шокировать окружающих тем, что моя будущая невеста немного не в сознании, а отвечать за неё будет её фамильяр.
Собрав дары и подношения, мы отправились в путь. Обычно этот обряд единения проводили в день свадьбы, но ситуация диктовала свои порядки.
Рыжие локоны моей невесты только подчёркивали её бледность. Хотел бы я, чтобы она присутствовала на этой церемонии, ведь наряд ей очень шёл. В длинном молочном одеянии, украшенным россыпью драгоценных камней она смотрелась, словно фарфоровая статуэтка. Хрупкая и нежная.
С главным служителем храма был уговор, что на церемонии не будет никого, кроме него самого.
— Она жива? — неуверенно спросил мужчина, что должен был вести церемонию.
— Она жива, мы истинная пара, но на неё наслали морок.
— Я не могу провести обряд, когда один из супругов находится в затуманенном разуме.
— Мостом послужит фамильяр, если Иста даст своё благословение, то обряд будет считаться совершённым по всем правилам, — тоном, не терпящим возражения, произнёс я.
— Если же согласия не будет, то пообещайте больше никогда не осквернять храм своим присутствием.
Я согласился.
Алтарь девы жизни был выполнен как небольшой островок зелени внутри храма, на которого сверху падал свет. Говорили, что она сама появлялась посреди этого круга во время нескольких церемоний.
Служитель встал к нам спиной и обратился к деве, взывая к её ответу. В следующий момент вспышки света замерли в воздухе, а на земле алтаря появились и распустились цветы. Клубок света, перекатывающийся, словно маленькое пушистое облачко, приказал оставить нашу троицу с ней наедине.
Когда служитель покинул зал, искры света разлетелись во все стороны, создавая вокруг нас купол.
— Я не хотел разгневать вас, Иста, — я уже было начал говорить, как она жестом показала мне молчать, приобретая очертания женщины в белых одеждах.
— Спасибо, что принёс её сюда, здесь ей действительно помогут. Но способ вы выбрали неверный. — Дара взмыла в воздух, и Иста бережно уложила её на алтарь, растения оплели девушку, создавая кокон. — Её разум борется с тем, что происходит, но без помощи она оттуда не выберется. В моём храме она будет в безопасности, я не дам нарушителю спокойствия затуманить её разум своими россказнями.
Затем женщина подошла ко мне, взглядываясь в глаза и нажала на три точки: лоб, сердце и живот. Я почувствовал резкую боль, словно изнутри что-то пыталось меня разодрать, но мягкий и спокойный голос девы заставил меня сосредоточиться на нём.
— Я надломила печать, как вы и хотели. Снять не смогу, потому что это разрушит мою обитель и может навредить девушке. Трещина идёт в трех пространствах, в настоящем, внутреннем и прошлом. Это ускорит процесс. Если ты не справишься со своим драконом, он погубит всё твоё королевство.
Искры угасли, а вместе с ними исчез и барьер. Женщина снова превратилась в облако и позвала служителя обратно.
— Эта девушка останется здесь до того, как придёт в сознание, а на просьбы юноши откликаться впредь без укора. Вы позабыли, что здесь рады всем, кто просит о помощи, и найдётся решение в любой ситуации, сколь бы сложной и необычной она не казалась на первый взгляд.
Мужчина виновато склонил голову в низком поклоне, а дева исчезла. Не думал, что когда-нибудь своими глазами увижу одну из семи, быть может, если бы больше людей сейчас в них верил, то и беды обошли бы стороной.
В замок я вернулся уже один, Лесси осталась возле Дары в ожидании, когда она придёт в себя. Меня бросало то в жар, то в холод, пришлось воспользоваться каретой, на которой привезли девушку.
В полубреду я то проваливался в сон, то стонал от боли, мечась из стороны в сторону, а на полпути сам не помню, как приказал остановиться, уходя глубоко в поле.
— Я жда-а-а-а-ал — утробный голос пронёсся в моей голове, я слышал его уже раньше. Дракон.
— Ты не хозяин здесь! — из последних сил, что у меня оставались, крикнул я, сопротивляясь.
Лицо и руки пылали, стихии магии словно поглощали меня.
— Прими моё превосходство, и я избавлю тебя от страданий. Человеческое тело не способно этого выдержать.
Я лишь помотал головой, не в состоянии сказать и слова, лишь крик вырвался из глубины. Перекаты воды гасили обжигающее пламя. Вспышки света и туман, разряды гроз и колкость земляных оков, шипы цветов и тягучая сладость магии внушения одолевали меня друг за другом, проносясь красочно чередой по моему телу, разуму, вокруг меня.
Увидев происходящее издалека, стражники, сопровождавшие меня в этой поездке, двинулись в сторону столицы одни, может, за помощью, а может, и в страхе. Самым сложным оставалось держать в памяти рассудок и не соглашаться с драконом на его всё более заманчивое предложение.
Я остался в поле на всю ночь, то крича от боли, то проваливаясь в небытие от усталости и напряжения. Эту ночь я не забуду никогда, если, конечно, останусь в этом мире.
Редкие капли дождя и прохладный ветер привели меня в чувство уже на рассвете. Поле вокруг меня оказалось уничтожено, словно здесь бился десяток магов.
Столпы камней возвышались вокруг, явно приняв на себя несколько разрядов молний. Растения оказались сожжены, а куда ни посмотри, ближайшие места окутали тернии сухого колючего растения, вонзающегося тонкими иголками глубоко в плоть.
Надо было добраться до замка, сейчас, весь в лохмотьях, грязный и израненый и я был похож скорее на нищего, чем на наследного принца.
— Ты достоин, — раздался голос в моей голове, окружая меня золотым туманом. — Управлять магией ты ещё не умеешь, но я помогу. Я слишком много времени провёл в заточении.
Мерцающая дымка подняла меня ввысь, создавая подо мной скакуна. За считанные мгновения мы преодолели путь до столицы.
— Дальше сам. — произнёс дракон.
Радовало, что он больше не пытается завладеть моим телом, и что ночная пытка наконец закончилась.
Ранним утром только редкие торговцы открывали свои лавочки, и им не было дела до бродяги в оборванных одеждах. У стен замка стража меня признала, а стоило оказаться во внутреннем дворе, как вчерашняя охрана в ужасе пала на колени, моля о пощаде.
Увидев утром окружающий меня хаос, я был рад, что никого не изувечил и оттого просто отпустил их с миром, они жизни свои спасали, а помочь ничем не могли.
При виде меня слуги шарахались в стороны, а я не понимал причину, ведь грязь не должна была их так отпугивать, пока не увидел своё отражение в первой зеркальной поверхности.
Сперва я подумал, что