— Мне тоже страшно, — неожиданно ответил он, жадно меня целуя и вжимая в койку. Я подалась ему навстречу, стремясь стать как можно ближе.
Глаза в глаза, ладонь к ладони, мы двигались в едином ритме, растворяясь друг в друге без остатка. В этот момент я точно знала, что другого мужчины в моей жизни не будет. Просто потому, что слишком большая часть меня навсегда потерялась в этих зелёных глазах, а в моём сердце слишком много места занял этот благородный дикарь с окраинной планеты. И если его оттуда попытаться убрать, оно просто остановится.
До чего же глупые мысли лезут в голову в ожидании близкой к летальной дозы удовольствия! Но, чёрт побери, я похоже и вправду до одури люблю этого дикаря…
Пережив небольшую локальную вспышку сверхновой, мы лежали, сплетясь руками и ногами, тесно прижавшись друг к другу, и искали нормальный ритм дыхания, когда в мою пустую-пустую, но такую счастливую голову вдруг забрела мысль.
— Ох, чёрт побери, — пробормотала я раздражённо.
— Что случилось? — тут же вскинулся Инг.
— Надо было идти в мою комнату, там камера заклеена. Я забыла тебя предупредить… В общем, ты только пообещай никого не убивать, ладно? У Макса есть такая склонность, он очень любит подглядывать за людьми. Так что, есть у меня подозрение, что у нас был свидетель. Арай, стой! — я изо всех сил вцепилась в дёрнувшегося мужчину руками и ногами. По нервам плеснуло такой яростью, что мне даже жутко стало. — Инг, он больной человек, у него справка имеется! У нас за такое не убивают. Это скорее я виновата, что забыла предупредить! Ну, или ты виноват, что от твоих поцелуев у меня весь мозг стекает куда-то в совсем другие, не предусмотренные физиологией места, — аккуратно попыталась подлизаться я, нежными быстрыми поцелуями покрывая его подбородок, щёки и губы; куда дотягивалась, в общем. После этого Макс мне действительно здорово должен: насчёт смертоубийства не знаю, но, учитывая разницу весовых категорий, несколько тяжёлых переломов нашему щуплому гению были бы обеспечены. — Пойдём лучше в душ, там точно камеры нет, и я спокойно смогу целовать тебя всего. И здесь, и здесь, и вот здесь тоже… — высвободив одну ладонь, я повела ей по груди мужчины, на живот и ниже.
— Арая! — ярость схлынула как не бывало, вместо неё появилась растерянность и даже почти испуг.
— А что, ваши Дарящие так не делают? — удивилась я столь бурной реакции.
— Нет, это же… неприятно!
— Хм. Я, конечно, ни разу не пробовала, но если верить отзывам, неприятного в этом ничего нет. Не просто же так миллионы людей подобным занимаются, — я не удержалась и захихикала: уж очень у него было потешное лицо. После чего настроение моё приобрело совершенно хулиганский оттенок, и захотелось проучить моего необразованного дикаря. Я, конечно, тот ещё специалист, но хотя бы теоретически знаю, как всё это должно выглядеть!
Поэтому я поймала его руку, поднесла к лицу, медленно прошла языком вдоль указательного пальца, по внутренней чувствительной стороне, после чего обхватила его губами где-то посередине второй фаланги и медленно потянула палец изо рта. Чувствовала я себя в этот момент очень смешно и глупо; правда, эти ощущения продолжались недолго. Ровно до того момента, как мужчина понял намёк. Глаза его в этот момент расширились от удивления, меня захлестнуло волной желания, а на щеках его появился лихорадочный румянец.
Он покраснел! Чёрт побери, этот здоровенный мужик тридцати с лишним лет покраснел, как невинная девица!
— Варвара! — возмущённо выдохнул он, отнимая у меня свою руку и стискивая ею моё плечо.
— Ну уж нет, вот после этого я точно от своей затеи не откажусь! — радостно пригрозила я. И буквально пинками погнала Инга в душ. Нет, ну какой он всё-таки милый и неиспорченный, и за что ему такой кошмар как я достался?
