И вот Ярослав беспомощно смотрит на Асю и не может найти в себе силы, чтобы шагнуть вперед, к ней, к их новым отношениям. Она принадлежит ему, она его перед законом и это право заверено документально. Так почему же он тогда стоит в коридоре и не может сделать шаг туда, где находиться его женщина? Неужели он боится страха в ее глазах больше собственного одиночества? А ведь он был одинок, не смотря на количество наложниц в его гареме. Ему нужна была только Ася, они родственные души, мать его, надо полагать. Ярослав хмыкает, расправляет плечи, словно пытается отогнать неуместные сомнения, и подходит к двери. Она принадлежит ему и он должен предъявить права на свое сбежавшее имущество, быть может, признаться с порога, что много думал о ней и готов измениться.
- Привет.
Это слово не вяжется в ее представление о Ярославе. Дружелюбное слово, располагающее к себе, открытое, теплое, нежное. И в устах самого жестокого монстра из старого страшного сна, картинно застывшего на пороге ее палаты. Он почти не изменился за то время, что ей удалось украсть у судьбы и провести как можно дальше от него и его влияния. Хотя нет, конечно, он изменился, складки залегли глубже вокруг четко очерченного рта, и седина предательски коснулась висков, но остались прежними и тяжелый взгляд из под прямых бровей, и пугающе - широкий разворот плеч, едва не задевающий дверной проем. И Ася было испуганно цепляется за бортик кровати, но тут же разжимает пальцы, готовая к немедленной расправе. Она ведь знала, что это будет, а ее сопротивление лишь разозлит его сильнее, но невозможно привыкнуть к унизительному положению избитой хозяйской игрушки. Особенно после того, как успела почувствовать себя полноценным человеком, а не вещью для плотских утех.
- Спасибо, что с ног не сбила радостной волной от долгожданной встречи.
Его губы изгибает издевательская усмешка и в глазах стынет лед. Он чувствует ее, считывает, словно открытую книгу, особенности физиологии, гори они пламенем. Ася судорожно сглатывает в ожидании неминуемой расправы. К боли привыкнуть невозможно, к унижению и невозможности сопротивляться тоже, да и какой смысл противиться его воле. Все равно согнут и вывернут, и кричать заставят так, как ему нравится. Ася неосознанно вжимается в спинку кровати, она знает, что он может приказать ей молчать и тогда она не посмеет даже рта открыть, судорожно кусая губы от боли.
- Приятно узнать о твоем постоянстве.
Его улыбка становится шире, обнажая крепкие зубы, и в глазах тенью мелькает разочарование. Он подходит ближе и занимает кресло рядом с ее кроватью. Она уже откровенно трясется и пытается сжать отчаянно дрожащие губы. Помощи ждать неоткуда, ведь никто не войдет ее вдруг проведать. И клиника вполне может быть выкуплена Ниро.
- Ты можешь хотя бы выслушать, прежде чем впадать в привычный ступор жертвы домашнего насилия?
Она ненавидит и боится его словоохотливости. Сколько раз он насмехался над ней, оттягивая момент, наслаждаясь ее страхом и только потом бил, вынуждая теряться от неожиданности нападения.
- Я приехал сюда не для того, чтобы вернуть тебя.
Ася вздрагивает и застывает, даже губы занемев, перестают дрожать. Он вынес ей приговор. Он убьет ее, он так часто грозился сделать это с ней. Она никогда не увидит детей, маленькая Нея станет взрослой и даже не вспомнит маму. И тут же необъяснимое облегчение накатывает, заставляя слабеть от осознания неизбежного окончания ее кошмара. Ее не станет, а значит, не станет боли и унижений. Не этого ли она хотела? Мечты всегда сбываются не так, как ты на них надеешься. Мечты смеются, издеваясь над твоими надеждами, и вроде ты получаешь то, что хочешь, но как же извращен в итоге результат. Но на самом деле не страшно, лучше вот так, чем постоянно дрожать и закрываться от ударов, сыплющихся со всех сторон. Лучше так, чем терпеть издевательства его матери и любовниц. Хотя бы умереть человеком, а не использованной вещью. И плечи сами расправляются, и даже подбородок дергается вверх, а Ярослав смеется, глядя на нее с непонятной грустью.
- Убивать тебя я тоже не собираюсь, - он кивает на зеркало, вмонтированное в половину стены. - С другой стороны обычное стекло, своеобразное окно для присмотра за пациентами, дает обзор персоналу, дабы не беспокоить лишними посещениями.
Ярослав закидывает ногу на ногу, руки свободно на подлокотниках кресла.
- Больше не думаешь, что я тебя убью прямо здесь, мы же всегда любили устраивать представления наедине друг с другом, - и тут же демонстративно кривится от всплеска неконтролируемого ужаса. - И не здесь убивать я тебя тоже не собираюсь. Возможно, мои слова были не совсем точны, я приехал сюда, чтобы остаться.
Взгляд прямой, испытующий, тяжелый.
- Я готов к компромиссам, я готов остаться на Сагерти ради тебя, - он медлит, но тут же решительно заканчивает. - Ради нас.
Пустота призывно звенит и манит, но Ярослав наклоняется вперед и резко сжимает ее ладонь, причиняя боль.
- Обойдемся без обмороков, не в это раз, милая.
Асинаиля непонимающе таращится на него, позабыв о страхе перед наказанием.
- Я готов отказаться от карьеры, родины и положения семьи Ниро, - его взгляд гипнотизируют ее затравленный, не позволяя трусливо отвести глаза в сторону. - Теперь скажи мне, готова ли ты забыть о нетерпимости ради того, чтобы стать матерью своим детям?
Она машинально кивает, послушно соглашаясь и при этом едва ли осознавая смысл услышанного, и тогда он склоняется ниже и шепчет ей в самые губы.
- Ты ляжешь в мою постель, и это не подлежит обсуждению.
Еще один еле заметный кивок согласия и Ярослав крепко прижимается к ее губам, вынуждая раскрыть рот и впустить его язык, жадный и нетерпеливый.
- Твою же ж мать, - Ярослав с видимым усилием отрывается от ее губ, безуспешно пытаясь справиться с рваным дыханием и накатившим возбуждением. - Хочу тебя.
И жадно втягивает ее запах, водя носом по запрокинутой шее, невесомо касаясь губами бледной кожи.
- Мне пообещали выписать тебя к вечеру, врачи сказали, ничего серьезного, нужно только соблюдать постельный режим, - короткий смешок, наполненный двойным смыслом. - Я уже приказал купить большую кровать с хорошим матрасом.
Ярослав откидывается на спинку кресла, и кончики губ приподнимаются, изображая светскую улыбку.
- Твоя квартира слишком мала для семьи с двумя малышами, поэтому я приказал также подыскать приличный дом в пригороде, возможно небольшое поместье...
И тут же сбивается, почувствовав ее боль.
- Ты должна понять, - Ярослав демонстрирует чудеса выдержки. - Ингар и Дарслав уже не в том возрасте, когда привыкают к изменениям. Они первые ученики военной школы. Конечно, они знают о том, что ты их мать, но привыкли обходиться без твоего участия в своей жизни и я не вижу причин, чтобы менять привычное положение вещей. Я привезу детей, как и обещал, ты увидишь их, но ни на какое общение, кроме редких встреч, не рассчитывай. Мирослав останется на Сагерти до совершеннолетия, потом он вернется на Мурано.
