— Можно назвать его и так, — согласился Карос. — Тэрайи способен видеть пути будущего. Не само грядущее, а его поворотные моменты, вернее, людей, от которых такие моменты зависят. Людей, подобных вам, принцесса. Мое логическое предположение, что дело в династическом браке с наследником Островной империи, оказалось ошибочным. Ваша судьба заключалась в том, чтобы заставить Мервина пожертвовать собой ради тех, кто его проклинал и ненавидел.
Я промолчала. Слова Кароса были жестоки, но оттого не менее правдивы. Впрочем, судьба или нет, но выбор я сделала сама и не жалела о нем. Две жизни за жизнь всего народа — это такая малая цена… Как бы больно, как бы плохо мне ни было, не жалела.
— Вы все еще ненавидите меня, — сказала я негромко. — Почему решили помочь?
— Ненависть — слишком сильное слово, — поправил меня Карос и добавил после паузы. — Скажите, принцесса, вам доводилось видеть ядовитых бабочек ру–ту?
— Да, в королевских оранжереях.
— Значит, помните, какими прекрасными и беззащитными выглядят эти создания, и как быстро убивает даже одно прикосновение их тонких лапок? — и на мой кивок продолжил: — Вы, принцесса, словно одна из них: ядовитая не меньше, чем любой из рода Шоралл, но своей красотой и видимой хрупкостью вводящая в заблуждение. Вами хорошо любоваться издали, но не дай Властелин потерять бдительность…
Я растерянно моргнула. Дракон действительно признал, что опасается меня? Он — меня?! Я не знала — мне стоило рассмеяться на его слова или заплакать?
— Не думайте, будто я помогаю вам, принцесса, — продолжил Карос. — Помочь я хочу Мервину, а если вы, благодаря этому, тоже останетесь живы, что ж — пусть будет так…
Я промолчала — да и что на это можно было сказать?
Наконец бесконечная лестница закончилась, перед нами оказался длинный коридор, освещенный магическими светильниками, обычно очень яркими, но здесь едва мерцающими. Впрочем, неудивительно — еще стоя на последних ступенях, я ощутила сильное давление на свою магию. Набросила защиты — все, которые смогла, — но даже так с каждым следующим шагом мне все больше хотелось развернуться и убежать прочь. Впрочем, Карос быстро заметил мое состояние, сделал рукой в воздухе непонятный жест, после чего давление исчезло, и я вновь смогла нормально дышать.
Последняя дверь направо — и мы оказались в просторной комнате, разделенной пополам такой же серебристой сеткой, которую использовал Дракон против дженнай в Бездне. Первая половина была пуста, а вот вторая, за сеткой, своей обстановкой очень напоминала ту камеру, в которой после похищения меня держали вампиры. У сетки, почти вплотную, но не касаясь, стоял Не–Ольф и смотрел на нас. Я поежилась, на мгновение встретившись с желтыми гнилушками его глаз. Больше никакого притворства не было, только ярая, ничем не прикрытая ненависть.
Осталось ли там, внутри, хоть что–то от настоящего Ольфа, или дженнай полностью поглотил личность юноши?
— Ты сможешь построить для нее мост, о котором мы говорили? — без всяких приветствий спросил пленника Карос.
Не–Ольф долго молчал, вглядываясь в меня.
— Да, — произнес хрипло.
Я посмотрела на его бледное лицо, отмечая странные серые пятна на коже, коричневые круги вокруг глаз и неожиданную худобу пленника. Похоже, атмосферу этой темницы, удушающей магию, даже дженнай не мог переносить без последствий.
Карос кивнул, повернулся к двери, жестом приказывая мне следовать за ним.
— Он должен был только посмотреть на меня и сказать «да»? — уточнила я недоверчиво, когда дверь в камеру за нами закрылась.
— Именно так, принцесса.
— И… что это за мост?
— Путь, по которому ваша душа сможет последовать за душой Мервина и привести ее назад в тело. Дженнай владеют Магией Разума, только они способны построить его.
Я нахмурилась:
— А если он солжет? Если вместо обещанного он отправит мою душу в ловушку?
