— Я чувствую, что-то грядёт, — сказал он после паузы. — Я чувствую, как оно неизменно становится всё более спешным. Ты чувствуешь это, Светоносная?
Повисла тишина, пока она пыталась почувствовать то же, что и он.
Ещё через несколько секунд она почувствовала, как её охватывает какой-то жуткий ужас.
Она почувствовала безнадёжность, с которой, как она поняла, какая-то её часть боролась с самого возвращения через врата. Безнадёжность, которую она ненавидела всеми фибрами своего существа. Это ощущалось подобно смерти. Это чувство напоминало отчаяние, конец всего, что она когда-либо любила в своём свете.
Кэл предупреждал её об этом.
Иные… они не были по ту сторону дверей, ожидая, когда можно будет пройти. Испуганная часть её сознания думала именно так, но это чувство было иллюзией. Оно было ложью, независимо от того, насколько реальным это казалось ей.
Иные не были опасностью, которая возникнет, если она откроет двери.
Иные уже были здесь.
— Я думаю, они проникли в материальные миры уже давным-давно, — сказал Кэл, чувствуя то же, что чувствовала она. — Думаю, мы замечали это в мелочах… когда сражались с тёмными существами, которые проходили через двери. Мы замечали это, когда в человеческом мире происходили внезапные, тёмные смены власти, происходили плохие вещи, которые казались почти сверхъестественными по своей природе… подобно разложению внутри самого мира. Но с уходом Древних, без противовеса этой силе…
— Они превзойдут нас, — закончила Алексис, видя это его глазами. — Они заключат нас здесь в тюрьму. Поработят нас. Извратят нашу реальность… навяжут всем нам свой взгляд на мироздание. Пока мы не поверим, что вокруг только тьма, что правды нет. Света нет. Ничего, кроме тяжести, отчаяния, борьбы и убийства друг друга за деньги и власть…
— Это уже произошло в моём мире, — сказал Кэл. — Ты видела это. Мой отец управлял этой силой. Он сделал всё, что мог, чтобы изолировать нас от других миров.
Он мрачно посмотрел на неё своими бледно-зелёными глазами.
— Мир Странников не всегда был таким таинственным, Алексис, — сказал он. — Мы не всегда были так далеки от всех других планет и измерений. Раньше у нас были гости. Была налажена торговля с каждой планетой каждого известного измерения. Браки между людьми из разных измерений были обычным делом до того, как мой отец объявил их вне закона. Только после того, как мой отец пришёл к власти, всё стало так, как сейчас. Он изолировал нас от остальных миров. Он развязал с ними войну, отрезал им доступ к нам. Некоторые из нас в конце концов восстали и свергли моего отца. Они сделали меня королём, и я пытался изменить это, но слишком многие привыкли к тому, что творил мой отец…
Кэл посмотрел на Алексис, скривив губы.
— Слишком многие жаждали этой власти, жаждали отравленных подарков, обещанных Иными. Иные воспользовались этим и дали отпор.
Уставившись в ночь, он стиснул зубы.
— Когда некоторые из нас продолжили сопротивляться, они нанесли, как они надеялись, последний, сокрушительный удар. Чтобы полностью изолировать нас. Чтобы гарантировать, что никакому другому, лучшему миру не будет позволено существовать. Они не позволили бы нам сравнивать их ужасный тёмный мир с чем-то лучшим. Они не позволили бы нам надеяться, мечтать о лучшем пути для себя. Единственный способ сделать это — уничтожить всех Светоносных. Создать каждый мир по образу мира моего отца… чтобы мы все приняли их реальность как единственную возможную.
Алексис почувствовала лёгкую тошноту.
Она могла видеть всё это через Кэла.
Она могла чувствовать это, пока он говорил.
Она помнила тяжесть его мира, каким угнетающим он казался.
Она помнила, что даже счастье там не ощущалось, как настоящее.
Это было похоже на диверсию, отвлекающий маневр, даже на театр.
Она не встретила там ни одного счастливого существа, не считая Боргена.
