отвлекайся.
— Что у вас тут? — тихо, почти одними губами, спросил Раим. — Раш просыпается, это я понял.
Он опустился на колено рядом с Ольгой и так грозно глянул на своего зверя, что тот принялся переминаться с лапы на лапу.
— Свап удерживает беднягу на грани сна, но усыпить по-настоящему у него не получается. Раш, видимо, что-то уловил в снах стаи и встревожился.
— Зачем вы сюда все ввалились? Даже калитку не прикрыли, настежь стоит! — начал выходить из себя Раим. — Надо было просто вызвать всех и…
— Ти-хо, ти-хо, не шу-ми, — подражая Шурику, напевно забормотала Оля, — ни-ко-го не на-до звать. (Прим автора: имеется в виду эпизод из фильма «Операция “Ы”», где Шурик поет: «Я вам денежку принес, за квартиру, за январь».)
Раим ждал объяснений, поджав губы: дескать, что бы вы ни придумали, мне это уже не нравится.
— Свап предложил позвать на помощь Прана. Пран же тоже альфа. Свап считает, что вдвоем они справятся.
Лавэ аж дар речи утратил от такого заявления. Да что она себе напридумывала?
— Свап предложи-ил… Свап счита-ает… Оля, ты себя слышишь?
— Не время спорить, шеф. — Оля неуклюже поднялась на затекшие ноги и посеменила на выход, уверенная, что ее не оставят одну. — Свап устал. Потом нас отругаешь.
— Оля!
— Раим! Просто поверь! — Помощница даже не притормозила, только рукой махнула — не отставай, мол.
— Куда ты меня тянешь?
— К Прану, конечно! Сейчас заберем его…
— Стоило меня будить, раз ты так в себе уверена. — На это ехидство Оля и внимания не обратила. Неконструктивные эмоции. Не до них.
— Короля будить я постеснялась, — врожденное чувство справедливости заставило пояснить и быть вежливой. — Я бы и без вас обоих справилась, но некрасиво получается.
Да уж. Некрасиво — это слабо сказано.
То, что собиралась сделать Ольга, было за пределами всего немалого опыта лавэ Шенола. Да и совокупного опыта наездников, пожалуй, тоже. В принципе, если бы Эрик отдал Прану приказ пойти с Раимом, хотя бы удаленный, все было бы в приемлемых рамках. Ольга же будить короля не посмела, что разумно, но собиралась командовать его зверем — что само по себе нонсенс, даже если не брать во внимание задетое наездничье самолюбие. А Ольга уже откидывала щеколду и входила в клетку к чужому альфе. Раим, соблюдая своеобразный политес, остался у калитки. В этот раз сережку снять Ольга не догадалась — устала очень, а потому Раим узнал о содержании «беседы» с Праном значительно позже, со слов Эрика. Оля добросовестно показала чужому зверю страдания Раша и как-то исхитрилась донести, что Свап, вечный соперник Прана, просит помочь.
Собственно, Раимово присутствие действительно не требовалось. Разве что для галочки — все с милостивого позволения начальства. Пран спокойно вышел из своего помещения и почесал в нужном направлении. В вольере Раша ничего не изменилось, только Тыря вежливо махнула хвостом чужому альфе. Свап по-совиному ухнул, вроде как «начали» скомандовал.
Миг — и Раш, Оля это почувствовала и увидела воочию, погрузился в глубокий, близкий к беспамятству сон. Огромные лапы больше не подергивались, дыхание замедлилось, а под веками прекратили метаться глазные яблоки.
К своим вольерам альфы проследовали чинно и спокойно, едва ли не плечом к плечу.
Раим, стиснув зубы, пронаблюдал, как Оля совершенно по-человечески благодарила Прана — ну так выручил, так выручил! Потом была очередь Свапа, тот удостоился куда более продолжительных и осязаемых благодарностей — молодчина, вовремя разбудил, не упустил момент! Аккуратно, опасаясь иголок, чмокнула Тырю и побрела к выходу из вивария. Спать!
