— Твой Ратмир был у атлантидов недавно? Конечно, это далековато, без серебристой птицы годы можно потратить туда-обратно...
— Атлантиды? Откуда вы взяли про атлантидов? — нахмурилась я. Золотые хазары.
— Зевс, мой дальний родственник, рассказывал, что это племя подселяет своим врагам в тело паразитов. Вот таких змееподобных. Паразит устраивается в хозяине и начинает диктовать свою волю. Хозяин становится злым, сильным и раздражительным. Постепенно он убивает всю семью, друзей, слуг. А если таких подселённых несколько, то в конце концов они и друг друга убивают.
— Какая поразительная жестокость. — пробормотала я.
— Люди в основной своей массе поразительно жестоки, — кивнула Мокошь. — Всё потому, что они борются за блага. Атлантиды так завоёвывали целые страны. Вполне логичная стратегия тихой войны.
— Отвратительная стратегия! — я решительно отставила банку с паразитом и подошла к Ратмиру. Осмотрев шов на голове, убедилась, что зашито очень профессионально и красиво. — Он скоро очнётся?
— Время ничего не значит, — пожала плечами Мокошь. — Я перенесу его в кровать, больному нужно прийти в себя и потом, наверное, привыкнуть к жизни без паразита.
— Рана, — вдруг сказала я. — Рана, которую я вылечила!
— Что?
— Его ранила стрела атлантидов! Я залечила, уничтожила инфекцию, но не разглядела червя!
— Паразита невозможно определить, девица. Не казни себя. Посмотри, ты добралась до меня, помогла ему! Этот человек перед тобой в долгу. Отдыхай и наслаждайся жизнью в моём саду.
Я кивнула, снова обратив взгляд на Ратмира. Погладила его спутанные волосы, убрала их со лба. Славный мой князь, ты передо мной в долгу, но я не стану требовать оплаты счетов. Я слишком сильно люблю тебя и готова спасать ещё и ещё. Только живи, только смотри на меня и зови, как раньше, травницей.
Глава 17. Изгнание из Ирея
Декабрь 25 число
В райском саду всегда было светло.
В райском саду всегда было тепло.
В райском саду со мной всегда был Ратмир.
Сколько раз за месяц, проведённый в гостях у Мокоши, я малодушно думала: вот если бы не возвращаться в терем и остаться здесь навсегда? Еды навалом, не надо озабочиваться стиркой и готовкой, не надо думать ни о чём. Есть котик, чтобы его гладить, есть собака, чтобы с ней играть, есть лошадь и верблюд на поболтать, вокруг поют пташки, цветут и пахнут цветочки... А главное — мой любимый Ратмир, который полностью пришёл в себя и поправился. Когда он в первый раз открыл глаза после операции, очень удивился. Пришлось всё заново ему объяснять и рассказывать. Впрочем, его чувство ко мне не исчезло, что не могло не радовать.
Я повернулась на бок, глядя на Ратмира. Он лежал, заложив руки за голову, и смотрел в небо. Это было не настоящее небо, и я ему объяснила, что Мокошь установила над своим садом купол. Из чего — не знаю, не вникала. Ментальное. И солнце не настоящее, и ветерок, колышущий ветви деревьев. Иреанка создала себе иллюзию рая, в котором жила тысячу лет, пока на Арктиду не пришёл вечный снег и мороз. Она, как и её соплеменники — остальные иреане, сбежала от настоящей жизни в придуманную. Я не хотела быть, как она. Поэтому прекрасно понимала, что наступило время возвращаться в Златоград.
— О чём ты думаешь, мой князь? — спросила с улыбкой. Он скосил на меня глаза, оглядел всю целиком — как есть, голую, неприкрытую, расслабленную, истомлённую, — повернулся и обнял, прижался носом к щеке, сказал:
— О тебе.
— Раньше ты никогда обо мне не думал, — я даже зажмурилась, чтобы не спугнуть такое счастье. А Ратмир продолжил, целуя в висок:
— Думал. И теперь думаю. Любая моя. Рудая. Замуж за меня пойдёшь?
— Нет, — ответила я быстро, хотя очень хотела сказать «да».
— Ты мне отказываешь? — он нахмурил брови, отстранился и вгляделся в мои глаза. — Пошто?
— По то! — передразнила я его. — Ты меня использовал, княжон своих заставил щупать и выбирать! А со мной только спал. Удобно, правда?
