Наконец, Ноэль спустила ноги с кровати и, чуть пошатываясь, пошлёпала в сторону ванной комнаты. Я подождала её несколько минут, покосилась на кровать Леа – обычно она сразу просыпалась вслед за подругой, но не сегодня. Пришлось пойти самой.
Ноэль дверь не заперла, сидела на бортике ванной, с лица и длинных распущенных тёмных волос стекала вода.
- Ты как? – тихо спросила я. Соседка пожала плечами:
- Вроде нормально.
- Кто тебе… – начала было я, но она оборвала на полуслове:
- Не помню. Может, никто. Просто кошмар приснился. Пожар вроде какой-то. Бывает.
- Пожар, который был в Джаксвилле?
Ноэль неопределённо мотнула головой.
- Я его и не видела почти. Ребята меня усыпили тогда, чтобы не орала. Понимали, что будут погибшие.
- А ты… хорошо помнишь директрису? – спросила я неожиданно для себя. Вообще-то я собиралась поспрашивать ребят, не так вот, ночью и в лоб, но – само вырвалось.
- Чаю бы сейчас, – почти с тоской отозвалась Ноэль. – Директрису? Смутно. Злющая тётка была, белобрысая такая.
- А вы о ней что-нибудь знали? Ну, о её семье, где живёт… Может быть, какие-то родственники к ней приходили?
- Она жила в Джаксвилле, как и остальные, – равнодушно ответила девушка. – А её семьёй был сын. Я правда плохо помню, Хортенс. Нас она терпеть не могла, но хотя бы не била, мы её нечасто видели.
- Ладно, – вздохнула я. Глупо было искать зацепки, десять лет – огромный срок, особенно для детей. – А она сама была одарённой?
- Малье Агравис? – удивилась Ноэль. Откинула волосы на спину, встала и принялась отжимать мокрые пряди. – Не знаю… не помню. А тебе зачем?
- Просто. Как ты думаешь… Делайн могла быть причастна к смерти Реджеса? И сбежала поэтому?
- Теоретически всё возможно. Но зачем?
- Не знаю. Например, она в него влюбилась. А он её отверг.
Ноэль уставилась на меня и глухо засмеялась.
- Какая чушь! Даже если бы и отверг, это же не повод… Она девушка здравомыслящая. К тому же все знали, что Дел с детства сохнет по Лажену.
- Да?
- Конечно, это все видели, но она-то ему как сестра. Что поделаешь. Она давно смирилась.
- Но… вы же столько лет не виделись после побега. Всё могло измениться.
Ноэль повернулась ко мне всем телом. Улыбнулась одним краешком губ, а мне стало совсем не по себе от этой её горькой улыбки.
- Знаешь, я думаю, у нас, скверных, есть ещё одна неизученная и недоказанная общая особенность.
- Какая?
- Мы однолюбы.
Дверь скрипнула, и я увидела лохматую серебристую головку Олви.
- Чего вы не спите? – пробурчала она укоризненно, и мы покорно пошли досыпать обратно.
Слова Ноэль звучали в моей голове, тихо-тихо, словно она до утра продолжала шептать их мне на ухо.
***
Малье Лестор отловила меня на следующий день, выцепила из толпы сокурсников, как клёцку из супа
- Хортенс, ты мне нужна и очень!
- Когда? – подозрительно спросила я, слишком уж возбуждённо сверкали глаза директрисы, а тонкие пальцы опять были унизаны кольцами, что явно свидетельствовало о сильном душевном волнении.
- Сегодня… завтра и послезавтра тоже! И весь следующий месяц. Зато в мае можешь быть почти свободна.
- Но завтра суббота! – взвыла я голодным младенцем. На завтрашний день было назначено свидание с Армалем… которое я с радостью бы перенесла, если бы не рассказала о нём Эймери и не поклялась бы сходить ему назло. А в воскресенье мы с Эймери должны были продолжать расследование. Правда, моё предложение съездить туда, где стоял некогда сгоревший Джаксвилль, Эймери отверг со смехом – мол, никакой ностальгии у него нет, а пепелище десять лет спустя вряд ли что-то ему расскажет, но всё же я видела, что он задумался.
- А в понедельник у нас начинается внеплановая аттестация! – истерично-радостно заявила директриса и принялась выкручивать свои многочисленные кольца. – Которая продлится примерно три недели: колледж будет вдоль и поперёк шерстить комиссия из образовательного отдела! Проклял нас кто-то, что ли?! Крысы в подвалах, недоразобранный архив, сбежавшая студентка, малья Глира отравилась и… ох, Хортенс, за два месяца до конца учебного года и выпускных экзаменов!
