— Полагаю, мадам, что вместе с вами мы доведем общее число до тринадцати.
Либо она действовала на мужчин как яд, либо с Шапелем и впрямь что-то неладно.
Сидя в ночной рубашке перед туалетным столиком и расчесывая перед сном волосы, Прю мрачно обдумывала события минувшего вечера. Роскошное платье, которое ей довелось поносить всего несколько минут, теперь лежало перекинутым через спинку кресла. Завтра его снова уберут в шкаф, и одному лишь Богу ведомо, придется ли ей когда-нибудь надеть этот наряд снова.
Положив расческу на столик, девушка поднялась с места. Что такое случилось с Шапелем, что он так поспешно удалился? Он даже согнулся чуть ли не вдвое, как от острой боли, и затем бегом устремился в непроглядную ночь. Вернулся ли он? Если да, то он не потрудился снова появиться на вечеринке. Даже отец Молино не знал, где он. И Прю так и не осмелилась никому рассказать об их свидании в саду, а также о том, что именно ее поцелуй заставил Шапеля с криком скрыться в темноте. Возможно, слово «крик» было и не вполне уместно, в действительности он не повышал голоса, однако он с тем же успехом мог и завопить. Как она могла надеяться испытать в жизни настоящую страсть, если единственный мужчина, которого она желала, отказывался ей уступать?
Тут в ее мысли проник какой-то слабый звук. В чем дело? Звук раздался снова. Кто-то стучал в дверь, и ее снова охватил прилив надежды. Быть может, это Шапель?
Быстрыми, неслышными шагами Прю проследовала по ковру к двери и открыла ее. Однако сердце в груди упало, когда вместо Шапеля она увидела Маркуса, державшего в руках какой-то сверток с вещами.
— Маркус! Что вы здесь делаете?
Эти слова, однако, вырвались у нее почти шепотом и потому не прозвучали достаточно укоризненно.
Вместо ответа Маркус втолкнул ее назад в комнату, вошел и закрыл за собой дверь. Боже милостивый, что он еще затеял?
Молодой человек швырнул ей сверток с вещами.
— Наденьте вот это и идите со мной.
В свертке находилась мужская одежда.
— Зачем мне это? — Будь у Прю больше тщеславия, она бы вообразила, что он пытается склонить ее к побегу, однако Маркус не производил впечатления отчаянного ловеласа.
— Не можете же вы отправиться к развалинам в таком виде. — Он жестом указал на ее ночную рубашку.
— К развалинам? — От одного упоминания о них сердце в груди Прю подскочило. — Мы отправляемся туда? Прямо сейчас?
Он кивнул:
— Одевайтесь.
Такое нетерпение ему обычно было несвойственно. Прю направилась к гардеробной, однако движения ее казались неспешными.
— Но до рассвета еще по меньшей мере два часа.
— Поэтому-то мы и отправляемся туда немедленно. Священник еще спит, а Шапель исчез.
— Исчез? — Она так и замерла на месте. — Где же он?
Маркус поравнялся с нею, мягко, но настойчиво подталкивая в сторону гардеробной.
— Точно неизвестно. Его не было на месте раскопок, но это лишь вопрос времени. Вот почему нам нужно поторопиться.
Прю уперлась каблучками в ковер.
— А почему мы собираемся туда без него или отца Молино?
Маркус раздраженно вздохнул. Положив руки на плечи девушки, он развернул ее, оказавшись с ней лицом к лицу.
— Да потому, что я хочу, чтобы тот предмет, который находится в погребе, чем бы он ни оказался, достался вам, Прю. Я хочу, чтобы вы сами, и никто другой за вас, сделали свой выбор. Понимаете, о чем я?
Да, кажется, она его поняла, однако взволнованный вид Маркуса ее смущал. По-видимому, его беспокоило, что Молино и Шапель могут попытаться скрыться с Граалем прежде, чем ей представится случай им воспользоваться. Сама Прю не хотела думать так дурно ни о священнике, ни о Шапеле, но, в конце концов, что она знала об их подлинных мотивах? Она доверяла им обоим, однако они служили в первую очередь интересам церкви, а отнюдь не ее собственным.
— Я постараюсь обернуться как можно скорее, — заверила она Маркуса и тут же скрылась в гардеробной.
Единственным предметом одежды, который ей подошел, были чулки. Брюки оказались слишком широкими в талии и узкими в бедрах, к тому же на несколько дюймов длиннее, чем следовало. Рубашка тоже была велика, но она заправила ее в брюки, чтобы те не сползали с талии. Более подходящая по размеру куртка, вероятно, принадлежала какому-нибудь мужчине невысокого роста или же подростку. Девушка надела собственные ботинки и заколола волосы на затылке в небрежный пучок.
Маркус крупными шагами расхаживал по ее комнате, когда Прю наконец появилась.
— Ну, как я выгляжу?
— Смехотворно, — отозвался он с улыбкой. — Вы готовы?
Прю кивнула. Да, она была готова.
Покинув ее комнату, они потихоньку спустились вниз по лестнице. Едва оказавшись снаружи, Маркус проводил ее к конюшне за домом, где их уже поджидали лошади. Подсадив Прю, он сам вскочил в седло и, пришпорив лошадь, поскакал в направлении раскопок.
Было темно, луна стояла низко над горизонтом, и света от нее хватало лишь на то, чтобы видеть в нескольких шагах впереди себя. Однако ни наездникам, ни лошадям ничего другого и не требовалось — животные знали дорогу не хуже Маркуса и Прю. Ночь вокруг шепотом напевала свою нежную мелодию. Где-то ухнула сова, летучая мышь прошмыгнула так близко, что Прю могла расслышать колыхание ее крыльев. Прохладный ветерок, обдувавший кожу, приносил желанное облегчение после влажной жары дня. Сколько тишины и покоя было в этой ночи!
Поездка оказалась не короткой, но и не долгой. Участок примыкал к бывшей южной границе усадьбы, почти в миле от дома, поэтому у Прю хватило времени, чтобы еще раз подумать о Шапеле и поцелуе, которым они обменялись.
«Я не мог думать ни о чем другом», — признался он ей тогда, и от его голоса в душе у нее все таяло. Очевидно, Прю не была для него ядом, но, если он так хотел ее поцелуя, зачем убежал?
Зачем мучить себя подобным образом? Разве у Прю не имелось сейчас множество других — и куда более важных — забот? Без сомнения, когда она увидит Шапеля в следующий раз, он не только извинится за свой поступок, но и попытается как-то его объяснить.
Прю обратилась мыслями к Граалю. Удастся ли им с Маркусом найти его, когда они наконец проникнут в погреб? Да, да. Он должен быть там. Никакой иной мысли Прю в данный момент допускать не хотела.
И как она поступит, получив возможность продлить свою жизнь? Имелось так много мест, которые ей хотелось посетить, так много вещей, которые хотелось испытать, что было трудно решить, с чего же начать. Лишь одно она намеревалась сделать в любом случае — заняться любовью с Шапелем. Ей было совсем не стыдно в этом признаться, каким бы неприличным это ни казалось. И уж меньше всего хотелось возвращаться к тому образу жизни, который ожидало от нее высшее общество. Человеческое существование и, впрямь слишком быстротечно, чтобы растрачивать его понапрасну, и когда час пробьет, ей не придется сожалеть о том, что она сделала или не сделала.
