Впрочем, последняя оголяться не спешила. А когда-таки оголилась, всё надеялась, что я отвернусь и вообще. Нет-нет, вслух он про это не говорил, но по движениям было ясно — мужчине слегка неловко. И это стало поводом смотреть в два раза внимательней!
Мм-м… эти широкие плечи. Мм-м… этот рельефный торс со шрамом-звёздочкой у левой груди. Эти сильные руки с красивыми длинными пальцами. Эта замечательная талия и… бёдра. Что ни говори, а бёдра особенно хороши. Причём с любого ракурса!
Слышавший мои мысли Дан закатывал глаза и искренне верил, что я не всерьёз. Он решил, будто я таким образом за шутку с прислугой мщу, и в итоге… маленькому дракону полотенцем по попе досталось.
Зато спать мы ложились дружной, невероятно довольной друг другом парочкой. Точнее, сперва читать рыцарский роман и ворчать на тему того, что Вернон, который к ужину уже проснулся, категорично отказался от помощи в изучении добытых бумаг, а вот потом спать.
В мягкой, очень тёплой кроватке. Под большим тёплым одеялом. Напротив огромного, украшенного малахитовыми изразцами камина.
Да-да, спать. Герцог Кернский и я — золотая, невероятно прекрасная девочка…
Разбудили меня голоса, которые доносились из гостиной. Нет, люди говорили тихо — то есть тревожить спящего дракона никто не собирался, но чуткий звериный слух разговор всё-таки уловил.
Зевнув широко и сладко, я распахнула глазки и прислушалась. Оказалось, к Дантосу толстопузый Жакар зашел.
Помня о вчерашнем разговоре и о задании, которое герцог Кернский столичному мажордому выдал, я встрепенулась, но, когда спрыгнула с кровати и вошла в зону нормальной слышимости, стало ясно — доносчика Жакар не поймал. Он вообще по другому, не связанному со шпионажем делу зашел. Заглянул, дабы уведомить — к светлости опять посетители явились.
Час был довольно поздний, ибо мы слега заспались, но бросать всё и мчаться навстречу подданным Дантос не собирался. Вместо этого велел принести завтрак и сообщить визитёрам, чтобы ждали. И всё бы хорошо, но вот прелесть — барон, желавший засвидетельствовать почтение, явился с дочерью…
Как только Жакар ретировался, дверь спальни распахнулась и в комнату вернулся Дан. Увидев, что уже проснулась, улыбнулся и направился в ванную в явном намерении умыться. Ну а несколькими минутами позже, когда с водными процедурами было покончено, их светлость поспешила к гардеробной. И камзольчик выбрала… получше, чем вчера!
Последнее стало поводом зарычать, но я сдержалась. Взмолилась Леди Судьбе, чтобы та хоть на минуту отключила дурацкую телепатию, и принялась дышать глубоко и часто. А едва нервы пришли в какое-то подобие порядка, напряглась и ревнивые мысли из головы выбросила. И строго напомнила себе о том, что любить блондинчика отказываюсь!
Леди Судьба мою мольбу точно услышала. Готова спорить на собственный хвост — Дантос ни одной не предназначенной ему мысли не поймал. Едва он закончил завязывать шейный платок и поправлять камзол, в тишине спальни прозвучало:
— Всё, пойдём завтракать. — И после паузы: — Толстопопик.
Маленькая красивая я закатила глазки, но пошла. А по пути не постеснялась уточнить:
— Дорогой, а этот барон…
— Филек, — подсказал Дантос.
— Да, этот барон Филек… сколько его дочери лет?
Властелин Керна тихо рассмеялся, и эта реакция была лучшим из ответов. Всё ясно! Дочь барона Филека, что называется, в самый раз. Как и Катарина.
По правде, это было ожидаемо, но испытать лёгкий приступ бешенства не помешало. Увы мне, но даже завтрак в составе миски овощного салата и пышного омлета с кусочками копчёной колбасы, настроения не спас.
Я ела и… морщилась. Морщилась и ела! А потом, когда тарелки опустели, плюхнулась на попу и в оба глаза уставилась на Дана.
Блондин, увы и ах, не спешил. Ел ме-едленно, разжевывая и смакуя каждый кусок. И хотя такое поведение свидетельствовало о том, что на встречу герцог Кернский не рвётся, то есть баронская дочка ему не очень-то интересна, я всё равно раздражаться начала.
В итоге не выдержала, подумала выразительно:
— Ты можешь есть быстрее?
Мужчина поднял голову, подарил лёгкую улыбку и спросил «невинно»:
— Зачем?
Моё обычное «ву-у-у» сменилось на красноречивое «р-р-р», а хвост зажил собственной, очень активной жизнью — принялся избивать красивый наборный паркет. Но Дантос реакцию не оценил…
— Ну что ты пыхтишь? — задал один из любимейших вопросов он. А вслед за этим: — И куда так торопишься?
Конечно, тут и без слов было ясно, но я всё-таки сказала:
— Интересно мне, понимаешь?
— А мне не очень, — ответил Дан, и чешуйчатый хвост сбился с заданного ритма.
Этот ответ… он был так непередаваемо чудесен, что я потупилась. Но уже через минуту вновь вскинула морду и подумала выразительней прежнего:
— Дан, милый, ну пожалуйста. Мне правда очень хочется на барона посмотреть.
Собеседник возвёл глаза к потолку, зажевал ещё один кусок омлета и отодвинул тарелку. Затем сделал пару глотков кофе и, промокнув губы салфеткой, нехотя встал из-за стола.
Так что… да. Да, мы отправились в малую бирюзовую гостиную! Но то, что нас там поджидало, заставило немного о проявленном рвении пожалеть.
…Дочь барона Филека оказалась из числа тех девушек, которых с фарфоровыми куклами сравнивают. Невысокая, но ладная, с белоснежной кожей, большими глазами, пухлыми губками и гривой пепельных локонов.
Платье гостьи было из той же кукольной оперы — тёмный шелк благородного оттенка, рюши и тысяча контрастных оборок. И предельно пышная юбка, из-под которой, если правильно сесть, виднелись воланы подъюбника и премиленькие башмачки.
В общем, в бирюзовой гостиной поджидала эдакая мечта! Мечта, которую сопровождал низкий лысеющий мужчина с обвисшими щеками.
— О, ваша светлость! — завидев входящего в гостиную Дана, воскликнул он.
Вскочил из кресла. Поклонился и тут же скосил взгляд на дракона.
Тот факт, что увидав меня, барон Филек не вздрогнул, подсказывал — новость о появлении у герцога крылатой питомицы, по округе уже разлетелась. Но это было неважно. Всё оказалось неважным в сравнении с тем представлением, которое ожидало дальше!
— О… — подхватила дочь Филека и, опершись рукой о подлокотник дивана, попыталась встать.
Но… не смогла! Поморщилась, продемонстрировав нам беспомощное выражение лица, и побледнела. А потом сказала, обращаясь к отцу:
— Я не могу. Кажется… кажется…
— Что случилось? — вежливо осведомился Дантос.
Оказалось, кошмар. Оказалось, переступая порог этого самого замка, леди Виолетта (угу, именно так эту «куколку» звали) оступилась и подвернула ногу. До сего момента думали, что всё в порядке, но сейчас, когда попыталась встать — вот. Больно до невозможности. И так ужасно — хоть плачь!
