спинами казалось даже не дышали.
— А мне казалось, что я не пленница.
— Люди в твоем положении обязаны подчиняться, а не пытаться думать, — выплюнула Алхимик в ответ, — А теперь молча вышла и села в клетку.
— В клетку? — шепотом спросила я, — Какую клетку?
— Железную. Или ты думала, что наказания не будет? Публичное унижение отлично напоминает о том, кто здесь хозяин и чего стоят тебе твои глупые решения.
— Я — послушница! — уверенно заявила я, но голос предательски задрожал. Эта женщина пугала меня. Она была не просто сильной и властной, она была очень жестокой и, самое ужасное, эта жестокость доставляла ей удовольствие, — Вы не можете так поступать со мной!
— Послушница, но не Алхимик.
Мой страх ее распалял, она наслаждалась тем, что делала и жаждала, чтобы я дала ей новый повод для развлечения. Поэтому она сделала несколько шагов назад, оказавшись на крыльце дома. Гвардейцы двигались синхронно, отступая назад.
— Прошу, — мягко, даже немного нежно сказала она, но достаточно громко.
Я взглянула за ее спину — гвардейцы расползлись по своим лошадям, окружая клетку, маленькую, тесную, с ржавыми кривыми прутьями, которая была привязана цепью к новой и красивой повозке с золотыми колесами и вырезанным гербом по бокам. И вокруг этой клетки, но не близко, но и не совсем далеко собралась настоящая толпа, которая ловила каждое наше слово, тихо перешептываясь.
«Алхимик в городе…».
«Я знаю эту женщину, она выпорола мою мать лет двадцать назад за испорченное королевское белье, она нисколько не изменилась!».
«Алхимик Джованна…».
«Рыцарь пыток!».
«Чертежи ее пыточной были проданы заморским купцам…».
«Она же Графиня в горной гряде, что она тут делает?».
Люди продолжали шептаться, а все вокруг, включая Алхимика и меня, жадно вслушивались в каждое слово. Наверно поэтому эта женщина меня не торопила — она наслаждалась слухами о себе. Любой другой был бы в ужасе от того, о чем судачат эти люди.
— Вивьен… — голос Шейлы дрожал, но она мужественно вышла вперед, — Зачем ты приходила, Вивьен?
Шейла звучала отчаянно, ей казалось, что это последняя попытка поговорить со мной, ведь после такого публичного унижения у меня не будет желания покидать без разрешения замок, а возможно, они оставят мне эту клетку мне в наказание.
Я посмотрела на нее через плечо: испуганная, такая маленькая и беззащитная, ее темные глаза наполнились печалью. Чем я вообще думала, когда приходила сюда?
Я вымученно улыбнулась и сказала:
— Я просто жутко соскучилась.
— И я…
Шейла прекрасно понимала, что правду ей не скажут и действительно неизвестно встретимся ли мы с ней снова. И этот короткий диалог, который вроде бы лишен всякого смысла, сопровождался теплом души каждой из нас. И не нужно было множество слов, чтобы сказать друг другу, что мы не чужие люди и никогда такими не будем.
Я отвернулась, глотая слезы, сжимая зубами щеки до крови, чтобы держать себя в руках.
Измученная, сломленная и не вполне уверенная, что делать дальше, я выглядела и ощущала себя жалкой, глупой и одинокой. Словно животное, посаженная на цепь, не имеющая своей воли и чувств, тряслась по неровной дороге, вжимаясь спиной в прутья, задыхаясь в неволе. Пытливые взгляды были повсюду, каждый кто видел меня не мог отвести взгляд, пытался поймать мой, словно это помогло бы им понять, как я оказалась в этой клетке. Это было невыносимо. И я просто их закрыла. Сквозь веки наблюдая как медленно проплывают надо мной кроны деревьев.
Дерзкая Джованна не произнесла больше ни слова, как и не один из ее гвардейцев. Напряжение было разлито в воздухе липким ликером, окутывая всех своей тошнотворной сладостью. Разве что общество Элиаша могло сравниться с этой пыткой.
Бабушка Антониа. Нет у нее родственников, это точно. Что могло сподвигнуть женщину в летах, с больными ногами уехать из дома и не оставить о себе никакой информации? Вообще ничего? Только одно. Она что-то знает и сделала все возможное, чтобы ее не нашли. Даже родная внучка.
Был ли у меня шанс отыскать ее без зацепок, если бы алхимики не посадили меня в клетку, как глупую птицу?
Нельзя было привлекать их внимание, именно это я и делаю, именно это и заставляет меня нервничать.
Иллюзия свободы, иллюзия выбора, вот что они со мной сделали. Все, что я делаю они терпят, пока им это не мешает.
p. s. я все еще холю и лелею надежду, что смогу набрать на этой платформе 50 подписчиков и начать, наконец, вести здесь блог! Поэтому подпишись, пожа-алуйтса! И оцени главу!)
Глава 17. Признать поражение — это не значит проиграть
Я сидела в своем мрачном углу в своих темных одеждах и только золотистые волосы меня выдавали, привлекая внимание скучающих обитателей замка. Я поджала губы, мечтая вернуть свою шляпу, в которой так легко было стать невидимкой. Проведя руками по растрепавшимся локонам, поняла, что забыла завязать волосы и теперь ощущала себя неуютно — слишком женственно, привлекая к себе непрошенные взгляды.
Официальная часть закончилась, Марианна подхватила Ланса под руку, и они спустились в редкую толпу, сдержанно улыбаясь. Их спины прямые, осанка идеальная, мимика лица заранее отрепетирована. Эти люди не в первый раз принимают на себя внимание пары десятков любопытных глаз.
Не желая встречаться с ними сегодня, я поднялась и собиралась покинуть зал, но наткнулась на чью-то стальную грудь.
— Ой, прошу меня извинить… — пробормотала я, пытаясь обогнуть препятствие в виде живого человека. Но человек крепко сжал мой локоть, заставив отдать ему все мое внимание и позабыть от чего мне так хотелось быстрее сбежать отсюда.
— Анзель? — пискнула я.
Он окинул меня пристальным взглядом.
— Давай выйдем.
Я не двигалась.
С тяжелым вздохом, который мог сотрясти стены, он отпустил мой локоть и протянул руку.
— Сейчас же.
— А сказать пожалуйста? — пробормотала я и с серьезным запозданием горделиво вздернула подбородок.
Он прищурился.
— Я много чего могу сказать, и тебе следует быть благодарной, что я придержу все это при себе. В этот раз.
— Ну и пусть, — проворчала я. — Уйди.
Он подождал, но я не взяла его руку, и тогда он бросил недовольный взгляд в толпу позади меня, а в следующее мгновение раздражение на его лице сменилось холодной сдержанностью.
— Вивьен! — рявкнул он, и я невольно улыбнулась. Он прекрасно умел прятать чувства и в этот момент я неимоверно его бесила, он не мог скрыть это до конца. Его вторая рука собственнически легла мне на талию, крепко сжимая кожу, мы стали слишком близко
