что тебе пора принимать на себя обязанности хозяйки поместья.
— Вы, Белатрис, справляетесь со всем настолько виртуозно, что я не вижу смысла влезать. Все равно мы с Артуром уедем, да, дорогой? — поворачиваюсь к нему, фальшиво улыбаясь.
— Не завтра, — коротко отвечает он, ловя на себе жадные взгляды родни. — И да, мама, мы с Грейс решили, что тебе здесь уютно, ни к чему что–то менять.
Зря он меня упомянул, теперь Белатрис захочет не только вырвать мои волосы, но и снять скальп.
— Я очень тронута вашей заботой, сын, — выдавливает из себя женщина.
— А со мной когда разберешься? Меня дома ждут, — мрачно произносит Карл.
— После завтрака приглашаю к себе в кабинет.
Значит, останется один Филип, и можно будет уезжать. Нужно побыстрее определяться со своим планом действий.
После завтрака мы разбредаемся, кто куда. Я говорю, что пойду гулять в саду, но сама отправляюсь в библиотеку. Филип должен был отправиться к себе, писать письмо матери, но оказался тоже в библиотеке.
— Грейс, какой приятный сюрприз, — произносит он, едва я вхожу, — сад нынче переместился сюда?
— Как и твои покои, — перехожу на ты, смысла не вижу вести себя иначе.
Подхожу к стеллажам и, к счастью, вижу картотеку всех имеющихся в библиотеке книг. Без подсказки можно было бы сразу паковать чемодан и сбегать, я бы вслепую не справилась.
— Могу помочь, я здесь неплохо ориентируюсь, — предлагает Филип, с интересом наблюдая за мной. — Раз ты все же пришла, значит, появились причины подумать о себе, а не об Артуре. Он такой эгоист, я тебя не виню.
— А кто из нас не эгоист? — горько усмехаюсь вместо ответа. — Тебе, помнится, тоже нужна была услуга за твою помощь.
— О, это совсем несложно, всего–то взять книгу из секции, куда мне путь закрыт, — с готовностью напоминает Филип.
— И, конечно, ты не скажешь, зачем тебе эта книга, да? Не раскроешь причину? — спрашиваю исключительно ради того, чтобы потянуть время.
— Оно тебе надо? Зачем забивать свою прелестную головку лишней информацией.
Еще один. Раздраженно хмурюсь.
— Я смотрю, у вас семейное, считать, что держать меня в неведении — это во благо.
— Мне нужно генеалогическое древо, — внезапно говорит Филип.
— Едва ли только для ознакомления, — рассуждаю вслух.
— Это уже мое дело. Тебе книгу по бракоразводному процессу нести?
— Давай, — быстро отвечаю.
Я еще ничего не пообещала, могу и не выполнять.
— Держи, — Филип подходит к стеллажу позади меня и вытаскивает темно–коричневый фолиант, — только здесь информация по обычным бракам, не магическим.
Усмехаюсь. Так я и думала, что с моим случаем будет не так просто.
— А по магическим, конечно, ничего нет, поскольку они слишком уникальны, да? — произношу наугад и неожиданно попадаю в цель.
— Верно, — Филип кивает, — но я смогу помочь. Если ты достанешь мне книгу с генеалогическим древом.
Стою некоторое время в нерешительности. Книга с генеалогическим древом не звучит, как фолиант призыва потусторонних сил, дабы уничтожить весь род Клемондских, так ведь? Вполне себе безобидная книга, скорее для общего ознакомления с историей и предками. Наверное. Я так думаю. Но это не точно.
Но почему ее не может взять в руки Филип, а я могу, как официально признанный член семьи? Этот факт настораживает и сильно.
И не стоит ли мне подумать о себе, а не об Артуре? Он обо мне думает весьма своеобразно, исключительно в личных эгоистичных целях, не иначе. А я все проявляю благородство, постоянно взвешиваю, не наврежу ли ему.
Любая другая на моем месте, которая не прыгала бы до потолка от реального брака с могущественным герцогом, рассуждала бы исключительно эгоистично и не обременяла себя нормами морали. Да и какие нормы морали? Вполне логично предположить, что столь безобидный фолиант не сможет нанести вред. Главное, не анализировать, что Филип может с ним сделать.
А еще он поможет мне с магическим разводом. Теоретически. Совершенно не факт на самом деле, что реально это сделает. Мифический способ, даже если он существует, не обязательно подходит всем.
Магия — не равно правовые аспекты гражданского кодекса, здесь все всегда не однозначно. Я бы сказала, крайне индивидуально.
— Грейс, так что? — торопит меня Филип. — Идешь в семейную секцию?
— Ого, у них целая семейная секция есть, — удивляюсь на автомате.
— Да! Решайся! А то до конца своей жизни будешь в этих кандалах.
Он бесцеремонно хватает меня за запястья, от чего магические браслеты резко вспыхивают, обжигая пальцы Филипа, но не меня. Ему приходится одёрнуть руки и сделать шаг назад, аккумулируя злость на ситуацию в себе.
— Вот это да, не знала, что они так умеют, — смотрю на свои руки как будто в первый раз. — А эти оковы пользу приносят.
— Ты сильно не радуйся, они в первую очередь направлены на то, чтобы тебя поработить, — произносит Филип зло. — Будешь всю жизнь заглядывать моему братцу в рот, да? Прислуживать ему, как верная жена, детей рожать пачками.
— Ты переходишь все границы, — хмурюсь, — такой разговор не допустим. Что я собираюсь делать или не собираюсь — мое дело, и уж точно не тебе со мной разговаривать в таком тоне.
— То есть, — Филип нависает надо мной, вмиг оказываясь в опасной близости, — ты не будешь мне помогать. Отказываешься просто взять и принести эту несчастную книгу с генеалогическим древом?
Если у меня и были сомнения до этого момента, то сейчас они отпали. Единокровный брат Артура пугает своим поведением, того гляди, драться начнет из–за фолианта. Значит, он ему точно не для простого ознакомления нужен.
— З–зачем он тебе? — спрашиваю, заикаясь, попутно пытаясь отодвинуться от Филипа.
В библиотеке никого, лишь мы вдвоем, и между нами только хрупкий стол, на который и опирается Филип, все сильнее наклоняясь ко мне. Если откровенно, становится страшно, его реакция ненормальна.
— Почитать хочу на ночь, остальные книги уже изучил, — произносит он неожиданно милым тоном, еще и улыбочку добавляет.
Смотрю на него настороженно, это как понимать? У него расстройство рассудка? Два человека помещаются внутри с диаметрально разными характерами? Это еще больше ужасает.
— К–как интересно, — лепечу, отстраняясь.
Пытаюсь отодвинуть стул, он скрипит и отчего–то практически не поддается моим усилиям.
— Куда же ты собралась, Грейс? — Филип силой останавливает несчастную мебель. — Так хорошо общались, прошу тебя, останься. Не договорили ведь.
— Я, я, — растерянно
