class="p1">Зато теперь он может рассказывать друзьям, что когда у него жила адептка, они вместе сломали кровать.
Жаль, что у него нет друзей.
* * *
Итог первого дня самостоятельной жизни: минус кровать, плюс собака. Со стороны кажется, будто вышли в ноль, но вряд ли у Малкольма будет такое же мнение.
С утра я зачем-то полезла под кровать, чтобы выяснить, получится ли починить ножки или хотя бы сделать вид, что они подломились не потому что я потащила в постель всех животных сразу. Но вместо этого обнаружила странное. Изящные деревянные ножки как будто кто-то обгрыз в самом узком месте. Вряд ли они подлежат восстановлению. Неужели даже в этом районе водятся термиты? Я думала, их давно вывели практически отовсюду. И об этом тоже придется сообщить Малкольму. Ох, впереди еще два дня в одиночестве. Только бы дом устоял!
Ося куда-то ушуршал ещё до того, как я проснулась. Пес спрыгнул следом и, пока я умывалась и причесывалась, зевал и потягивался. С тоской размышляя, что взять его себе ну никак не получится, я в очередной раз, пока грелась вода на кухне, кинулась примерять платья для дефиле.
— Нет, в черном определенно нельзя идти, — вздохнула я, рассматривая собственное отражение.
Хвост вился вокруг ноги, вырез спускался к самой ложбинке, а тонкие лямки казались совсем невесомыми. Настолько, что я даже не чувствовала себя одетой.
— Придется надеть платье, подаренное Генри, — вздохнула я и опустилась на постель рядом с ним.
Пес, внимательно наблюдавший за метаниями, склонил голову.
— Как же не хочется! Но в этом…
Я растерянно себя оглядела. В сидячем положении платье вместе с коленками обнажало ещё и бедра.
— Надо было завалить конкурс зелий. Да? Что ты так смотришь? Пойдем поищем завтрак. Ты вчера ничего не ел, наверняка голодный. Только чем тебя кормить?
Пес не выказывал агрессии, но я хорошо помнила утробный, полный звериной ярости, рык. У меня никогда не было даже самой маленькой собаки, и я понятия не имела, ни чем их кормить, ни как это делать. Краем уха как-то я слышала, что существуют специальные корма, но на практике никогда не приходилось их покупать.
— Значит, тушеное мясо ты не хочешь. — задумчиво произнесла я.
Пес активно завилял хвостом.
Может, попытаться заказать корм? Или спросить у девочек?
Мысленно я начала перебирать всех, кто мог хоть что-то знать о собаках, а параллельно достала мясо. Вчера так испортилось настроение, что аппетит совсем пропал. А сегодня проснулся едва ли раньше меня и вместо традиционных сырников захотелось мяса и побольше.
При виде вырезки пес замотал хвостом активнее.
— Что? Хочешь сырое?
А собакам можно? Не просто же так для них придумывают корм. Что я буду делать, если ему станет плохо? Пищевые отравления у животных даже не проходят у нас, это программа звериных академий.
— Конечно, ты голодный. Но можно ли сырое мясо… с одной стороны, ты умный пес и не должен есть то, что тебе навредит, но с другой — я ведь помню Осю и зелье. У кого бы спросить… ну почему Малкольм не сказал, как с ним связаться.
Пес все активнее и активнее махал хвостом, и в тот момент, когда я почти решилась угостить его мясом — настолько жалобно он смотрел, раздался сигнал МагПада.
— Вот демоны!
Вдруг это Малкольм? Проверяет, как мы тут. Или девчонки, принесли какую-нибудь новость?
Я опасливо покосилась на пса. Весь его вид так и говорил: ну давай, беги уже, наконец-то я доберусь до вожделенного сочного кусочка мяса. На всякий случай, чтобы не лишиться завтрака полностью, прежде, чем отправиться за МагПадом наверх, я прихватила тарелку с мясом с собой.
МагПад удивил: вызов шел с неизвестного места, не из столицы. Пожалуй, стоило сделать вид, что я не слышала вызов, но любопытство жгло сильнее страха. И каково же было мое удивление, когда я увидела… отца.
— Папа. Как ты достал МагПад? У вас же нет связи!
— Привет, дорогая. Небольшая командировка в более развитые районы. Буквально на пару дней, вот решил тебя вызвать. Как у тебя дела?
— Отлично, хотя дистанционка — это странно. Но у нас много пар, даже бывают практики и… гм… конкурс тут, в общем… времени почти нет.
— Ну и славно, мы с мамой очень переживаем. С Малкольмом сдружились?
— Пап, он же мой преподаватель!
— Да? — Папа явно сделал вид, что удивился, и я укоризненно покачала головой.
— Да, и не говори, что не знал.
— Анастасия, — строго произнес он, — не думаешь же ты, что я слежу за карьерами и личными жизнями всех своих подчиненных? То, что Малкольм преподает, я знал, но совершенно не вникал, где именно. Но я очень рад, что ты в порядке и можешь учиться.
— Спасибо тебе, пап, — улыбнулась я. — Слушай, у меня тут вопрос, а Малкольма как раз нет.
Я подхватила МагПад и понесла вниз.
— Ты не знаешь, собакам можно сырое мясо? Вчера я нашла раненого песика. Кажется, он хочет, чтобы я дала ему сырого мяса, но я не уверена, что собакам можно.
— Вообще нежелательно, но если ты имеешь в виду мясо для тартара, которое ешь обычно, то все должно быть в порядке. А что за собака?
— Сейчас покажу, — сказала я, входя в гостиную и направляя МагПад на пса, послушно сидевшего возле стола.
При виде МагПада с изображением отца, у собаки почему-то расширились глаза. А папа после трехсекундной паузы произнес:
— Анастасия, ты что, так издеваешься надо мной?
— Пап! — Я по-своему истолковала эту фразу. — Знаю, ты думаешь, что Малкольм будет ругаться за то, что я без спроса притащила такую огромную собаку в его дом, но.
— Это — Малкольм! — рявкнул отец.
Воцарилась звенящая тишина.
— А?
— Только не говори, что ты не знала, что Малкольм Криган — оборотень. Я ведь рассказывал тебе о нем!
— Нет, не рассказывал!
— Рассказывал, Анастасия. Я сто раз говорил, что в столице у меня живет друг-оборотень! Что мы вместе служили и что к нему можно обратиться.
— Но я… я.
Я умолкла. Растерянно переводя взгляд с отца на соба. Малкольма, я чувствовала, как к щекам приливает кровь.
— Ты мог сказать конкретнее?! Дорогая дочь, я отправляю тебя к своему другу Малкольму Кригану, он — преподаватель и ОБОРОТЕНЬ. Папа, я мыла ему лапы!
И папа, вместо того, чтобы ужаснуться, повиниться или на худой конец успокоить меня… фыркнул. Правда, тут же снова посерьезнел, но перед этим явно представил, как я мою лапы оборотню, и фыркнул!
Теперь, при дневном свете,
