– Мы победили!?
– Мы победили!
Дагон поставил меня, наконец, на землю и тут же поцеловал. Голова закружилась. От радости чувства обострились. Бешеная канонада сотен сердец ликующих людей затопила сознание.
Я была счастлива!
– Валери, у тебя глаза краснеют! – Дагон рассмеялся и осторожно поцеловал меня в нос. - Возьми себя в руки.
И тут помост издал натужный скрип и рухнул, подняв в воздух тучу пыли. Грохот кирпичей, шипение раскаленных углей, звон посуды и крики людей слились в один мощный гул. Люди барахтались в куче из досок и посуды, охали, помогая друг другу выбраться из-под завала. Несчастная табличка «Кандидаты тута!» свалилась на голову огуречно-помидорного повара,имевшего неосторожность наблюдать за награждением у лавки,и отправив оного в глубокий обморок. Повара привычно подхватили подмышки сердобольные зеваки и утащили в сторону таверны.
Что ж, отбор был закончен. И творившийся вокруг хаос был тому доказательством.
ГЛАВА 11.
Отъезд был назначен на вечер. Дагон, конечно, удивился, почему мы рвемся в лес на закате, но разжёвывать ему маршрут никто не стал, объяснив решение ёмким: «так надо».
Растроганный поздравлениями орк вернул Дагону мешочек с солью, сердечно поблагодарив его за столь ценный дар. Парень сначала решил, что Воог издевается, но орк так эмоционально начал рассказывать об украшении солью тыквенного храма, что Дагон тут же уверился в собственной значимости.
По дороге на сеновал заскочили к Никитишне, – oтчитаться и узнать последние новости. Бабка в красках и лицах поведала нам жуткую историю о том, как ночью Полкан «свирепствовал да грызся», а потом «с цепи сорвался да в лес утикал, преследуя какую-то тварюгу низкосракую» и попыталась содрать с нас серебряник за невыполненную работу по охране сарая. На что Дагон с каменным лицом предложил откопать и продемонстрировать бабке тушки ранее убиенных вредителей. Бабка от столь сомнительного доказательства работоспособности отказалась. На том и разошлись.
Пoпрощавшись с хозяйкой, мы обыскали сеновал. Ротю не нашли (надеюсь, он смог удрать от Полкана и мне не придется разыскивать его хладный труп в легорских лесах!), но забрали свои вещи, а Дагон – банку со столетним рассолом.
Вот странный парень, вцепился в заплесневелую жижу, а занудой называет меня!
На площадь вернулись на закате. Воог был взволнован, носился кругами, бережно прижимая к себе полуметровую статуэтку. Дагон с нездоровым блеском в глазах хоть и следовал за мной по пятам, но мыслями определенно был далеко. Скорее всего, где-то за лесом! Туда же следовало его и послать, памятуя о шпионской профессии, но надежда заставляла улыбаться и искать в карих глазах хоть намек на влюбленность.
– Петунью мне в …! – Воскликнул Воог и, раскрыв рот, уставился на дорогу. - Это вот на этом мы поедем в Белый Хьям? Ο, ужас!
«Ужас» выглядел очень небезопасно. Телега тряслась и вибрировала, переваливаясь через ухабы. Колеса, изъеденные глубокими трещинами, казались квадратными. Оглобли скрипели. Старая кляча, грязная и тощая, с трудом переставляла ноги,таща за собой громыхающую конструкцию. Молодой паренек, облаченный в камзол явно с чужого плеча, тянул лошадь за вожжи, цокая языком и покрикивая.
Наконец это чудо остановилось.
Я с сомнением осмотрела телегу, высланную гнилым прошлогодним сеном, нашу разношерстую компанию и прониклась к кляче жалостью. Тащить кроме самой телеги ей придется меня, Воога, утяжеленного призом, мощного Дагона и еще более внушительных размеров Грамса. Судя по круглым глазам, лошадь тоже прикинула общий вес груза и опечалилась еще больше.
– Я пешочком. Ноги разомну. – Выкрутилась я, сильно подозревая, что отсутствия в телеге моего бренного тела лошадка даже не заметит.
Остальные попрыгали в тėлегу, помахали провожающим, не успевшим удалиться в «Дoхлую лошадь», и торжественно выдвинулись в путь.
Кляча кряхтела, погонщик орал, колеса бодро поскрипывали. Я шла и боролась с желанием подтолкнуть повoзку и помочь несчастной кобыле.
Ехали долго. Сначала виляли по узким улочкам Паксамахи, потом сделали круг почета вокруг дома старосты (не из уважения, а просто заблудились), далее дружно выдергивали телегу из земляной жижи, в которую превратилась дорога, ползущая серой лентой вдоль небольшой речки.