Не зря я всегда была уверена, что в таких вопросах главное теоретическая подкованность и энтузиазм, а практический опыт — мелочи. Не знаю уж, чем бы всё закончилось в другой ситуации, но из душа мы выпали на ватных ногах и рухнули в кровать. Мой уже слегка подпорченный дориец отчаянно за меня цеплялся всеми конечностями и прижимал так, что дышала я через раз. Впрочем, терпела молча: иначе как состоянием аффекта это состояние я назвать не могла, а в эмоциях мужчины разобраться даже не пыталась, уж больно много всего там было намешано.
Положа руку на сердце стоит признаться, моё состояние от состояния Инга отличалось не так уж сильно. Это я сейчас на словах вся такая цинично-невозмутимая, а вот когда немного отошедший от моих экспериментов мужчина без оригинальности, но зато с душой и энтузиазмом прижал меня лицом к стене, мыслей в голове было очень немного. Да и те куда-то выветрились, когда Инг, на смеси двух языков шепча мне, какая я замечательная, самая лучшая и как я ему нужна, принялся почти грубо, но весьма доходчиво доказывать мне последнее утверждение на практике. Я ему, кажется, что-то отвечала; но боюсь, даже под глубоким гипнозом не вспомню, что именно.
— Инг, а ответь-ка ты мне вот на какой вопрос, — когда ко мне вернулась способность к более-менее трезвому мышлению, обратилась я к мужчине. — Когда тебе отказывает вот этот эмоциональный самоконтроль, твои ощущения воспринимают все окружающие на пару дней пути, или этот радиус как-то ограничен?
— Нет, что ты, воздействовать на многих людей сразу очень сложно, как и слушать. Общий эмоциональный фон я оцениваю постоянно, но так, чтобы в подробностях проанализировать все ощущения, нужно сосредоточиться. Обычно всё фокусируется или на ближайшем человеке, или на том, кто эти эмоции вызывает.
— Ты меня успокоил, — вздохнула я. — А то если бы свидетелями наших с тобой эмоциональных переживаний был весь экипаж корабля, это было бы печально.
Вместо ответа Инг только крепче меня прижал, пробурчав что-то невнятное, и уснул. Я же ещё немного поёрзала в его охапке, и тоже отключилась. После таких переживаний как следует выспаться было жизненно необходимо.
Проснулась я в одиночестве. И испугалась. Инга не было рядом; так, получается, это снова был сон? И не прилетел ко мне мой дориец, наплевав на все возможные препятствия, и я опять перепутала реальность со сном…
Правда, разрыдаться я не успела, хотя была к этому близка. Из душа появился мой сон во плоти в одном только нижнем белье, с мокрой головой и с тревогой на лице.
— Арая, что случилось?
— Ничего не случилось, так, — поморщилась я, пытаясь прогнать смущение. Тьфу, позор! Хорошо хоть не успела заплакать, а то вообще непонятно, как после такого в глаза собственному отражению смотреть.
Мужчина, правда, мне не поверил; ну, в самом деле, кого я пыталась обмануть! Присел рядом на кровать, обнял, осторожно гладя по растрёпанным волосам. Кажется, он просто не успел толком высохнуть после душа и самоотверженно бросился меня спасать.
— Всё хорошо, — мягко прошептал он. — Это не сон.
— Обычно наоборот утешают, что это был сон, — хмыкнула я ему в грудь, к которой меня прижимали. Чтобы окончательно не расчувствоваться и немного снизить градус умиления.
— Зависит от ситуации, — Инг хмыкнул. — Я тоже утром сначала испугался, что всё это мне приснилось, и только потом сообразил, что обнимаю тебя наяву.
— Есть у меня ощущение, что после таких снов к реальности происходящего я буду привыкать очень долго. А то уж очень они живые были, — проворчала я, отстраняясь и озираясь в поисках одежды. — Я решила, что это раздвоение личности.
— Мне кажется, в том, что ты тоже мучилась, исключительно моя вина, — поморщился он. — Я-то действительно продолжал всё это время тебя чувствовать, невзирая на расстояния и гиперпрыжки. Может, конечно, мне так казалось, но иллюзия присутствия была полной. Ты мне и тогда, на «Тандри» снилась едва ли не каждую ночь. Сейчас, правда, реже было, не каждый день. И я, наверное, как-то на тебя влиял.
— Может, у нас с тобой и сны на двоих общие были? — хмыкнула я. — Какая-то ненаучная фантастика. А, впрочем, это легко проверить. Надо сравнить какие-нибудь особенно яркие впечатления.
