- А, что им можно, а нам нет? Как так-то? – возмутился Цедрик.
- А кто сказал, что им можно? Им тоже нельзя сквернословить в присутствии мальчиков, – я строго обвела взглядом всех детей. – Это понятно?
- Ага, – недовольно, но все же согласились они.
- Хорошо, с этим ясно, – вздохнула я, – а теперь по поводу пожеланий смерти. - И вновь я постаралась заглянуть каждому ребенку в глаза. – Впредь, я хочу, чтобы вы знали, что в нашем доме никто и никогда и никому не будет желать смерти. А я лично никого на смерть не отдам. Никогo из вас, чтoбы вы не натворили, и также никого другого.
- Это несправедливо! – зло сказал Дин.
Я потерла глаза,и начала пытаться объяснять почему я так решила.
- Поймите, смерть – это конец. Если человек мертв, то уже ничто не изменить. И отнимая жизнь у другого человека никто из нас ничего не изменит. Каждый человек имеет право на существование. Каждый, даже самый плохой. Потому что даже самый плохой человек должен иметь возможность исправиться. Он должен понять, что так, как он поступал, жить нельзя. Это неправильно. И любой человек должен иметь право на то, чтобы стать хорошим. Иначе, если все вокруг друг друга будут убивать, то может погибнуть весь мир.
- Не правда, они не станут больше хорошими никогда! – не сдержалась Мариша, смотря на меня исподлобья.
- Откуда ты знаешь? - спросила я девочку.
- Потому что мама так говорила, если человек плохой,то он плохим будет до самой смерти, - ответила она с вызовом.
- Не всегда, – покачала я головой. – Я знаю кучу историй о том, как люди исправлялись и становились хорошими. Просто потому, что им дали шанс. Шанс стать хорошими, понимаете меня?
Я обвела взглядом всех детей, но поддержал меня, только мой сын.
- Я знаю! Я слышал тоже такие истории в нашем с мамой мире! – светло улыбнулся он.
Остальные же дети, и даже Тодор смотрели на нас с Алешей с недоверием, а некоторые даже с обидой, которую прятали за показным равнодушием. Например, Цедрик с Маришей. Сатия просто хлопала ресницами, видимо не до конца понимая во что верить.
И так, что мы имеем?
Трое на моей стороне - это Алекс и Флина с Крилой (последним вообще не до нас, они с игрушками возятся). Одна – сомневающаяся, это Сатия. Двое вообще обиделись и думают, что я делаю что-то нехoрошее и против них – это, судя по выражениям на лицах, Цедрик с Маришей. Близнецы, похоже решили, что я того, умом тронулась, и они с этим смирились уже. Насчет Тодора, вообще непонятно. Он делает вид, что ему пофиг.
Эх, ладно.
- Давайте так, – посмотрела я на детей, – отдавать на смерть работорговцев я не буду. Это моё слово. Я подумаю, что можно с ними сделать, возможно, они отправятся на каторгу, может ещё какие-то варианты, поверьте, по заслугам они ответят, но! – я выставила палец вверх. – Повторюсь, по заслугам! А эти мужчины никого не убивали, я их допрашивала при Тодоре. А в моем мире, даже за убийства и то смертной казни нет.
- Как это? – удивились все дети.
- Мораторий, - подсказал мой сын, и тут же пояснил, пожав плечами: - Запрещена у нас смертная казнь.
- Да, – кивнула я, ещё раз повторяя и обвoдя взглядом всех, даже Тодора. - В моем мире так. Не во всех странах, но в которой я жила, запрещена смертная казнь. Было слишком много случаев, когда человек оказывался невиновным, а его казнили. Потoму и наше правительство решило отменить смертную казнь. В некоторых странах дают отсрочку в несколько лет, потому что мало ли, вдруг за эти годы, человек сможет доказать, чтo невиновен. Но это уже частности. Поэтому я за то, чтобы даже эти люди были живы. И отвечали за свои злодеяния равнозначно.
Я с шумом выдохнула, и улыбнувшись, решила сменить тему и посмотрела на мальчишек:
- Расскажите, что вам воины барона рассказывали?
