— Да, такого я не ожидал. Даже не думал, что доживу до такой… оттепели. Добро пожаловать в семью, кошак, — Ал похлопал Фила хвостом по плечу и снова повернулся к зеркалу.
Интимная сцена в зазеркалье исказилась, затем сменилась картиной сверкающего фиолетового берега, залитого солнечным светом. Хозяин мантикор в шортах и расстегнутой рубашке сидел на песке и любовался морским пейзажем и светловолосой девушкой в одной футболке, уютно свернувшейся калачиком рядом и положившей голову ему на колени. Маг нежно поглаживал ее растрепанные волосы и улыбался, как мальчишка.
— Фил, верни порнушку, мы же не досмотрели! — жалобно попросил Дэм.
— Уже и не досмотрим, — ровно ответил йиннэн. — Координаты этого уровня по имеющимся данным я не определю, а вот основные физические параметры — вполне. У них время идет быстрее, чем здесь, где-то раз в 30–40, для нас прошла пара часов, а для них — несколько дней. Это не кино, и функций перемотки у ивашинского зеркала нет, так что смотри, что показывают. Временные скачки — не такая уж большая помеха, тем более, мы увидели все, что хотели. И даже больше.
Фил замолчал и отвернулся к зеркалу — показывать растерянность, ту же слабость, перед мантикорами ему совершенно не хотелось. Мужчина в зеркале замер и медленно поднял голову, безошибочно встретившись с ним взглядом. Фил отшатнулся от зеркала, но было поздно. Просветив йиннэн взглядом, как лазером, маг переключился на мантикор и погрозил им кулаком. Лицо у него при этом было просто зверское. А изображение и все эффекты исчезли, зеркало на мгновение затянулось Тьмой и стало самым обычным, напоследок продемонстрировав испуганным фамильярам несколько Печатей Упокоения и символьный ключ к Вратам Бездны.
Дэм, потерявший последнюю надежду досмотреть приватное видео, со вздохом закрыл бесполезное зеркало тканью.
— Кажется у нас, ребята, крупные неприятности.
— Тебе не кажется, — вздохнул Фил. — Мне он хвост и усы, конечно, подпалит, но упокоит вряд ли
— слишком много времени и сил потратил на мое лечение. А вот у вас земля под ногами гореть будет. Попрятались бы вы, пока он не остынет, благо время есть. Пока еще есть.
— А ты что делать будешь? — поинтересовался Ал.
— Объявления по городу клеить: "Пропали мантикоры, две штуки, окрас рыжий, глаза красные, хвост как у скорпиона, уши с кисточками, зубы острые, в 4 ряда. Ручные, ласковые, отзываются на "Дэм", "Ал", "мерзавцы" и "упокою", умеют играть в карты и шахматы, хоть и плохо. Если наступить на хвост — грязно ругаются. Нашедшему — царствие небесное".
Мантикоры напряженно засмеялись.
— Ладно, кошак, попытаемся исчезнуть и раствориться в бесчисленных мирах. Временно, разумеется, а то слишком уж у тебя рожа довольная, — фыркнул Дэм.
— И это… если все-таки по связи выдернет и упокоит — не поминай лихом, — небрежно бросил Ал. — Удачи, бриллиантовое крыло!
Глава 9. ПРАВДА ЧУЖАЯ И СВОЯ
…Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой
(с) О. Уайльд
— О Боги, глазам своим не верю! — выдохнула Кира, робко остановившись перед входом в дом и так и не решаясь войти. — Откуда здесь это чудо, кто мог такое построить?
Дом напоминал итальянскую виллу и действительно впечатлял: добротный, просторный, увитый плющом и цветущим шиповником, с черепичной крышей, ухоженным двориком, удобной современной парковкой, на которой уже поблескивал серебристыми боками родной "космолет", и даже таким архитектурным изыском, как широкая терраса с видом на море, огненно-алое в лучах заката.
— Правильно, не верь глазам, а взгляни магическим зрением, — ответил Виктор. — Это и есть мой сюрприз.
Девушка переключилась на магическое зрение и ахнула.
— Он никем не построен. Он…создан!
— Ты права, создан, — подтвердил мужчина, обняв растерявшуюся девушку за талию. — Я создал его для тебя. Для нас.