— Борген проводил много времени за пределами планеты, — сказал ей Кэл, отмахнувшись рукой. — Это было одним из преимуществ членов корпуса стражей, которые защищали тех, кто принадлежал к королевской делегации. Он также был частью сопротивления, которое свергло моего отца. Но ещё до всего этого они путешествовали. Они побывали в других измерениях… на других планетах… даже в других исторических периодах. Если они ещё не были рабами Иных, они оставались открыты свету Древних. Они узнавали другие способы ведения дел… другие пути бытия и жизни.
Он бросил на Алексис мрачный взгляд.
— Я знаю, что именно это спасло меня. Я также знаю, что Красный Дракон никогда бы не был свергнут без работы стражи, которая провела всё это время в других местах. И всё же это чуть не произошло… хотя я удерживал власть всего несколько лет, прежде чем мой отец попытался убить меня и вернуть себе трон.
Он погладил Алексис по лицу, и его слова звучали обеспокоенно.
— Он бы преуспел, если бы ты его не остановила. Он бы преуспел снова, если бы ты не убедила тех существ в Бангкоке помочь тебе.
Он взял её руку в свою и сжал её пальцы.
— Вот почему я думаю, что твой отец прав. Я думаю, что ты — ключ ко всему этому, Светоносная. Я думаю, что именно тебе предназначено открыть врата.
Он улыбнулся. Его глаза изучали её.
Алексис смотрела, как они становятся светло-голубыми с переливами фиолетового.
— Знаешь, в моём мире есть история о Последней Светоносной. Ты знаешь её? Говорят, эта Светоносная появляется в карете, запряженной огненными драконами, и целует принца, чтобы пробудить его ото сна. Как только принца будит Последняя Светоносная, его больше не называют принцем, или королём, простолюдином, или рыцарем.
Кэл ухмыльнулся ей. Его бровь изящно выгнулась.
— После этого он становится Лордом Света… он тот, чья любовь притягивает Светоносную, существо, которое приносит конец всей тьме.
Алексис фыркнула, закатив при этом глаза.
Несмотря на это, она почувствовала, как её лицо залилось румянцем.
Она неуверенно улыбнулась ему и покачала головой.
— Эта история кажется мне немного корыстной, — шутливо пожурила она. — Разве это не делает тебя Лордом Света?
— Думаю, что так и есть, — засмеялся он и погладил Алексис по лицу.
Затем он наклонился, чтобы поцеловать её, обхватив одной рукой её подбородок.
— Но ты вообще поняла саму историю, любовь моя? — Кэл насмешливо пожурил её в ответ. — Он герой, потому что помогает Последней Светоносной спасти весь мир. Он герой, потому что заставляет её Свет сиять ярче… потому что спасает её, чтобы она могла спасти всех.
Алексис задумалась над его словами.
Что-то в этой истории возродило боль в её грудь.
Однако в тот раз боль ощущалась почти приятной.
Она уставилась в темноту за прутьями львиной клетки и кивнула, как будто самой себе.
Затем Алексис снова повернулась лицом к Кэлу, и серьёзно посмотрела в его фиалковые глаза.
— Хорошо, Лорд Света, — сказала она. — Как нам это сделать? Как ты собираешься спасать меня, чтобы я смогла открыть дверь и спасти всех остальных?
Воцарилось молчание.
Затем они оба рассмеялись.
Все остальные в пещере покосились на них.
Алексис было всё равно.
Кажется, Кэлу тоже.
Однако, когда их смех постепенно стих, Кэл смог только пожать плечами. Та улыбка по-прежнему светилась в его глазах.
— Понятия не имею, — признался он. — У тебя есть какие-нибудь идеи, моя великолепная, наполненная светом, сексуальная жена-ялиек? Или нам стоит подключить ведьм?
— У вас есть ведьмы, — произнёс знакомый голос, заставив Алексис обернуться.
Она увидела Габриэлу, которая, должно быть, ехала к Старому Зоопарку со скоростью около трёхсот километров в час, раз так быстро сюда добралась. Теперь она стояла в объятиях Девина, всего в нескольких метрах от того места, где находились они.
— И у тебя есть ещё одна Светоносная, — сказал другой знакомый голос.
Алексис широко улыбнулась, увидев Даринду среди только что прибывшей группы.
