— Повтори жест, Кира, — сказал Широ. Я сцепила пальцы в Рин, думая о свечах, мерцающих как кошачьи глаза. Огонь сорвался с моих пальцев. Белый свет плясал над полом, озаряя знакомый силуэт в пыли. Картинка обжигала глаза. Я закрыла глаза, она осталась под веками.
Я охнула и вскочила с лестницы.
— Это была пентаграмма Сэймэя, — логично, если его магия задержалась тут, только мотомия сохранилась от оригинального храма. Эти камни, эта земля — все тут было древним. Дерево заменили за годы, но камни остались со времен Сэймэя.
— Нет, — Юза заерзала. — Это была печать.
— Печать?
— Это как замок, — Широ щелкнул пальцами, — или пароль. Откроется, если знаешь правильную комбинацию.
— Или обладаешь нужной кровью, — рассмеялась Юза. — Печать отвечала не на твою магию, мальчишка.
«Если бы я прятала осколок священного меча, — подумала я. — То в таком месте».
— Как нам ее открыть? — спросила я.
Широ пожал плечами.
— Может, тебе нужно встать на пентаграмму и попробовать жест ясности?
— Дай ее сначала найти… — я пошла к тому месту, снова сложила Рин, и мои пальцы загорелись. Земля пылала вокруг меня, пентаграмма появилась под ногами. Я чуть не рассмеялась от удивления, радостно смотрела на белое кольцо света. Символы — многие я не узнавала — горели среди пыли. Мой браслет ярко засиял.
Я посмотрела сквозь свет на Широ. Он стоял на другой стороне стены света, раскрыв рот. Я поманила его, а диск света стал двигаться под ногами, словно ключ поворачивался в замке.
Земля пропала под моими ногами.
Я даже не успела вдохнуть.
Широ прокричал мое имя, я провалилась во тьму. Я падала в холодную воду, ударилась об поверхность с грохотом. Воздух пузырьками поддерживал мое тело. Холод ударил по мне, кожа онемела. Я с паникой устремилась к поверхности, закричала, врезавшись в раздутый труп крысы. Моя другая рука задела что-то плотное, склизкое и мягкое. Я поежилась, отдернула руку. Я старалась не думать о болезнях, которые могли оказаться на моей коже, пока вытирала воду с глаз. Я с силой шевелила ногами, чтобы не утонуть.
Крики и эхо «Кира!» доносились до меня. Я повернула голову на звук. Я не видела лицо Широ — свет ослеплял и бросал на все остальное тень. На глубине сияние моего браслета делало рябь на воде серебряной. Я не видела больше ничего.
«Где я?».
— Кира! — крикнул Широ. — Кира! Ты в порядке?
— Я жива! — крикнула я в ответ, плескалась и пыталась упереться ногами в дно. Похоже, я оказалась в колодце, где воняло гнилью. Я убрала кусок водорослей с ресниц, кривясь.
— Что случилось? — отозвался Широ.
— Думаю, это мой вопрос! — сказала я, тревожа воду ногами. — Ты можешь что-то сделать? Вытащить меня?
— Занимаюсь этим, — сказал он. Силуэт веревки появился сверху в колодце, она тянулась ко мне растрепанным краем, будто ладонью. Веревка оказалась на пару футов короче, чем нужно было. Я пыталась забраться по склизким камням колодца к веревке, но падала в воду. — Погоди, — крикнул Широ. — Я найду что-нибудь еще!
— Скорее, — отозвалась я. — Тут холодно.
Я держалась на воде, надеясь — молясь — что Широ вернется быстро. Зубы стучали, мышцы стали свинцом. Медленно. Что-то задело мою ногу. Я завизжала и отплыла. Было невозможно видеть что-то под черной блестящей поверхностью. Я хотела оставаться тихой и неподвижной, прижалась спиной к стене и старалась не тонуть.
Браслет нагрелся. Его свет растекался под водой, но не пронзал тьму глубже, чем на половину фута. Я держала браслет перед собой, заметив движение на краю света.
— Скорее, Широ, — прошептала я. — Скорее.
Юза засмеялась, но скользкие стены колодца делали звук потусторонним.
— Осторожнее, жрица. Не думаю, что мы одни…
Ладонь обвила мою лодыжку. Я опустила взгляд, заметила глубокие глазницы в лысой голове. Тонкий изорванный саван сдерживал кости вместе, словно прозрачная плоть.