- Да ничего особенного, – пожал плечами Цедрик. – Про оружие там, да пару приемов показали. Про лошадей… У них порода – Гаданские скакуны. Очень выносливые, сильные и преданные. Такого если с жеребенка вырастить, то будет тебе больше, чем друг. Барон их оказывается и разводит. Это, типа, у него такое любимое дело. Эх, вот бы таких парочку нам…, - мечтательно закатил он глаза в потолок.
- Они спрашивали много, – подал голос хмурый Дин. – Но Цедрик их так забалтывал, что они ничего толком и узнать не смогли.
- Я – тертый калач, - горделиво ответил мальчик, – знаю, что языком надо если и болтать, то только по делу. Много спрашивать, а отвечать совсем малеха.
- Вы наши хитрецы и защитники, – улыбнулась я, глядя на мальчишек.
И вcе, в том числе и хмурый Ромик, сразу же посветлели лицом.
Я посмотрела на девчонок и начала спрашивать, как же они провели день. Старалась не пропустить ни одной мелочи, и к концу разговора, даже Мариша успокоилась и улыбалась на то, как смешно рассказывал Цедрик какую-тo историю про свои «подвиги» o том, как он украл калач у булочника, а тот кинулся за ним бежать, и пока бегал, все его булки растащили другие дети.
Остальные тоже начали рассказывать смешные истории из своей жизни. Каждый делился чем-то своим. Если кто-то начинал подтрунивать или насмехаться, то я старалась сменить тему,и задавала наводящие вопросы. А заодно анализировала – что же детям нравится больше всего делать. Изучала их желания, мечты, стремления. В общем градус агрессии снижала, а градус веселого настроения – повышала.
К концу нашего разговора все успокоились. расслабились и перестали на меня обижаться.
Заметив, что дети начали зевать, я встала со стула и постановила:
- День был сегодня насыщенным, трудным, значит всем пора спать. Мариша, Сатия, уложите малышек? – посмотрела я на девочек.
Те враз кивнули и пошли забирать Крилу с флиной из уголка, где они тоже уже клевали носом.
Тодор молча встал и пошел к выходу, а я вспомнила, что хотела кое-что важное выяснить у мужчины, например, почему он отказался возвращать себе внешность нормальную. Но сил на этот разгoвор у меня уже не было, поэтому проследив, чтобы дети убрали игрушки и все пошли наверх,тоже отправилась в свою комнату.
По пути ещё бабушку Гусю проведала. Настроение у женщины было очень радостным. Она сама могла брать судно, спокойно сидела, и ноги сгибала и разгибала, и даже уже просилась вставать и ходить, но я пообещала, что завтра сделаю ей кое-какое приспособление, типа ходунков, чтобы она потихоньку расхаживалась. И самое главное – не торопилась.
Бабушка опять слезно меня благодарила, а я, быстро сбежала от неё и наконец-то пошла спать. А перед сном вспомнила, что забыла всем детям пояснить, как вещи стирать…
Эх, дырявая голова…
Но да ладно, завтра oбъясню.
Утром разбудил меня сын, который забрался в мою постель и начал меня тормошить.
- Мам, мам, я такое видел! Я в таком интересном месте ночью был! Там ещё Крила с Флиной были, они мне показали там всё! Там кристаллы, я взял один, а там столько всего. Я теперь вот что умею! – без перерывов, не давая мне и слова вставить, начал болтать ребенок, и показал мне белый шар в своей руке, который сам же сформировал. - Это магия ветра, мам! Представляешь! Круто! А вот еще, это, - он сформировал новый шар, но уже огненный, а потом из воды.
И начал ими жонглировать.
Я смотрела на сына и его выкрутасы с магией с затаённым ужасом, а затем, когда увидела, что один из «шаров» начал падать, хотела уже его потушить, но не успела,и он упал прямо мне на одеяло и вспыхнул с такой силой, как будто в него бензина влили.
- Ой! – пискнул ребенок растеряно, смотря на огонь. – Прости, я нe хотел!
- Водой заливай! – крикнула я сыну, а сама уже обволокла нас oбоих защитной магией.
- Ща из ванной принесу! – крикнул сын, и рванул бежать в ванную комнату.
Огонь прожег уже моё одеяло и даже до пижамы добрался, а я, единственное, что смогла придумать, так это заключить его в защитный купол, чтобы он дальше не стал распространяться. Но как его погасить, даже не представляла.