- Может быть, это как-то связано с гибелью мальёка Симптака? – спросила я, глядя ей в лицо. Директриса осеклась, а её взгляд ощутимо похолодел, картинные заламывания рук прекратились.
- А ты откуда знаешь?
- О, его экономка Реджеса из моего родного Флоттервиля, там у неё родня, а слухи быстро доходят, – беспечно сказала я. – А под сбежавшей студенткой вы имели в виду…
- Малье Савель подходила ко мне не так давно по поводу сдачи экзаменов экстерном, – сухо отозвалась директриса. – Я обещала ей подумать, просила написать заявление, как положено, но, видимо, ждать она не пожелала. А нам теперь отдувайся за бардак в документации: по документам студентка есть, а на деле – нет, а мы же несём за неё ответственность! С этими простаками безродными одни проблемы… В общем, идём работать!
- Завтра и послезавтра не могу, никак, – твёрдо сказала я. – У меня подготовка к свадьбе. И если я не приду на… семейные мероприятия, сюда нагрянет малье Гийом, а это куда хуже любой аттестации, честное слово!
- Ладно, – нехотя сказала директриса. Мне почему-то показалось, что с матушкой Армаля она слегка знакома и потому не стала упорствовать. – Завтра и послезавтра отдыхай, но потом… будь готова к ударному труду, моя дорогая. Кто, если не мы?!
«Универсальный вопрос», – со вздохом подумала я.
***
Для примирительной встречи Армаль выбрал небольшое, но крайне дорогое и пафосное кафе «У Мелдиса», то самое, в котором сделал мне предложение. Видимо, рассчитывал, что приятные воспоминания меня расслабят и настроят на правильный романтический лад. Воспоминания и в самом деле вызывали некоторую ностальгию, но вовсе не по свадебному браслету и не по вкуснейшему цветочному десерту, не по лиловым лилиям в вазах или той атмосфере неназойливой роскоши, которая всегда окутывала меня рядом с ним… Я скучала по себе. Той беззаботной Хортенс, которая ещё месяц назад наивно полагала, что сможет окончательно замять свои воспоминания о странном враге-друге детства. И может быть, даже замяла бы… я не скверная, быть однолюбом не обречена. Но судьба выстроила всё иначе, снова столкнула нас с Эймери, упрямо, настойчиво... зачем? За что?
Армаль умел ухаживать хорошо, от души, с размахом. Даже талантливо. Это как искусный танец, как освоенный в совершенстве главтон или любое другое искусство: если ты мастер, тело действует само. Вовремя подать руку, улыбнуться, отпустить реплику, снять и повесить плащ, смотреть, не отрываясь, из полуопущенных ресниц, подлить горячего глинтвейна… Он очень старался, у него было много нерастраченных сил, совершенно чистая совесть и ненадломленное сердце.
То ли слухи о нашей ссоре каким-то образом дошли до его родителей, то ли Армаль сам всё переосмыслил, но он действительно очень старался. Учёл почти все мои претензии: рассказывал о себе, расспрашивал обо мне. Я слушала и отвечала, без особых подробностей, но старательно поддерживала разговор, и хотя мой очаровательный официальный жених был бесконечно заинтересован только в себе, но он мужественно старался увидеть в этой сверкающей Вселенной самого себя и мою маленькую тусклую планетку.
- А что касается Сената, Хорти…
Вопрос будущей работы как-то отошёл для меня на задний план за последние дни, но я отработанно изобразила живейшую заинтересованность на лице: выражение, от которого уже болели мимические мышцы.
- Да?
- Думаю, это тоже можно… обсудить.
Я посмотрела на него с искренним удивлением. Надо же, на какие уступки он готов идти! Всё сразу и мне одной, за просто так, от большой любви?!
- Обсудить? – повторила я. – Армаль, слушай, действительно я не понимаю, в чём проблема. Почему тебя так раздражает и беспокоит эта тема?! Я понимаю, что роль Верховного сенатора мне не светит, конкуренцию твоему дяде не создам! Но и роль увлечённой домохозяйки – не та роль. Моя мать прожила так всю свою жизнь. С вазами и цветочками, разборками со служанками, ожиданием отца с работы, меня из школы, сплетни и чаи с подругами, которым нет до неё дела, жизнь в четырёх стенах. Я так не хочу!