Я закричала, ударила ёкая ногой по лицу. Он тянул меня глубже. Я запаниковала, пыталась ухватиться рукой, чтобы не провалиться во тьму. Мои ногти царапали склизкий камень. Существо тянуло меня в густую тьму, давящую на тело, пытающуюся проникнуть мне в рот и нос. Я вонзила пятку в плечо ёкая, но костлявая ладонь крепко держала меня.
Ёкай обрушил меня на каменистое дно колодка. Я ударилась так сильно, что закашлялась, и последний воздух покинул меня. Пузырьки поднялись во тьму. В ушах хлопнуло. Существо сжало пальцами мою шею, мои ладони искали хоть какое-то оружие. Чары огня под водой не помогли бы. У меня не было меча, ничто не одолело бы ёкая.
Я умру.
Легкие горели, перед глазами покраснело. Все во мне кричало. Без воздуха. Без звука.
«Я умру».
А потом я увидела кусочку света во тьме, копье солнца на глубине. Я отчаянно подтянула ноги и толкнула ими монстра в грудь. Вторым ударом я сломала его запястье и вырвалась. Ёкай схватил меня за волосы. Я отплыла, лишившись пары прядей. Я спешила к тому свету. Тянулась. Вода уже не казалась холодной. Легкие просили воздуха. Я плыла, тянулась.
Пальцы врезались в твердое гладкое серебро. Оно обжигало. Я сжала его, и острые края оставили порезы на коже.
Ёкай потащил меня назад. Он попытался вонзить пальцы в мое горло, но я пронзила его торс. И руки. И все костлявые части, которые оказались близко. Каждый удар оставлял рану света в костях ёкая, и мое оружие вонзилось во что-то мягкое. Как из плоти.
Ёкай завизжал, звук оглушал под водой. Я выдернула осколок, но вяло. Усталость охватила мое тело. Мышцы не слушались. Глаза закрылись, хотя я пыталась их открыть.
Я вдохнула воду, словно стала рыбой. Разум потемнел, тело было готово провалиться в темную бездну. Я ощутила давление, легкость. Я не знала, были мои глаза открыты или закрыты. Все части тела онемели.
Я отпустила.
Когда я проснулась, я оказалась в коконе одеял. Я закашлялась, ощущала вкус грязи колодца на губах. Голова гудела.
— Ты проснулась.
Я повернула голову и удивилась Роджи, сидящей у моей кровати. Она склонилась вперед, уперлась локтями в колени.
— Я думала, что превращу тебя в бабочку, дитя.
— Что, — я закашлялась, пытаясь сесть, — что случилось?
— Не садись, ты чуть не утонула, — Роджи подняла босые ноги на мою кровать. Они-чан мяукнул, оставил мой бок и прыгнул на ее колени. — На тебя напал кьёкоцу в проклятом колодце. Тебе повезло, что парень тебя безумно любит и прыгнул, чтобы вытащить. Дурак.
Я не знала, кто был большим дураком, Широ или я. Или оба.
— Широ меня не любит, — прошептала я потолку. Слова звучали как ложь.
— Я не знаю, как тогда это звать, — Роджи чесала Они-чана за ухом. — Просто забыть, как ощущается любовь, после больше сотни лет.
— Мы друзья.
— Я мертвая, не слепая.
— Ты сказала, что не помнишь, как ощущается любовь!
— Это не значит, что я не помню, как это выглядит, — она цокнула языком.
«Ладно, я не спорю сейчас о любви в моей жизни».
— Широ…?
— Он в порядке, — сказал Роджи. — Они с Горо очищают колодец…
Я села, воспоминания вернулись.
— Колодец! Я нашла что-то внизу. Что-то было запечатано под пентаграммой Сэймэя, и я… вытащила это?
Роджи рассмеялась, взяла с тумбочки у кровати предмет, замотанный в шелк.
— О, да. Шимада оставил это со мной, потому что знал, что ты захочешь увидеть это.
Я села прямее, она развернула шелк и показала длинный тонкий кусочек металла.
— Это то, о чем я думаю? — прошептала я.
Она улыбнулась.
— Вытяни руки, Кира Фуджикава. Переверни ладони.
Я так и сделала. Роджи опустила металл с шелком на мои ладони.
Металл загорелся, нет, засветился. Он вспыхнул в моей комнатке, и когда я посмотрела на Роджи, я видела ее иначе. Ее татуировки пропали, как и цинизм в ее глазах. Ее волосы ниспадали по спине длинным прямым полотном, и ее кимоно казалось другим, ткань была не такой, какую я привыкла видеть, словно сплетенной дома. Ее хакама были красными, как у мико.
