и помимо того, что я опалила лицо пауку я задела и себя. От неожиданности он вскрикнул и начал падать вперед. Он царапнул мне шею, но этого хватило.
Я упала ничком, ноги больше не двигались.
Крис подбежал и за руки выдернул меня из-под ноющего паука, с ним как раз разбирался Ган. Со всех сторон набежали какие-то люди. Я слышала голос Чарны, Рикки и какие-то еще голоса. Я видела глаза Криса, они были беспокойными, он тряс меня, звал по имени и вколол мне что-то из шприца в вену. Потом голова закатилась назад, потом я слышала писк, а следом мерцающие лампы над головой. Потом все снова померкло.
— Почему ее не поместят в нормальную больницу? — женский голос звучал как будто из-под воды — Что это за дурацкое правило для «шестерок»? Она все еще человек. Она все еще наша Денни, она моя Денни! Оторвала бы им руки этим уродам. А как же их хваленый профессиональный кодекс?
Я попыталась улыбнуться, но не получилось, от боли свело губы. Чарна, это был ее голос. Она рядом.
— Успокойся, врач сказал она скоро придет в себя. Крис ввел ей антитоксин вовремя. Я тоже волнуюсь, но сегодня она откроет глаза, я верю, и ты присоединяйся.
Рикки он тоже тут.
— Да знаю я. Он молодец, вовремя сориентировался, но и увел ее тот паук у него из-под носа. И вообще я верю, просто — она понизила голос — Мне страшно, ясно? Три дня, она не приходила в себя!
Три дня? Ужас какой. Как же долго я тут лежала.
— Он виноват, может больше всех, но и нас рядом не оказалось.
Голос Рикки всегда, сколько себя помню, был голосом разума. Это он в экстренных ситуациях первый включал логику. Хотя прямо сейчас они, как и всегда винили во всем себя, а этого я совершенно не хотела.
Я попыталась открыть глаза, но стало больно, и я снова провалилась в сон.
Мне снился сад: большой, красивый, с множеством цветов и извилистым ручейком под моими босыми ногами. В центре был колодец, такой же сказочный как в мультфильмах про принцесс. Я улыбалась, мне было слишком хорошо здесь, чтобы скрывать улыбку. Запела птица, так красиво. Ее трель была так отчетлива слышна. А потом птица запела совсем другую мелодию, это была даже не мелодия скорее писк. Размеренный писк.
Я снова лежу, а тело сковывает боль. Пытаюсь открыть глаза, открывается лишь один наполовину. Руки тоже двигаются плохо, но вверх одна поднимается.
— Очнулась!
На белом фоне, который стоит перед моими глазами появляется заплаканное лицо. Чарна. Я выдавила из себя улыбку, но сил говорить нет. Из горла выходит сиплый крик, такое ощущение, что я уже вечность не пила.
— Молчи!
Она хватает меня за руку, нежно и так знакомо, свободной кистью она дотрагивается до моих губ. С ужасом понимаю, что они сухие и шершавые.
— Врач сказал, что тебе какое-то время будет трудно говорить.
Я слабо киваю и одновременно с этим, открывается второй глаз.
— Рикки сейчас придет, он очень обрадуется, что ты в сознании. Крис сидел около тебя почти сутками, представляю, как он отреагирует на то, что ты пришла в себя, когда тут была только я. Хотя, знаешь так ему и надо.
Она легко целует меня в лоб, и я чувствую теплоту ее губ. Они мягкие не то что мои, а голос звучит как красивая трель из моего сна, не как мои гортанные хрипы.
Я пытаюсь оглянуться, из моих рук торчат какие-то трубочки, а сама я нахожусь в совершенно белой комнате всего с одной дверью голубоватого оттенка.
Чарна сидит около меня справа на черном стуле и улыбается. Я хочу ей сказать что-нибудь, но не получается.
Снова засыпаю. На этот раз без сновидений. Просыпаюсь от того, что кто-то хлопает дверью.
Крис стоит всего в двух трех метрах от меня. Ну почему я не могу встать и подойти? Мне так нестерпимо хочется сократить между нами расстояние. Плевать на то, что случилось в переулке, я снова хочу оказаться в его объятиях и на этот раз не из-за страшного сна, мне просто нужно это. Физически необходимо.
Он замечает, что я не сплю и улыбается. Несмело, как будто не верит, что я и правда очнулась.
Он пересекает комнату и берет в руки мою ладонь. Они у него теплые, такие сильные, такие родные. Как я раньше могла обходиться без них?
Улыбаюсь, пытаюсь говорить, но выходит хрипло.
— Привет.
— Денни, — он смотрит мне в глаза и убирает прядь волос с моего лба — Извини меня. Прости за то, что наговорил, прости за то, что не спас от паука. Ты не должна была… — он шепчет так быстро — Ты не должна была там оказаться.
Я качаю головой.
— Ты не виноват — слова невнятные, горло снова саднит.
Я не хочу, чтобы он себя винил, мне больно от мысли, что все то время пока я не могла с ним говорить, он занимался самобичеванием.
Он просидел со мной еще пару часов, рассказывал мне, что было, пока я лежала здесь. Правда, он словом не обмолвился, что случилось с пауком, не рассказал про антитоксин, даже не сказал, что приходил сюда. Просто говорил о каких-то совершенно обычных вещах, вроде того, что я пропустила серию какой-то мыльной оперы или целыми днями шел мокрый снег. Рассказал, как Чарна взъелась на моего врача за то, что не может меня отправить в нормальную больницу для ведьмаков, а держит в отделении «шестерок». Я посмеялась, даже Крис хохотнул, но как-то не весело.
Больница для обычных магов тоже находилась на окраине, но была замаскирована под загородный клуб. Я была там всего раз, когда бабушка умирала. Она была матерью моей матери и я, наверное, даже должна была чувствовать боль утраты, но я не чувствовала. Бабушка была еще более холодная и высокомерная, чем ее дочь Ксена Лерой.
Мне стоило догадаться, что туда я не попаду, «шестерок» там не держали. Нас отправляют в один из старых корпусов главного штаба охотников. Тут несколько врачей, маленькие одиночные палаты, а кормят какими-то отбросами. Однако лечат, и довольно не плохо, если верить процентным показателям. Проблема «шестерок» в основной массе заключалась в их хозяевах, если мы заболевали, то совсем не факт, что это заметят вовремя.
У меня такой проблемы не возникло, с Крисом мне повезло. Да и