— Чего ты, травница! Аль боишься, что оставлю тебя? Так не оставлю! Не в наложницы беру — в жёны!
— Он меня берёт! Гляньте! Чтоб взять, надо сначала хорошенько попросить! А ещё надо, чтобы та, которую берут, согласилась!
— Да ты совсем ополоумела, девка!
Ратмир вскочил с кровати, спрыгнув на траву, запустил пальцы в волосы. Я подползла к краю и с улыбкой смотрела, как мой любимый бесится. А он бесился. Стукнув кулаком по дереву кровати, он рявкнул:
— Силой возьму, если будешь противиться!
— Ой! Прям силой! — протянула я сладко. — И супружеские обязанности тоже силой будешь справлять?
— А и буду!
— Ну иди, иди сюда, возьми меня силой! — я фыркнула и откинулась на подушки. Ждала, пока Ратмир вскарабкается на высокую Мокошьину кровать. Но он только прислонился к ней, не глядя на меня, буркнул:
— Толку-то... Я тебя хочу любовью, а не силой.
— Придётся потруди-иться, — протянула я. — Так тяжело-о, так тру-удно сказать: «Прости, я был неправ!»
— В чём это я был неправ?
Я отмахнулась:
— Практически во всём. Неважно. Просто попросить прощения ты не можешь. Так и запишем.
— А если я тебе скажу твоё имя?
— Типа я его забыла? — снова фыркнула. Ратмир покачал головой, как будто я была абсолютно безнадёжна, и ответил:
— Настоящее имя. То, которое только близким людям открывают.
— Откуда ж ты его знаешь? — скептически спросила, а он подтянулся на сильных руках, оказался рядом со мной и, приблизившись, сказал на ухо:
— Руда ты. Диана эта — тьфу, чужое имя, даже звучит странно! А ты Руда!
«Не играй с тем, что сильнее тебя, Руда».
— Но как ты...
— Ты пришлая, травница, ты не знаешь всего того, что дети впитывают с молоком матери, — Ратмир убрал волосы с моего лица, погладил по щеке. — Я почувствовал его, твоё имя.
— Вот трудно! Рыжая, рудая, Руда, — пробормотала я, а он усмехнулся:
— Руда это цветок. Самый редкий, самый важный для ведьмы. Ежели его найдёт — останется вечно молодой!
— Что же я — вечно молодая ведьма? — рассмеялась, обнимая его. Ратмир закрыл глаза, зарывшись носом в мои волосы, шепнул:
— Ты моя ведьма, мой цветок, моя руда. С тобой я останусь вечно молодым.
— Если я соглашусь выйти за тебя, — исключительно из вредности ответила я, отдаваясь во власть его рук. Ратмир поцеловал меня долго и нежно и, пока я упивалась его губами, спросил ещё раз:
— Пойдёшь за меня? Будешь моей княгиней?
— Буду, — выдохнула, смешивая наши дыхания. — Куда ж я денусь...
— Ты ведьма, рудая, ты исчезнешь, растворишься в лесу. А я не хочу искать тебя снова всю жизнь!
— Пафосно, как всё это пафосно!
Я вздрогнула, оторвавшись от любимого, и бросила подушкой в кота, который вскарабкался на кровать и теперь сидел, наблюдая за нами. Но промахнулась. Кот презрительно фыркнул, неторопливо встал, выгнул спину и сказал:
— Мокошь идёт, прикройтесь, соромщики!
В него полетела брошенная меткой рукой Ратмира вторая подушка, которая достигла цели. С громким возмущённым воплем: «Убивают!» кот шуганулся с кровати, а я натянула на себя покрывало, оглянулась.
Иреанка шла к нам через сад, подметая траву своим длинным белым одеянием. Глядя на неё, я отчего-то подумала — что-то случится. Она скажет нам плохую новость. Такую плохую, что хоть топись.
Мокошь остановилась у кровати, сложив руки на животе, и сказала добродушно:
— Добрый молодец, ты больше не болен. Красна девица, вам надобно вернуться домой.
Я кивнула. Остаться не получиться, а ведь хотелось. Пора собираться в обратный путь, в зиму и хлопоты. Как там моя одинокая русалка, которой не спится? Как там Бер и Кики?
А Отрада, наверное, так выросла.
— Замёрзнем по дороге, — скептически ответил Ратмир. Мокошь махнула рукой:
— Серебряная птица отнесёт вас к самому городу, не страшись. Девица, пойдём-ка поговорим.