Дракон усмехнулся:
— Солжет? Принцесса, вы разве все еще не знаете? Мне солгать невозможно… — он сделал паузу, потом, когда мы начали вновь подниматься по лестнице, добавил: — До чего удивительно вьется ваша судьба, принцесса. Вьется и рвет планы всех, кто пытается вашу судьбу изменить.
Вам будет, вероятно, интересно узнать, что ваше похищение вампирами было подстроено третьей стороной. Дженнай рассказали вампирам сказку о неких предметах, якобы способных побороть Жажду, а потом последовательно убивали всех, кого вампиры посылали в Лабиринт. Дженнай были нужны именно вы и именно внутри Лабиринта…
Тому, кого вы знали под именем Ольфа, не повезло оказаться единственным живым внуком–полукровкой их недавно погибшего шеннайшты. Это… На нашем языке самым близким аналогом будет король–жрец. Чистокровный дженнай не позволит памяти предка завладеть своим разумом, а вот полукровки — легкая добыча. Но память предка так просто не проснется, для этого нужен ряд условий, самым главным из которых является сотворение рунной магии поблизости от означенного полукровки. Дженнай бы с удовольствием сделали это сами, явившись в Город–на–Перекрестке, где жил Ольф, если бы смогли пройти мимо Храма Памяти. Но Хранитель не пропустит ни дженнай, ни их союзников кадари. И тогда они решили отправить вас — эль–туань, достаточно юную и не запятнанную преступлениями, чтобы духи из Храма выпустили вас живой, и достаточно хорошей владеющую рунной магией. Они высчитали время похищения так, чтобы вы попали в тот же караван, что и Ольф, и они договорились с отступниками о последовательных нападениях на этот караван, чтобы вы, наконец, использовали самую сильную магию в своем арсенале.
Рассказывая мне о вашем путешествии, вы упомянули о странном магическом откате, случившемся после того, как вы создали руну сна — вторую руну за все ваше пребывание в Лабиринте. Так вот, первая руна, убившая отступников, пробудила в Ольфе дженнай. Вторая руна напитала этого дженнай Силой, а потом эту Силу он продолжал пить из вас и дальше — именно в том была причина вашей необъяснимой слабости. Но то пробуждение было лишь частичным, по–настоящему дженнай завладел телом полукровки только тогда, когда он попробовал кровь Твари Бездны — впрочем, это вы знаете и сами.
— Но если дженнай не могут попасть в Лабиринт, как там оказалась мать Ольфа?
— Ее там никогда и не было. Некоторые Волки, из их Старших, знают пути во внешний — наш — мир. А там — случайная встреча, короткий роман, а потом, спустя должно время — неожиданное для кавалера последствие в виде курлыкающего свертка. Отец Ольфа принес сына в Лабиринт из внешнего мира.
— И Хранитель пропустил? Духи Храма пропустили полукровку дженнай?
Дракон остановился и бросил на меня странный взгляд:
— На младенцах нет грехов, принцесса, даже на младенцах дженнай. У духов не было причин мстить ребенку.
— Когда вы сжигали мою столицу, там горели и дети!
— На младенцах грехов нет, — он пожал плечами, не потревоженный моими словами, — на мне есть.
Сглотнув, я отвела взгляд, заставляя себя не думать, не вспоминать…
Когда мы вышли на последний пролет лестницы, я задала последний вопрос.
— Когда дженнай сможет построить этот мост?
— Когда я прикажу, — Карос пожал плечами. — Однако сами поиски могут занять много времени, в вашем положении это нежелательно. Кроме того, вы можете и вовсе не вернуться.
Я коснулась своего живота — все еще плоского. Верно. Карос был прав — я не могла покинуть свое тело, пока ребенок не родился.
— Полтора года, — сказала, глядя на него. — Я буду готова через полтора года. Но проживет ли Мервин так долго?
— Да, — уверенно ответил Дракон. — Я позабочусь об этом.
Глава 9
Последний день.
Сегодня на закате я спущусь в подземный зал и лягу на каменное ложе рядом с Мервином. Карос приведет дженнай, и тот построит мост, чтобы моя душа смогла повторить путь, совершенный таиртом. Когда это случится, Дракон погрузит мое тело в такой же сон, в котором покоится тело Мервина, и привяжет Нити магии напрямую к Источнику.
