— Это потому, что я с тобой, — улыбнулась я его отражению. И с удовольствием наблюдала, как подошел, обнял, обдал дыханием шею.
— Я люблю тебя.
И я верила, что действительно любит. До самого неба и даже выше. И я люблю не меньше. Просто люблю. И теперь у меня была надежда, что в этой грустной сказке любовь рано или поздно победит.
— А она миленькая, — проговорила я, наблюдая за Лили. Дочка Эльвиры была очень подвижной и совсем не боялась взрослых. И улыбалась так, что сердце сжималось от умиления. Дети, особенно в таком нежном возрасте, не могут не вызывать улыбки и желания прикоснуться, потискать, услышать их заливистый смех. Такой заразительный.
— Я рада, что ты здесь, Аура, — проговорила Эльвира. Поорала, конечно, куда ж без этого. Обняла, расплакалась, но не испепелила. И то радость.
— Ваша девочка выросла. Теперь есть другая.
— Да. Но надеюсь, она не будет такой…
— Занозой в заднице?
— Проблемной, — улыбнулась Эльвира.
— Да уж. В этом вся я. А я вам написать хотела. Очень. Много раз порывалась. Я жилу нашла. Тройную, представляете?
Я говорила и говорила о пустяках разных и не могла остановиться. Нервничала просто. Уходить не хотелось. И чем меньше времени оставалось, тем больше я хотела остаться.
— Вы приедете поглядеть, как идет строительство?
— Когда?
— Думаю, через неделю они уже закроют жилу. А я хотела Миле ее показать. Ей равновесие восстановить надо. Видели, что с ее силой творится?
— Это из-за беременности. Но ты права, нервы ей полечить необходимо. Наверное, мы воспользуемся твоим предложением.
— Я еще спросить хотела, — внезапно проговорила я. И полог тишины поставила. Самый мощный, на который была способна. Но Эльвира улыбнулась и остановила.
— У Лили на редкость громкий голос. Поэтому мы с Корином изолировали эту комнату, в том числе и от прослушки. Спрашивай. Никто не услышит.
— Что вы знаете о ребенке Гвинервы? Еще одном из рода Леер?
Сам вопрос не удивил ее. Скорее, моя осведомленность в этом вопросе. А меня — ее спокойствие при этом.
— Ребенок действительно родился. И Арон поручил твоему отцу решить судьбу ребенка. Тогда он еще ему доверял.
— И куда он его дел?
— Я не знаю. Тогда меня… нас всех больше интересовала Лили.
Малышка Лили, услышав свое имя, поползла к матери, и та легко подняла ее на руки и усадила на колени.
— Значит, тупик.
— Прости, мне жаль, что не смогла помочь.
— Да. Мне тоже жаль, — ответила я и отобрала у малышки свой локон, который та норовила попробовать на вкус.
Мы ушли ночью. Акрон и я. Искать Илану. Зря я ее отпустила, но не думала, что выйдет все так… хорошо. Даже надеяться не смела. Боялась только, что Акрон поймет. Он многое понимал. Всегда. Может, и понял, но, как и раньше, ничего не сказал. С Милой мы договорились встретиться в Нерисе. Ей полезно сейчас будет вырваться из того клубка отчаяния, который сама же и сплела. Увидеть все другими глазами. Более ясными, что ли. А Мира к Черемшам проводит. Пока жилу не закрыли, нужно дать ей шанс побывать там. Увидеть то, что видели мы.
Из города легко выбрались, а вот дальше начались проблемы. Мы слишком много внимания привлекали. Непозволительно много.
— Одной мне легче было бы, — в который раз сказала я, а он в который раз просверлил укоризненным взглядом и увлек за собой в темноту. Патрулей стало больше, и страха вокруг. После нападения Свер больше не был свободным или даже беззаботным краем. И многие это поняли. Наместники отчаянно искали силу, способную если не защитить, то хоть противостоять. А кто защитит лучше Адеона?
— Думаешь, он пойдет на это?
— Почему сама не спросила?
— Не до того было.
Меня тогда счастье переполняло и желание не упустить ни одного мига из нашего, только нашего времени. Не до разговоров было о чем-то подобном.
Акрон хмыкнул, но ответил.
— Может, поможет, если наместники на уступки пойдут.
— Уступки? Насчет чего?
— Насчет союза против Легории. А они не пойдут. Слишком привыкли к своей свободе, к теплу, к этой безнаказанности всеобщей. После Аделара они испугались сами того, что натворили.
— Я догадывалась, что все не просто так.
— Не просто, — согласился он, — Безликие не полезли бы, если бы им не позволили это сделать. А теперь пожинают собственные плоды.
— У меня здесь много друзей. Им что-то угрожает?
— Так далеко вглубь никто их не пустит, успокойся.
— Слабая попытка меня подбодрить.
— Мир меняется, Аура. Война неизбежна. Теперь уже даже ты не сможешь этого остановить. Вопрос только в том, кто и на чьей стороне будет.
— На чьей будет Адеон?
— Я не знаю. Я не знаю, что будет, когда он узнает.
— Замолчи, — я не выдержала. Испугалась этого перехода к главному.
— Это не поможет, Аура. То, кто ты, и кто твой халф… В лучшем случае не отпустит.
— А в худшем?
— А в худшем нас ждет второй Арон.
— Я не допущу.
— Надеюсь. Но ты не знаешь, что такое связь побратимов. Истинная связь.
— Перестань меня пугать. Я прекрасно справлялась все это время. Как видишь, еще в своем уме.
— Ты никогда не встречалась с ним в реальном теле.
— Хочешь сказать, что встретившись с ним лицом к лицу, я разлюблю? Забуду все? Уподоблюсь Гвинерве с этой ее страстью? Ты меня не знаешь.
— Может, и нет. Но ты и сама не знаешь, что может случиться. И лучше, если ты скажешь ему об этом сама. Пока Азраэль не поведал.
— Он не сделает этого.
— Сделает, когда поймет, что Рейвен нашел тебя. Если уже не понял.
— Что?
— Ты светилась Аура. Испытывала слишком сильные эмоции. Я их чувствовал, да пол-Велеса пребывало в эйфории. Те, кто могут ощущать это. И даже если до него отголоски не дошли, то уж с обонянием у него все в порядке.
— Надеюсь, ты не прав.
— Надейся.
— Ты так говоришь, словно обвиняешь меня в чем-то. Я не выбирала себе халфа. Да будь моя воля, он был бы последним, кто…
— Почему? — перебил меня Акрон.
А я осеклась. Вот дура. Совсем забылась. Нельзя, нельзя им говорить о том, что именно Азраэль меня убил. Нельзя. Иначе он сорвется. И без того ужасная ситуация станет еще ужаснее.
— Давай лучше сосредоточимся на поисках девушки.
— Которую ты тащишь в Легорию? Действительно думаешь, что она наследница?
— Понятия не имею, кто она. Но очень хочу выяснить.
— Ты ведь на нее маячок поставила. Не логичнее бы было просто подождать ее в той деревеньке?
— Она ребенок почти.
— Дети должны рано или поздно вырастать.