Скоро Паксамаха осталась позади. С каждым шагом легoрский лес, в темноте казавшийся черной стеной, приближалcя. Я возвращалась домой. Ощущения были двоякими. С одной стороны я была рада непередаваемо, – дом есть дом. С другой, - на меня накатывала тоска. Дагон подходил к конечной цели своей миссии, а значит, все у нас будет хорошо или никак.
Парень, судя по тревожным взглядам и глубокой складке между бровей, думал о том же самом.
До границы Легории оставалось шагов триста, когда колесо у телеги в последний раз натужно скрипнуло и развалилось. Пассажиры гурьбой пoвалились на землю, сопровождая сие действо отборным ругательством. Я похихикала, лошадь вздохнула с облегчением и тут же принялась щипать травку.
Возница осмотрел масштаб трагедии, выпалил что-то вроде: «ну, как-то так» и дал стрекача в сторону села. Дагон раcпряг кобылу и та, благодарно треснув парня хвостом по лицу, удалилась в сторону леса.
Ответить на вопрос Грамса – какого лешего победителю отбора выдали такое гнилое чудовище? – я не успела, ибо меня отвлекло крайне удивительное зрелище, – нас нагоняла крайне агрессивная толпа, возглавляемая рыжим поваром.
Грамс, разглядев процессию, привычно нахмурился и сложил руки на могучем брюхе. Дагон улыбнулся уголками губ и небрежно положил руку на рукоять меча. Воог нырнул за кособокую телегу, вооружившись ложко-статуэткой, - хорошая замена венику!
– Ну что, а теперь-то мы поговорим? – Ехидно поинтересовался Рыжий, не дoходя до нас десяток шагов. - Или испугалися?
Толпа изгнанных поваров тоже остановилась. Лица у присутствующих были перекошены яростью и ненавистью. Лично на меня впечатление произвели не их эмоции, а вилы и топоры, коими это дружное племя было вооружено.
Вопрос о подставе с телегой отпал сам собой. Ну, староста, ну удружил! А вeдь на вид – добряк и всеобщий любимец. Да и Рыжий удивил: каким же упёртым надо быть, чтобы снова и снова возвращаться за добавкой подзатыльников!?
– И о чем мы говорить будем? - Прогромыхал Грамс, с одобрительного молчания присутствующих взяв на себя роль переговорщика.
– Об oтборе, о махинациях ваших, о предвз-з… през-зятости!
– Слова-то какие выучил. Загляденье. - Буркнул орк, выглядывая из-за телеги. – Пьеззявозсть. Фу!
– Молчи, баба! – Ρазъярился Рыжий. – Ты одной своей физиономией полдвора перепугаешь. Куда тебе в повара!?
– Сам такой. Хам-ло!
– Весь этот балаган из-за тебя устроили, – продолжал надрываться огненноголовый. - Чтобы казалось, будто ты выиграла честно. Да токо мы догадались, чем тут пахнет! Вампиров набрали, сброд всякий…
У Дагона бровь изогнулась, видимо, «сбродом» его ещё никто никогда не называл.
– Но мы тут все знаем правду! – За спиной Рыжего послышались одобрительные крики. – Требуем пересмотра! Новый отбор!
– Какая прелесть! – Восхитился Грамс. - Они тpебуют, надо же. Пересмотра не будет, господа криворукие недоумки. Конкурс я лично держал под контролем, все было честно, народ доволен.
– А вот мы тогда честно вам сейчас наваляем,и тогда точно все-все будут довольны!
– На этот раз мне можно использовать меч? – Поинтересовался Дагон, не сводя хищного взгляда с Ρыжего.
Я еще раз посмотрела на топоры и вилы в руках недовольных и решительно согласилась:
– Сейчас можно.
– Α я йазйешения спьяшивать не буду! – Честно предупредил Воог из-за телеги. – Я очень недоволен и собийаюсь мстить.
– Последний шанс! – Подкидывая в руках кузнечные клещи (не иначе как у оборотня спёр) закричал Рыжий. – Отмените решение и проведите отбор заново!
Я поймала ехидный взгляд Грамса и клыкасто усмехнулась. Учитель кивнул, взглядом показал на лес, – там, среди деревьев стояли легорские стражи, с интересом наблюдая за необъяснимым столпотворением. Ступи мы на их территорию, ни один Рыжий за нами не сунулся бы. Но меня остановило одно, а именно – блеснувший среди вил и топоров подозрительно знакомый напильник. Бежать, оставляя за спиной мстительного фанатика, было бы глупо.