Кира взглянула на него и лишь кивнула — слов, способных выразить ее чувства, просто не было. В этот момент Кира была рада, что Ивашин телепат и не ждет от нее речей — когда говорит душа, слова не нужны.
— Вот это сюрприз, — наконец смогла вымолвить Кира, осторожно касаясь рукой стены, перил, листиков плюща. Точнее, застывшей энергии, Силы, облеченной в плоть. — Куда уж мне, с нерукотворной-то плитой, морской живностью и гравировками на посуде!
— Теперь мои возможности — твои возможности, — ответил маг, погладив большим пальцем изображение Печати договора на тонком запястье. — И их предел или его отсутствие зависит только от тебя.
От этой невинной, но в то же время глубоко интимной ласки дыхание девушки участилось, по коже разлилась волна тепла. Маг медленно провел кончиками пальцев по маленькой ладошке, запястью, предплечью до локтевого сгиба, пряча в глубине стальных глаз улыбку, от чего по коже девушки пробежали мурашки. Рядом с этим мужчиной тело словно начинало жить своей, неподконтрольной разуму жизнью, отзывалось на каждое прикосновение, словно инструмент в руках искусного музыканта. Она уже сама стремилась к нему, жаждала его ласк, нуждалась в них, почти как в воздухе, и это пугало неопытную девушку. Такие стремительные перемены в жизни и в ней самой, полная невозможность сопротивляться этому притяжению и хотя бы что-то контролировать оказались похожи на цунами, сметающее все на своем пути, полностью деморализуя, дезориентируя Киру, что заставляло ее еще крепче держаться за руку Ивашина и, как ребенок, искать в нем защиту, прятаться в его уютных объятиях от всех бурь и гроз. Что мага, впрочем, вполне устраивало.
— Как ты это делаешь? И зачем… это все? Почему ты это делаешь со мной, чего добиваешься? — не выдержала девушка наплыва таких сильных и столь же противоречивых, выбивающих почву из-под ног эмоций.
— Тебя, — просто ответил мужчина, прижав ее к себе так крепко, что объятие напомнило Кире захват со спины.
— Мы оба понимаем, я намного слабее, и физически, и как маг. За мной, в отличие от других, не стоят маги-родители и сильный клан, я ничего не могу тебе противопоставить, никак не сумею защититься, и никто за меня не вступится, — тихо сказала Кира, глядя на закатное небо. — Почему ты остановился? Для чего привез меня сюда, заключил этот договор, с какого демона вообще относишься ко мне… нормально?
Виктор ослабил захват и развернул девушку к себе лицом, спокойно выдержав полный смятения, непонимания и растерянности взгляд изумрудных глаз. Теперь идущим по минному полю чувствовал себя он — девочка набралась смелости задать тот вопрос, который ее действительно мучил. Вопрос, окончательного ответа на который он не знал и сам.
— А что, для тебя проблема в том, что к тебе нормально относятся? — слегка схитрил маг, чтобы выиграть немного времени.
— Нет, не проблема, — Кира явно не ожидала такой постановки вопроса. — Непривычно как-то.
Неожиданно. Обычно каждый сам за себя, и я привыкла рассчитывать только на свою интуицию, ум, силы и своего фамильяра. А если совсем паршиво — то на свои кулаки. И я всегда справлялась. Прежде. А с тобой — не могу. Я не понимаю тебя и не представляю, чего от тебя ждать. Ты же можешь сделать со мной все, что угодно, а я даже сопротивляться не смогу. И перед Законом ты будешь чист и в своем праве, за меня тебе ничего не будет. Но мне почему-то с тобой не страшно. И тепло.
Девушка осеклась и замолчала — свои собственные слова прозвучали как-то жалко, а жаловаться и быть жалкой Кира не привыкла. Как и к откровенности. Иная правда бьет сильнее, чем Тайсон, и признать ее порой больнее, чем пропустить удар под дых.
У Ивашина невольно защемило сердце от этой столь непривычной откровенности, нежности, смешанной со страстью, желания заботиться и защищать вперемешку с чувством вины. Что он вообще знал об этой девочке, о ее жизни, семье, роде, друзьях и врагах? О ее интересах, мечтах, надеждах, привычках, страхах? О том, какие она любит цветы, книги, песни, сорта кофе? Что предпочитает на завтрак, как отдыхает, где хотела бы побывать, что у нее болит, что тревожит? Что он вообще видел, кроме себя и своих желаний?
